Александр Беляев - Лиана. Хроники затомиса

Тут он понял, что вновь сморозил что-то не то, Леночка яростно засопела, и еще дальше отодвинулась от него, натянув на себя одеяло.

«Все правильно, – подумал Андрей, – какие уж тут религиозные разногласия – она уже и забыла об этом». Он снова пододвинулся к жене, начал шептать ей ласковые слова, гладить по головке, нежно называя глупенькой, дурочкой, котенком. Вскоре Леночка затихла, позволила себя обнять, затем страстно повернулась к Андрею и впилась в него губами. В этот момент наш герой совершенно забыл о своей любви-поклонении к Лиане, его душу переполняла жалость и нежность к этому домашнему, пухленькому существу, к которому он все же сильно привязался за два с лишнем года. Впервые у него возникла уверенность, что всему этому скоро придет конец, как бы он ни пытался его отодвинуть. Эта уверенность еще больше усилила сожаление, и Андрей пылко отозвался на поцелуй Леночки.

Полночи они, как в былые, давно ушедшие времена, занимались любовью, словно предчувствие скорого конца возродило угасшую страсть, и оторвались друг от друга только в четвертом часу утра. Леночка что-то продолжала шептать ему в ухо, что он ее, только ее Котя, и никому она его не отдаст, а Андрей, пересытившийся телом жены и снова испытывая некоторое отвращение к ее полноте и ранней обрюзглости, впадал в дремоту и лениво упрекал себя за эту неуместную вспышку страсти, мысленно каясь перед Лианой.

Вскоре он заснул, видел какие-то смутные, плохо запоминающиеся сны, а под утро резко проснулся от знакомых ощущений вибрации. На этот раз в ощущениях было что-то новое, вибрировал не низ живота, а область груди, сердца.

«Давненько в астрал не выходил, – подумал Андрей. – Что-то сегодня новенькое, похоже, Анахата включилась. Интересно, отразится это как-то на выходе или нет?»

Поначалу, кроме места-источника вибрации, особых отличий не было – тот же белый звон, те же екающие провалы, те же скачкообразные понижения регистров. Белый звон заполнил его руки и голову, Андрей сделал привычное усилие и легко вытолкнул свое астральное тело на пол. В комнате оказалось непривычно светло, не испытывая обычного давления, прижимающего к полу, Андрей легко поднялся на ноги. На этот раз на душе его было если не радостно, то спокойно, в отличие от привычной тревоги и тоски прежних выходов. Комната на удивление соответствовала своему обычному дневному виду, да и аберрации зрения не беспокоили, – единственное отличие состояло, пожалуй, лишь в том, что в реальной комнате еще должно было быть темно, но сейчас, после отделения от тела, он погрузился в муть предрассветья. Он посмотрел на кровать и несколько опешил: на кровати под одеялом Леночка занималась любовью с каким-то длинноволосым бородатым мужчиной. Черт его лица Андрей никак не мог разобрать, но точно помнил, что никогда его раньше не видел, а на том месте, где должно было лежать его, Андрея, физическое тело, никого не оказалось. Андрей хорошо понимал, что находится в астрале и, что, скорее всего, вторгся в Леночкин сон, и, тем не менее, его вяло возмутило подобное бесстыдство.

«Вот сучка, – подумал он, впрочем, без особого гнева, – муж рядом спит, она еще не остыла от его объятий, а уже трахается с кем-то во сне». В этот момент он как-то не подумал о том, что с ним частенько бывало то же самое и в гораздо более бесстыдном варианте.

Желая покарать прелюбодеев (они его словно бы не видели), он схватил бородача за волосы и резко рванул вверх. Неожиданно тело прелюбодея просочилось сквозь одеяло и взлетело в руке Андрея, словно большая голая кукла, вяло пытаясь вырваться и уморительно дрыгая ногами. Андрей начал вращать бородача над головой, словно пращу, примеряясь, куда бы его подальше зашвырнуть, а Леночка, словно бы, наконец, осознав происходящее, вдруг расплакалась и запричитала:

– Ты ему волосы и бороду вырвешь, а он без них службу вести не сможет.

– Ах, так это батюшка Сергий! – с яростным весельем воскликнул Андрей. – Так вот чем священники в свободное от службы время занимаются!

Он шарахнул горе-попа о спинку кровати, отчего тот разорвался пополам, словно был сделан из пластилина, и швырнул оставшуюся верхнюю часть в окно, через которое, несмотря на стекло, эта часть легко пролетела и пропала из поля зрения. Затем он подобрал нижнюю часть и проделал с ней то же самое. Исполнив этот акт праведной мести, Андрей грозно подступил к супруге, ожидая слез и покаяния. Но та вдруг, нисколько не смутившись, вынырнула из-под одеяла и, словно бы и не причитала только что по поводу волос своего любовника, приняла откровенную коленно-локтевую позу и заявила:

– Я кончить с ним не успела, давай-ка, забирайся на меня!

– А вот этого не дождешься! – возмущенно крикнул Андрей и влепил супруге такой мощный пинок под зад, что та с воем перелетела через всю комнату и отправилась через окно следом за отцом Сергием.

С чувством выполненного долга Андрей собрался было последовать вслед за разлученной «сладкой парочкой», но затем решил, что не хочет их встретить там, за окном, не сомневаясь в том, что половинки отца Сергия срослись друг с другом и они с его супругой вновь занялись незаконченным делом.

«Надо было ее в другое окно на кухне выкинуть, – недовольно подумал он. – Пусть бы его поискала, там окно совершенно в другую часть астрала открывается». Затем, решив, что раз уж так случилось, то воспользоваться кухонным окном придется ему самому, прошел сквозь дверь, проследовал через коридор на кухню и вынырнул наружу. Уже когда он медленно, словно пушинка, опускался вниз с восьмого этажа, то понял, что под ним не привычный Наров, а какое-то совсем другое место. Хотя, почему какое-то: это была та самая улица и автобусная остановка, на которой Андрей в реальном мире столько раз стоял в ожидании автобуса. Андрей приземлился рядом со своим домом и удивленно стал озираться: да, это была именно та улица и тот дом, где он проживал уже два года вместе с Леночкой, – да, вот и надпись на нем «Космонавтов, 14».

«Правда, – подумал Андрей, – сейчас должно быть еще совсем темно, а на улице словно бы пасмурное утро».

Он глянул вверх, ожидая увидеть черное астральное небо, все в крупицах лже-звезд и туманностях, но ничего такого не было: обычное земное небо, только затянутое пеленой сплошной облачности, из-за которой и в реальном мире не видно солнца. Видеть обычный земной мир, находясь в астрале, было настолько непривычно, что Андрей даже в первый момент растерялся – куда идти и что делать? И реальный мир в восприятии его астрального тела казался непривычным и чужим, гораздо более чужим, чем астральный город Наров. Андрей обратил внимание, что на улице как-то слишком многолюдно для пяти часов утра, поскольку большинству граждан еще рано было выходить на работу. Какой-то гражданин прошествовал сквозь растерявшегося Андрея, и он, не особенно удивившись, тут же смекнул, что невидим и бесплотен для реальных людей реального мира. И все же что-то в поведении прохожих отличалось от того, к чему он привык. Вскоре Андрей сообразил, что люди здесь передвигаются в основном какими-то странными группками по три-четыре человека – один спереди, а три-четыре сзади, причем передний не обращает на пристроившихся сзади никакого внимания и словно бы их не видит и не замечает. Андрею тут же пришла аналогия: это выглядит так, словно важная персона следует в сопровождении двух-трех телохранителей, только здесь «телохранители» держались гораздо ближе к хозяину, чем это могли требовать правила безопасности. И еще: «важные персоны» выглядели весьма потрепанными, жалкими, и, очевидно, большая часть из них в реальном мире относилась к категории алкашей, вышедших ни свет, ни заря на поиски, где бы опохмелиться. Попадались и отдельные граждане без сопровождения, которых Андрей скорее отнес бы к категории средне благополучных, а впрочем, градация эта была условная, и можно было скорее говорить о тенденции, чем об абсолютном правиле.