Александр Беляев - Семя зла. Хроники затомиса

И человек и атлант находились внутри золотого ореола, который удерживал одного подле другого и словно бы свидетельствовал о том, что они объединены общей миссией и связь эта, возможно, гораздо более прочная, чем казалось им обоим.

– Вот ты какой, мой дальний потомок, – лучезарно улыбнулся Тор (напомним, что в физическом теле мимика атланта была крайне бедна), – ну, что ж, сам факт твоего существования свидетельствует о том, что моя миссия в конечном счете будет успешной. Насколько данный облик твоего шельта соответствует твоему биологическому телу?

– Да примерно соответствует, – сказал Андрей, растерянно себя разглядывая, – правда одет в своем мире я несколько по-иному, так иногда облачался мой давний предок.

– Значит грядущая раса будет расой карликов, – с некоторым разочарованием сказал Тор, – и жизнь ваша будет такой же короткой, как и тело. Наверное в этом какой-то высший провиденциальный смысл: раса лимурийцев была в два раза крупнее и массивней нашей – об этом свидетельствует Священное писание – ваша же раса будет гораздо мельче нас. А впрочем, не в росте дело, я думаю, вы должны быть гораздо счастливее и духовнее нас.

Андрей открыл было рот, чтобы рассказать, насколько Тор ошибается в своем предвидении, но вдруг почувствовал, что на эту тему не может вымолвить ни слова – словно некая сила не давала ему возможность сообщить Тору что-либо касающееся на данный момент еще не свершившегося факта.

Андрей развел руками:

– Я не могу об этом сказать, последуют дальнейшие вопросы, а Высшие силы не желают, чтобы эта информация дошла до тебя.

– Я понимаю, – наклонил голову Тор, – впрочем это совершенно естественно: знание каких-то ключевых моментов будущего может повлиять на ткань провиденциального плана. Что ж, мое естественное любопытство останется неудовлетворенным, но на все воля демиургов! А сейчас прости, мне придется воспользоваться твоей колесницей. Я – Тор, прими эстафету, землянин!

С этими словами Тор как-то необычно засветился – вернее гораздо ярче засветился ореол, который окружал и его и Андрея, но одновременно с увеличением свечения стал быстро гаснуть его собственный шельт. Андрей почувствовал, словно нечто вошло в материю его шельта где-то в области груди, при этом шельт Тора исчез вовсе, а на декоративных бахрецах доспехов кшатрия (естественно это была одна лишь бутафория и никого в условиях астрала она не защищала) образовалось что-то вроде рисунка-горельефа. Это был образ младенца, какими они, наверное, появлялись в атлантической цивилизации в алхимической реторте: бесполый андрогин с серьезным взрослым лицом и огромными недетскими глазами.

В этот момент Андрей понял, что ему передалась новая энергия, содержащая некий информопакет, который можно развернуть и обнаружить там чью-то спрессованную, бесконечно долгую жизнь Чужую жизнь со всей массой мыслей, желаний, ощущений, поступков и свершений, прочесть которую не сразу и решишься, а если и решишься, то на это уйдет масса времени, сил и эмоций.

Эта новая энергия начала неудержимо выталкивать Андрея из неимоверно далекого прошлого в некую временную бифуркацию, где он впервые столкнулся с сознанием атланта, и вместе с ним в это будущее-прошлое (смотря для кого) устремляется и развоплощенное, переведенное в потенциальное состояние шельт и сознание Тора. На какое-то мгновение (или вечность?) Андрей утратил самоощущение, а когда оно вновь возникло, то он осознал себя в том моменте, в котором впервые почувствовал присутствие Тора.

Огромным человеком-Пурушей он парил в бесконечном космическом пространстве, а напротив висела его женская ипостась и в немом призыве тянула к нему руки-туманности, сотканные из звездной пыли.

– Ты узнаешь меня, Адам, – вновь донесся до сознания Андрея завораживающий призывный шепот, – я – Лилит, я явилась на землю из лунной брамфатуры, когда жизненная оболочка моей планеты безвозвратно разрушилась. Я должна была стать твоей супругой, того же хотел и ты, но планетарный Логос нарушил наши планы и предложил тебе другую. Но теперь настало время тебе испытать то, от чего ты вынужден был отказаться в те незапамятные времена – уверяю тебя, не по своей воле. ОН не был заинтересован в твоем счастье. Я хочу показать тебе место, где наш союз – в иносказательной, символической форме – был осуществлен, это альтернативный пространственно-временной рукав, поэтому он достаточно изолирован. В твоем магистральном потоке все происходило по-другому и мы были разлучены, а Ева… Ева не дала тебе в полной мере того, чего могла дать тебе я – она была всего лишь твоим ребром и мало отличалась от тебя самого. Я же несла лунную страсть. Не случайно в ночи полнолуния на тебя находила непонятная тоска и чувство одиночества, несмотря на то, что твоя Ева была поблизости. И тогда тебе все надоедало, ты бросался на поиски новой сердечной привязанности, но везде находил одну только очередную Еву, как бы они не различались внешне. Все потому, что ты везде искал меня, но не находил, слишком мало моей энергии оставалось в земных жрицах любви. Итак, ты готов идти со мной? Твое решение добровольно? Я не вправе нарушать свободу воли, иначе буду наказана!

– Я готов, – отрапортовал Андрей-Рам-Адам Кадамон, при этом личная часть Андрея сознавала, что предстоящий спуск в неведомый Дуггур – на самом деле задание, которое получил Тор, а следовательно и он сам, от Навны. Без его выполнения невозможно было зарождение новой человеческой расы в далеком прошлом, а поскольку он, Андрей, представитель этой расы, следовательно и вопрос с его спуском – дело решенное. Но Дурга-Лилит ни о чем этом, похоже, не догадывалась. А впрочем, мотивы, возможно, не имели никакого значения, если Высшим силам угодно было осуществить эту провиденциальную Волю.

– Тогда, милый, нам предстоит несколько изменить форму, в нынешней слишком много обобщенного. К нам и к нашей задаче она не имеет прямого отношения. Слишком здесь много наших иных «я», на которые возлагалась иная задача, тут нужна другая плотность материи. И тем не менее энергия этих разных Пуруш будет способствовать нашему путешествию. Так станем на час кометою!

С этими словами Дурга-Лилит приблизилась к Андрею-Адаму Кадамону и их тела, разжиженные, размытые, созданные из звездной пыли совместились. В этот момент возникла ярчайшая голубая вспышка, словно Вольтова дуга между двумя полюсами, большая часть звездной материи аннигилировала, превратившись в энергию, а все, что осталось от двух вселенских великанов воплотилось в головную часть необычной кометы. Это были два обнаженных тела – мужское и женское – как бы олицетворяющие телесное, половое совершенство обеих сторон. Оба эти тела оказались слитыми в страстном объятье, а их ноги постепенно переходили в дымный световой шлейф – хвост живой кометы. Как мы помним, именно эта картина привлекла внимание Андрея, когда он явился в качестве сотрудника скорой помощи к тогда еще незнакомой пациентке Лиане Кремлевой. Комета хлынула вниз, и хотя в космосе не бывает понятия «верх и низ», Андрей ощущал, что это не полет, а именно падение – яркое ошеломляющее падение звезды…