Рони Ротэр - Мошки в янтаре. Скуй мне панцирь ледяной. Черный пепел, красный снег. Ключ

– Жаль, отца твоего нет рядом. Он был бы рад за тебя.

Вера опустила вилку. Посмотрела на Троди.

– Скучаешь по нему?

Тот кивнул, вздохнул. Шмыгнул носом, и, утерев его пальцами, полез за трубкой.

– Я тоже.

Она налила вина, замахнула бокал одним глотком. Налила еще.

– Троди!

– А? – огон поймал её неодобрительный взгляд, направленный на трубку в его руке. – Не буду тут курить, не буду. Пойду я. Отдыхай, Вайра.

– Не обижайся, – попросила она, вставая из-за стола и подходя к нему.

Огон улыбнулся, поднялся.

– Все хорошо, девочка. Незачем тебе дым глотать. А я пойду, посижу на крылечке с табачком. Эх, как мне его в каземате магистровом не хватало! Доброй ночи, Вайра.

Вера вернулась за стол, но есть уже не хотелось. Она допила вино, в раздумье глядя на пустой кувшин. На звон колокольчика появился слуга.

– Принеси еще вина. Остальное убери.

Она стала много пить в последнее время. Сдобренный алкоголем сон был крепче, а ночные кошмары если и приходили в забытьи, то наутро не вспоминались.

Второй кувшин был уже пуст наполовину, когда в дверь постучали, и раздался голос Эркеля.

– Вайра! Ты у себя? Можно?

– Входи, – помедлив, неохотно откликнулась она.

На лице мага, когда он вошел, отразилось неодобрение.

– И какой это по счету? – он указал на кувшин.

– Второй, – пожала плечами Вера. – Но половину первого выпил Троди.

– Тогда половину второго выпью я, – ответил Эркель и забрал из её рук бокал. – И прикажу больше не приносить тебе вино.

– Что так?

– Пить много хмельного вредно для здоровья.

– Ори мне всегда это говорил.

– Теперь это буду говорить я.

– Ты мне не отец, – покачала головой Вера. – И, в общем-то, я могу сама решать, что мне делать. Пить иль не пить – вот в чем вопрос!

Взяв кувшин в руку, она отставила его на руке, и продекламировала.

– О, бедный Йорик! Я знал его, Горацио. Это был человек бесконечного остроумия, неистощимый на выдумки. Он тысячу раз таскал меня…, – она всхлипнула, прижав кувшин к груди.

– Ну-у, похоже, тебе хватит, – Эркель отобрал у Веры кувшин. – Кстати, а Йорик – это кто?

– Череп, – ответила Вера. Маг озадаченно дернул бровями, протянул Вере руку.

– Идем, я тебя спать уложу.

– Уложи, – пьяненько хихикнула Вера. – Гилэстэл тоже всё пытался меня уложить. А я сама их всех уложила! И его, и Астида, и… и…

Она заплакала. Эркель вздохнул. Поднял Веру с кресла на руки, понес в спальню.

– Не надо, Вайра. Ты не виновата ни в чем.

– От тебя пахнет морем и солью, – прошептала она.

– Анарниэлль говорит мне то же самое, – улыбнулся Эркель.

– Ей повезло. Ори бы не промахнулся тогда.

Эркель опустил Веру на кровать. Сел рядом.

– Я тебе благодарен, Вайра. За всё. За все, что случилось с того мига, как я нашел тебя в плену у Кханглума. Что-то закончилось, что-то началось. Это жизнь, движение к новому, даже если новое – уже давнее прошлое. Я о многом сожалею, как и ты. Но принимаю всё как есть, уже научился принимать. Когда-то много веков назад я тоже умирал душой у могилы дорогого мне человека. Я уже говорил тебе это. Я нашел в себе силы продолжить жить. Не повторяй моего пути. Чтобы не стать мошкой, застывшей в прошлом, как в смоле. Меня научил этому Гилэстэл.

– Он был мудр. Ты знаешь, мне его не хватает.

Эркель кивнул понимающе.

– Мне тоже его недостаёт. Он был не только мудр. Он был великим человеком. Или эльфом. Я не знаю, кем он сам себя считал. Мне горько, что я причинил боль и горе этому миру, своему народу. Но я горжусь тем, что он был моим учителем. И другом.

– Я понимаю, почему ты пошел с ним тогда. Он был сильным, противостоял целому миру. И построил свой.

– Я пошел с ним потому, что сам был слабым, Вайра. Ты сильнее меня, ты осмелилась противостоять Гилэстэлу. И твой мир ждет тебя.

Вера кивнула в ответ.

– А теперь спи. И не пей много хмельного. Пьянство – не лучший способ борьбы с тоской. По себе знаю, – Эркель улыбнулся, и поднялся, собираясь уйти.

– Эркель! – остановила его Вера. – Ты ведь приходил не для того, чтобы прочитать мне лекцию о вреде пьянства? Что на самом деле?

Маг взглянул на неё искоса. Помолчав, ответил.

– Через четыре дня здесь будут Ригестайн и Лейнолл. Я вызвал их сразу же после гибели магистра и остальных. Но только сейчас, получив подкрепление и отбив натиск ронзейцев у южных границ, они смогли отправиться в Норхет. Тебе лучше не показываться им на глаза, я не знаю, какова будет их реакция. Они могут причинить тебе вред.

– Или я – им, – пробормотала Вера. Ей стало нехорошо при мысли о том, что может произойти. – Ты прав. Я буду осторожна.

***

Вера проснулась засветло. Сквозь морозный узор на стеклах просвечивало яркое солнце. Выпитое с вечера спиртное отзывалось соответствующим образом в голове и во рту. Поморщившись, она поднялась, добрела до стола. Налила воды, глотнула, отставила бокал, взяла кувшин и стала пить прямо из него. Ополовинив кувшин, подошла к окну и распахнула оконные створки. На карнизе пышной шапкой лежал снег, сверкая в солнечных лучах. Вера зачерпнула полные пригоршни и растерла лицо. Она стояла, глядя на заснеженные аллеи, на округлые, мягкие очертания деревьев, покрытых слоем снега. Зимняя умиротворяющая красота норхетского парка резко контрастировала с Вериным мироощущением в это утро. Она стояла, глядя на сказочный пейзаж, пока не замерзла. Допив остатки воды из кувшина, Вера подошла к зеркалу. Красные глаза, синева под ними и припухшие веки красоты ей не добавляли.

Вера хотела уже распорядиться, чтобы ей приготовили ванну, но вспомнила слова Троди – важная и высокомерная. Она усмехнулась, испытывая неловкость от того, как оценил её старый друг. Еще раз взглянула в зеркало.

– Важная и высокомерная пьяница, – сказала она своему отражению. – Думаешь, что тебя пожалеют за это? Просто станешь всем еще отвратительнее. А Сарлису и подавно.

Внезапно разозлившись на себя, Вера быстрым шагом направилась в купальню. Наполнив ванну, она погрузилась в горячую воду и остервенело растерлась губкой, выгоняя из тела остатки сна и похмелья. Потом безжалостно окатила себя ледяным душем, и, повизгивая и скользя босыми ногами по полу, нагишом выскочила в будуар. Немного магии и косметики уничтожили последние свидетельства тоскливого загула на лице. Вера собрала волосы, заколов их гребнем с гранатовыми вставками, надела алое платье с широкими рукавами – подарок из собственных рук магистра, и отправилась на завтрак.

В столовой было весело. Говорили на эльфийском. Вера чуть улыбнулась, услышав смех Эркеля. Ему вторила Анарниэлль. Голос Сарлиса, рассказывающего нечто, рассмешившее остальных, был непривычно светел и жизнерадостен. А услышав его смех – негромкий, но такой безмятежный и искренний, Вера в удивлении замерла на месте. За все время, проведенное рядом с ним, ей почти не приходилось слышать, как эльф смеется. В прекрасном расположении духа она вошла в столовую.