Александр Беляев - Третий фактор. Хроники затомиса

– Неужели все решено? – опустил крылья Алеф, – я ведь еще ни к каким окончательным выводам не пришел.

– Но ты уже все чувствуешь, а то что Иегова прячет от вас информацию Провиденциального плана – он сам себе судья.

– Что ж, – сказал нифилим с какой-то обреченностью, – я должен все обдумать на досуге. Ты свободна, смелая женщина!

– Я сейчас менее свободна, чем когда-либо, – грустно вздохнула Лилит, – в шрастры мне пока пути нет, я не самоубийца, нужно чтобы все улеглось, в Свет меня тоже не пустят, я слишком перегружена каррохом. Остается один путь… но о нем я скажу тебе чуть позже, когда ты придешь к какому-то решению.

– Тебе решать, – поднял голову нифилим, – сейчас я чувствую, что во мне действительно происходит что-то необычное… однако приятное… я словно бы меняюсь изнутри. Но я еще не готов… я не знаю, что мне с этим делать. Я должен увидеться со своими ближайшими друзьями, рассказать им все… если, конечно, они захотят со мной говорить. Но в то же время я уверен, что обязательно должен увидеть тебя снова.

– Когда мы увидимся снова, – серьезно посмотрела снизу вверх Лилит, – и ты будешь готов, я расскажу тебе о моем плане и что тебе делать дальше, чтобы пророчество сбылось, и твои тайные, едва начавшие созревать мысли осуществились. А пока до встречи, мой любимый!

С этими словами Лилит слегка взлетела в верх и поцеловала нифилима, губы которого доселе никогда не знали нежных касаний. Впрочем, и эти касания были не совсем настоящими, поскольку настоящий любовный поцелуй мог произойти только между существами, имеющими плотные тела. Словно бы смутившись, хотя ранее это чувство не было ему присуще, нифилим резко развернулся, и не сказав слов прощания, взлетел и быстро скрылся среди звездных крупиц астрального неба. Куда он полетел можно было только догадываться. Лилит же осталась в черном пространстве одна, и задумчиво посмотрев в след нифилиму, произнесла:

– Ты, князь, не знал, что женщины не прощают, и ты еще пожалеешь, что растоптал мою любовь и преданность! Что ж, раз я не могу отомстить своими руками – пусть это сделают мои могучие потомки.

Тут она, словно бы спохватившись, замолчала и быстро полетела в сторону прямо противоположную той, где скрылся нифилим Алеф.

Огромный, почти обнаженный атлет с перепоясанными чреслами стоял посреди серого базальтового ландшафта и словно бы чего-то ждал. В этой могучей фигуре еще угадывались черты нифилима Алефа, только теперь он был без крыльев, исчезли верхние одежды, с которыми прежде его астральное тело составляло единое целое – в точности, как у известных нам Фейри, а фигура и лицо стали чисто мужскими, приобрели монументальность и точеный рельеф. Впрочем все это была лишь астральная причудливая игра энергий, и Алеф, переставший быть нифилимом, еще и не стал титаном, но его шельт прото-титана уже свидетельствовал, каковым станет его плотное тело в случае, если ему удастся воплотится в Энрофе. Как любопытное дополнение можно добавить, что и набедренная повязка теперь не составляла с его телом единого целого, и имела декоративно-маскирующую функцию, поскольку бывший ангел имел теперь огромное мужское достоинство, которое ему нередко мешало, не сдерживаемое набедренной повязкой. Впрочем и это было условностью, и причудливой игрой энергий и означало, что, помимо прочего, бывший нифилим получил чувство стыда, которое и материализовалось в пресловутую повязку.

Ландшафт, посреди которого возвышался Алеф, мог бы узнать еще один персонаж нашего повествования – первочеловек Адам, но стоит упомянуть, что история Алефа происходила несколько ранее и упоминание Адама носит скорее риторический характер.

Алеф стоял посреди пустынного лунного ландшафта, испещренного малыми и большими кратерами, но стоит упомянуть, что находился он не в пространстве лунного Энрофа, а в ближайшем к нему отражении, полностью его повторяющем. Впрочем, как ангел, Алеф имел уникальное для астральных существ свойство выходить и в сам Энроф, как это могли делать астральные Адам с Евой, после того, как были изгнаны из Эдема, но не получили еще плотных тел. Правда в астрале ему было гораздо комфортней, он и так слишком много времени теперь проводил в физическом пространстве, и испытывал там довольно неприятное чувство нехватки энергии, но о его нынешнем положении мы расскажем в свое время.

Тем временем круглая дыра ближайшего лунного кратера осветилась серебряным светом (как раз таким, каким светит луна в полнолуние на земле), и через мгновение в освещенном пространстве из глубины всплыла смуглая фигура, лишь слегка прикрытая дымными полупрозрачными одеждами, и в ней не так легко было узнать стремительную воительницу, по подбородок закованную в глухие, но гибкие доспехи. Знакомая Алефа дышала чувственностью и соблазном, в коем образе мы уже видели ее в восточном алькове вместе с Адамом.

Увидев смуглую диву, атлет сделал стремительный шаг навстречу, протянув к ней руки, но в последний момент что-то удержало его, и Алеф скромно склонил голову, несмотря на то, что смотрел на Лилит с вожделением.

– Ты послала мне приглашение, и я явился, произнес он низким, отнюдь не ангельским голосом, – ты наконец можешь сообщить мне что-то важное? Но сначала объясни, почему ты назначила встречу здесь, на этом отшибе, вдали от главных колец и магистральных путей Шаданакара?

– Ты сильно изменился, милый, – словно бы не слышала его вопрос Лилит, глядя на Алефа с плотоядной улыбкой, – и мне не стыдно, что в твоей метаморфозе есть и моя скромная роль. И не буду отпираться, я этим искренне горжусь, хоть и понимаю, что произошло все очень неожиданно, и ты сам подсознательно выбрал свою судьбу. Прости, что подала весточку так нескоро после нашей встречи, мне все это время было сильно не до того – и это предыстория к тому вопросу, который ты мне задал: что заставило назначить мне встречу на таком отшибе. Все дело в том, что это теперь единственный шрастр, где мне разрешено обитать, и совершенно заказаны все земные шрастры, как, разумеется, и восходящие сакуаллы. Я и весточку-то сумела тебе послать только потому, что виновник моего плачевного положения очевидно решил, что я совершенно смирилась со своей судьбой, и снял изолирующее поле – все же его постоянное поддержание требует немалой энергии, а она никогда не бывает лишней.

– Произошло то, что ты тогда предполагала? Это месть Гагтунгра?

– Не месть – наказание, месть – слишком эмоциональная категория, а мой бывший возлюбленный утверждает, что полностью лишен подобных слабостей. Но я думаю, что он немножко лукавит и выдает желаемое за действительное. В общем – это моя ссылка, и ни с кем из духов темной иерархии я не имею права общаться, а я так люблю светское общество. Вероятно он рассчитывает, что я когда-нибудь раскаюсь, смирю гордыню и приползу к его ногам вымаливать прощения… как бы ни так, еще не известно, кто у кого будет его вымаливать.