Александр Беляев - Лиана. Хроники затомиса

– Андрюшенька? – тут же раздалось в трубке, не успел тот сказать «Алло». – Я почему-то знала, что это ты звонишь!

– Ну а как же я мог иначе? – обрадовался Андрей ее нежному «Андрюшенька». – Как ты себя чувствуешь? Я так волнуюсь за тебя!

– Все замечательно! – проворковала Лиана. – Ты так чудесно меня полечил, особенно там, на кухне, – прошептала она заговорчески. – А почему раньше не позвонил? Я уже соскучилась!

– Да я стихи писал, – выпалил Андрей – в душе его пели фанфары любви. – Хочешь, прочту?

– Ну конечно, конечно, обожаю твои стихи! – тут же согласилась Лиана…

– Мой звездный мальчик! – сказала она взволнованно, когда Андрей прочел последние строки. – Ты меня такой видишь? Ты не прав, я гораздо хуже: сегодня, вскоре после твоего ухода, звонили родители слепой девочки, о которой я тебе говорила, и я впервые попросила перенести сеанс на завтра – у меня не было сил после твоего поцелуя работать с ней. А сейчас мне безумно стыдно.

– Да что ты говоришь! – возмутился Андрей. – У тебя сегодня был приступ, как ты могла с ней работать!

– А раньше могла, даже после приступа!

– Да как ты не понимаешь, и как они этого не понимают?! Ты же погибнешь, если будешь работать с такими тяжелыми больными в таком режиме. В конце концов, если они такие эгоисты, то могли хотя бы подумать, что будет с их дочкой, если с тобой что-то случится? Даже из этих соображений, не говоря о других.

– Ты, конечно, прав, Андрюша, – впервые согласилась с ним Лиана, – и все же меня совесть мучает. Ты же сам написал, я даже запомнила: «Что, горя, всегда идешь на убыль». Ты меня устыдил своими стихами, я их не достойна.

– Ну что ты, как ты можешь так говорить?! Мне кажется, наоборот, что все мои слова слишком бедны и невыразительны, чтобы передать то, чего ты достойна!

– Хватит, льстец, – нежно сказала Лиана, – соблазнитель коварный! Ты всем женщинам такие чудесные стихи посвящаешь и такие изысканные комплименты говоришь?

– Да что ты, Ланочка, таких женщин, как ты, я и не встречал никогда, не то, что был знаком. А до тебя я стихи одной- единственной женщине посвятил, вернее, не женщине, а девочке десятилетней. А вернее – не девочке, а ее душе, которую я в сновидении встретил. То есть не в сновидении, а в астральном выходе – только я тогда еще не знал, что это астральный выход, мне всего десять лет было, – а стихи я гораздо позже написал, когда уже йогой начал заниматься и эту историю вспомнил – вначале я ее почти полностью забыл.

– Расскажи мне об этом, – голос Лианы стал серьезным.

В этот момент в прихожей раздался звонок, очевидно, Леночке было лень вытаскивать ключи из сумочки.

– Слушай, – Андрей понизил голос, словно Леночка могла услышать их из-за двери, – тут в дверь звонят, похоже, жена явилась – не запылилась, я тебе потом все расскажу и стихи прочитаю. Когда мы можем встретиться?

– Давай во вторник, часов в десять утра, у меня по вторникам библиотечный день – можно просачковать. У тебя как во вторник?

– Нормально, у меня дежурство сутки – через двое, как раз отдыхаю.

– Тогда встретимся на станции метро «Ленинские горы», у последнего вагона, а то я боюсь тебя домой приглашать. Когда одна. А вдруг с собой не справимся? – то ли в шутку, то ли всерьез закончила Лиана. – Пока, мой звездный мальчик!

– Пока, моя звездная странница! – в тон ей попрощался Андрей.

Он повесил трубку и бросился открывать дверь, но Леночка уже сделала это сама, не дождавшись реакции на свой звонок.

– Ты чего не открывал? – спросила она подозрительно. – Лень сахарницу от дивана оторвать?

– Не от дивана, а от унитаза, – соврал Андрей. – Ты всегда выбираешь лучшее время позвонить.

(В туалете действительно журчала вода, в целях маскировки Андрей сообразил ее спустить.)

Леночка начала стаскивать с себя пальто.

– Чего это ты сияешь, как медный чайник? – недовольно глянула она на Андрея.

– Оттого, что ты прошла по переулку! – разозлился Андрей. – Хмурый – плохо, веселый – опять плохо! Ты прям как прапорщик Епрст – всем недовольна. Что еще хорошего скажешь? («Что-то она часто срываться начала, – озадаченно подумал он, – раньше за ней этого не водилось. Или заподозрила?») Сама-то чего так поздно?

– Мы с нашими ребятами у отца Сергия в больнице были. Слава Богу, он на поправку пошел.

– И много у вас там ребят? – проворчал Андрей, но, чтобы Леночка не заподозрила его в ревности, прокомментировал: – Что-то не верится, там, в вашей общине, небось, одни бабульки.

– А вот тут ты как раз заблуждаешься, – уязвила его Леночка. Бабульки, конечно, тоже есть, вернее, не бабульки, а лет по 50—60. Между прочим, очень даже интеллигентные пожилые дамы. Но и молодежь есть – и девочки, и мальчики. Нас там человек 15 собирается. А чего ты так разволновался? У нас в институте тоже мальчиков много.

– Чего это мне волноваться? – пожал плечами Андрей. – Я тебя пасти не собираюсь, насильно мил не будешь. Если тебе взбредет в голову роман закрутить, как я тебе помешаю? Задушу что ли, как Отелло Дездемону?

Мысль о том, что Леночка может закрутить роман, почему-то больно кольнула Андрея: как ни странно, раньше подобные мысли в голову ему не приходили. Он был слишком самонадеян и уверен в том, что у Леночки ничего ни с кем быть не может, – другое дело у него самого.

– А ты ревнуешь! – почему-то обрадовалась Леночка. – Признайся, ревнуешь ведь?

– Вот еще! – фыркнул Андрей. – Больше мне голову нечем забивать! Я считаю, что каждый человек волен сам принимать решение по вопросам личной жизни. Союз двух людей должен быть сугубо добровольным. Да и вообще, куда-то нас не туда занесло. Что значит «ревнуешь» – «не ревнуешь»?

– А я не знаю, ты сам этот разговор завел, – слегка передернула карты Леночка. – Между прочим, я тебя тоже в чем угодно заподозрить могу. Мало ли ты на «Скорой» разных женщин встречаешь? И сутки тебя дома нет – почем я знаю, что ты на дежурстве?

– Это уже совсем глупость! – возмутился Андрей. – В конце концов, сама можешь сходить на «Скорую», мой график проверить.

– Больше мне делать нечего, – хмыкнула Леночка, – сам сказал, что насильно мил не будешь!

– Ну и закончим этот дурацкий разговор, – примирительно сказал Андрей, – пошли лучше ужинать.

«Да, – подумал он, когда после ужина Леночка уселась на кухне за учебники, а сам он для вида улегся на диван с печатным пособием по Шиатсу известного японского массажиста Намакоши – текст совершенно не лез ему в голову, – что это я, действительно ревновать ее начал? Мало ли какие у человека увлечения могут быть! И все же, она ведь ни разу не предложила вместе пойти на их «православный ликбез». Другое дело, что я бы и сам не пошел, но предложить-то могла?! Я же ведь приглашал ее на наши встречи «непортальщиков» – хоть и видел, что она там чужая. Хотя бы из вежливости! А может, она и сама не хочет, чтобы я с ней ходил? Может, ей и правда есть что скрывать?