Дмитрий Луговой - Трит

– Ну что ты, совсем нет! – улыбаясь, ответила Элизабет. – Просто, насколько я помню, по четвергам у тебя занятия в бассейне с тренером Вудом.

Ангела была профессиональной пловчихой и даже побеждала на чемпионате Северной Америки в своей возрастной группе. Так что ничего удивительного в том, что после перехода в новую школу она сразу же записалась в местную плавательную секцию, не было.

А о вот о том, что Ангела сразу же влюбилась в их тренера, мистера Вуда, знали только Элизабет и Марион.

– Занятие в бассейне на сегодня отменяется! – помрачнев, ответила Ангела. – К нам на неделю приезжает мой дедушка по отцовской линии.

– Тот, что служил в армии во время войны с тритами?

Четыре месяца назад Ангела уже ходила неделю мрачнее тучи из-за приезда своего дедушки Арнольда, ветерана войны с тритами.

– Служил! – поджала губы Ангела. – Он был снабженцем. Спору нет, – поспешно прибавила она, – и от их работы многое зависело. Но дедушка Арнольд каждый вечер рассказывает истории об этой войне, как будто сам участвовал в боях, и требует от всех нас, чтобы мы присутствовали при этом.

– Ну, по крайней мере, материал для сочинения у тебя точно будет! – попыталась утешить подругу Элизабет.

– Вот только это и радует, – вздохнула Ангела. – Ну так что? Мне писать за тебя сочинение?

– Спасибо за предложение, но нет, – качнула головой Элизабет. – У меня есть свой источник информации об этой войне, – заявила она, останавливаясь перед выкрашенным в красный цвет забором.

Это ограждение было единственным в районе, что превышало своей высотой человеческий рост. А в доме, что скрывался за забором, проживал Анатолий Долотов, ветеран Тритской войны, прошедший через плен, а после и концентрационные лагеря, в которых проводилась проверка всех военнопленных.

– А-а, Анатолий Долотов! – понимающе кивнула Ангела. – Да, это действительно настоящий источник! Интересно, почему он общается только с вами? – добавила она задумчиво.

В ответ Элизабет лишь пожала плечами. Действительно, Анатолий Долотов не общался ни с кем из проживающих на Мемори-стрит, за исключением Элизабет и ее матери, которые жили в соседнем доме.

– Может, потому что вы – соседи? – рассуждала вслух Ангела. – Хотя мистер Третино тоже его сосед, а с ним Долотов не общается!

– По-моему, он вообще ни с кем, кроме меня и мамы, не разговаривает, – ответила подруге Элизабет.

– Вот и я о том! – поддакнула Ангела. – Чем-то вы ему приглянулись? А чем именно – непонятно! Ну ладно, пока! – махнула она на прощание рукой и пошла вверх по улице.

– Пока! – махнула рукой в ответ Элизабет и подошла к забору.

Приложив левую руку к холодному металлу, девушка почувствовала, как он постепенно разогревается, узнавая ее по отпечаткам пальцев и линиям на ладони.

– Ваше имя, пожалуйста! – произнес обезличенный голос, порождаемый динамиками, скрытыми в заборе.

– Элизабет Рейнольдс! – ответила школьница.

Несколько секунд система охраны распознавала ее голос, а затем то место, где обычно находится калитка, преобразилось в светящийся желтым светом прямоугольный проем.

Элизабет шагнула внутрь и оказалась на территории участка, окружавшего дом Долотова. Обернувшись, девушка убедилась, что светящийся проем исчез после ее прохода. В дом к Анатолию Долотову могли войти лишь те, кому он сам разрешил проход.

В который уже раз подивившись его странной нелюдимости или недоверию гостям, Элизабет зашагала по выложенной розовыми камнями дорожке к двухэтажному особняку, в котором и проживал ветеран.

Поднявшись по ступенькам на крыльцо, девушка подошла к двери и положила ладонь на теплую поверхность, имитировавшую, причем весьма искусно, дерево.

Через секунду Элизабет почувствовала легкий укол. Это означало, что охранная система взяла ее кровь для анализа ДНК.

– Добрый день, Элизабет! – произнес тот же голос, что встречал школьницу у забора, и дверь открылась.

Девушка вошла в дом, и дверь тут же захлопнулась. Элизабет скинула туфли и, озираясь по сторонам, двинулась в сторону гостиной.

Дом Анатолия Долотова представлял собой странную смесь современности и старины. С одной стороны, все было автоматизировано: пылесос сам убирал комнаты, микроволновка сама разогревала пищу, которую преподносил ей холодильник, тщательно отслеживавший свои запасы и отправлявший заявки в службу соцобеспечения, посудомойка сама мыла посуды, стиральная машина сама отбирала одежду для стирки, утюг сам гладил высохшую одежду.

С другой, весь дом был заставлен скульптурами (настоящими, не голограммами!) и увешан картинами (то же не голограммами!), по углам располагались шкафы, в которых хранились настоящие бумажные (не электронные!) книги.

Не считая того, что на покупку всех этих предметов требовалось немало денег (впрочем, ветеран тритской войны мог себе это позволить), хранение и содержание настоящих предметов искусства давно уже вышло из моды даже у миллиардеров.

Хотя стоило отметить, что выглядело все это весьма гармонично и изысканно, так что Элизабет даже иногда задумывалась, а не попросить ли маму, купить в дом какую-нибудь картину. Впрочем, это были только мысли, ведь на зарплату агента Космической Безопасности нельзя было приобрести и простой холст.

– Мистер Долотов, вы где? – заглядывая в гостиную, громко произнесла Элизабет.

Комната была пуста, если не считать рыжего кота по кличке Барсик, лениво подошедшего к девушке и принявшегося тереться о ее ногу.

– Привет, Барсик! А где твой хозяин? – наклонившись, чтобы почесать у кота за ухом, спросила Элизабет.

Барсик довольно замурлыкал и улегся на ковер, предлагая школьнице почесать его живот. Как ни удивительно, но Элизабет была единственной, кому кот позволял это делать. Даже своего хозяина он норовил поцарапать, если тот пытался почесать ему живот. Анатолий Долотов объяснял это тем, что Барсик чувствовал в Элизабет родственную душу из-за ее рыжих волос.

Почесав с минуту живот кота, девушка встала и принялась обыскивать дом.

На первом этаже хозяина не оказалось, и Элизабет поднялась по витой лестнице на второй. Раньше она никогда не поднималась сюда, хотя Долотов и не запрещал ей этого, и поэтому с любопытством озиралась по сторонам.

Подойдя к первой из дверей, Элизабет положила руку на ручку, немного помедлила, раздумывая, стоит ли входить, потом решила, что ничего плохого от этого не произойдет, и, толкнув дверь, вошла внутрь.

Комната оказалась весьма просторной и вся застелена коврами: и пол, и стены, и потолок. На коврах же были развешаны образцы оружия. Элизабет увидела здесь и пики, и алебарды, и различные ружья, и гранаты, и самурайские мечи, и многое другое, чему даже не знала названия.