Татьяна Славина - Черный дар. Плененная тьмой

Юноша вошел в пещеру и приблизился к крайнему ложу. На мягкой подстилке лежал крепкий мужчина средних лет. Лицо его было несколько бледно, но не безжизненно. Атей склонился над ложем и уловил далеко не слабое дыхание.

– Слава Богам, этот – жив! – обрадовался юноша и метнулся к следующему ложу.

Лежащий на нем юноша тоже дышал, причем так безмятежно, будто просто спал в родной избе на печке. Атей обошел всю пещеру кругом, склоняясь над каждым ложем. Ни одного мертвого тела!

Обрадованный юноша потряс за плечо одного из спящих пленников. Тот недовольно приоткрыл глаза:

– Ну, чего тебе надо? Отстань, сколько можно меня доить?

Атей встряхнул пленника еще раз:

– Проснись, проснись скорее! Я – не вампир, я – обыкновенный человек. Вставай, нужно бежать, пока хозяева пещеры не вернулись.

– Бежать? Куда и зачем? Отстань, мне и здесь хорошо.

– Но ведь ты – пленник, разве не так? Разве не пьют твою кровь вампиры?

– Ну, пленник, ну – пьют. И что с того? Мне здесь гораздо лучше, чем там, наверху. Там – жена сварливая, детишек голодных куча. Там – работать нужно, надрываться. А тут – красота: ешь, пей, ничего не делай.

– А кровь, кровь твоя?

– Раз в месяц можно стаканом крови пожертвовать ради такой жизни. Зато потом – ешь от пуза, пей вино хоть ведрами, спи хоть три дня подряд! Так что отстань от меня, никуда я не пойду. И ты здесь оставайся. Тебе понравится, вот увидишь.

Пленник лениво прикрыл глаза и тут же захрапел. Атей попытался растолкать другого, третьего, но бесполезно. Остальные с ним даже разговаривать не захотели. Просто поворачивались на другой бок и продолжали храпеть.

– Похоже, тут моя помощь не нужна! – разочарованно прошептал Атей. – Этим уже не поможешь. Ловко вампиры превратили людей в свое дойное стадо! А я-то наслушался в детстве сказок о ночных кровопийцах и вообразил невесть что…

Юноша повернулся и пошел прочь из пещеры. Он сел в лодку, оттолкнулся от берега. «Где-нибудь эта река должна выбиться на поверхность, – подумал. – Дедушка Арсай говорил, что все реки текут к морю, а мне как раз туда и нужно».

Настоящая весна нагрянула в одночасье. С вечера подул теплый южный ветер, нагнал тяжелых облаков, похожих на стадо брюхатых коров. Ночью облака разрешились от бремени обильным теплым дождем, который согнал и без того уже почерневший и осевший снег. Утром выглянуло солнышко, полюбовалось на себя в миллионы лужиц-зеркал, потянуло из земли травинки.

Деревенские ребятишки, ошалевшие от пряных запахов теплой земли, дымящегося на припеке навоза, метались от дома к дому, выискивая самого старого из стариков: пора объявлять Весень! Только вот стариков на деревне не осталось, все повымерли в прошлое лихолетье.

На завалинку выполз дядька Ивень – погреться на солнышке. Был он еще слаб после недавней болезни, осунувшееся лицо покрылось сеткой морщин, в бороде там и сям белели седые пряди. Ну, вылитый дед, хоть и лет ему было не так уж много. Ребятня налетела на Ивеня, загомонила, защебетала.

– Эй, чего раскричались, скворчата желторотые? – прищурил глаз Ивень.

– Дядька, дядька, весна на дворе, а Весень объявить некому. Что ж, теперь без праздника будем?

– Девчонки- невесты без женихов останутся?

– А жаворонков, жаворонков – как встречать?

– Дяденька Ивень, объяви Весень!

– Замолчите, горластые! Или забыли, что Весень объявляет самый старый из стариков?

– Да где ж его взять-то, старика этого? Дед Сучок – последний был, да и тот зимой помер.

– Дяденька Ивень, у тебя борода седая – объяви Весень!

– Объяви! Объяви!

Ивень подумал-подумал, почесал для порядка в затылке, запустил пальцы в сивую бороду. По всему выходило, что правы ребятишки.

– Ну, будь что будет! – решил он.

Встал, опираясь на палку. Закинул голову, вглядываясь в пухлые белые облака, что паслись на голубом небесном лугу. Вдохнул полной грудью и решительно провозгласил:

– Завтра – Весень!

– Весень, Весень, завтра – Весень! – ребятишки кинулись врассыпную по деревне, неся радостную весть во все дома.

Яся достала из сундука белую расшитую сорочку, скатерть, голубой сарафан. Погладила яркую ткань рукой, призадумалась. В этом сарафане она впервые встречала девичий праздник прошлой весной. Тогда она не хотела замуж, сердце еще не было тронуто любовью. И вот всего год спустя она не только жена, но и будущая мать.

Яся вспомнила Атея, тревога опалила сердце: как он там, в дальнем далеке? Хотела мысленно увидеть его, сосредоточилась – и не смогла. «Что это со мной»? – удивилась девушка. Раньше она легко могла настроиться на любимых людей: отца, мать, мужа. Теперь же перед ее внутренним взором была чернота, изредка прорезаемая светлыми вспышками. «Должно быть, я просто устала, – решила Яся. – Нужно отвлечься».

Она стала думать о том, что этой весной ей предстоят совсем другие хлопоты, другие обряды – обряды замужней женщины. Яся еще раз взглянула на голубой сарафан.

– Отнесу-ка я его Зариме. Может, наряд Небушка принесет ей удачу.

Яся схватила одежку и выбежала из дома. Навстречу ей катилась пестрая девичья ватага с ведрами, чугунками и прочей подходящей посудой.

– Яся, Яся, пошли с нами за снегом в дальний овраг! – обступили девушки подружку.

– Пошли, пошли, а то солнышко последний снег растопит, нечем будет огород поливать.

Беляна оглядела округлившуюся фигуру подруги и покачала головой:

– Зря мы ее зовем, девчата. Не видите разве, какой у Яси животик? Вдруг оскользнется, да и покатится, как колобок, – не зло пошутила Беляна.

– Давай-ка, подружка, посуду какую, мы тебе снега принесем.

– Конечно, принесем!

Яся вернулась за чугунком, отдала его Беляне. На душе у нее стало как-то грустно: не водить ей больше девичьих хороводов, не заплетать березку, не ломать вербочку. Будет она вместо этого печь пироги, да бегать голая по огороду, отгоняя от дома нечисть.

– Не грусти, подружка! – Беляна понимающе заглянула Ясе в глаза. – Не ты одна косу на две расплела. От нашего прошлогоднего хоровода всего-то человек десять осталось: остальные все замужем.

– А что же ты? – Яся запнулась, боясь обидеть подругу напоминанием о том, что та засиделась в девках.

– А я – ничего, – Беляна задорно усмехнулась. – Прошлой весной почти все парни за тобой побежали, вот и остались без невест. А теперь Сил – мой будет. Мы уж с ним и сговорились.

– А кто же у вас в хороводе Небушком нарядится? – оглядела Яся подросших девчонок.

– Мы об этом еще разговора не вели.

– Возьмите Зариму Небушком! Вот я ей и саоафан свой синий несу.

– Что ты, что ты, Яся! – замахали девушки руками. – Зарима-то чужая, как можно ее в хоровод брать?