Август Кинг - Крылья. Повесть

С такой высоты было хорошо видны небольшие острова вдоль берега и дети, прыгающие с откосов в воду небесного цвета. Часть дна была покрыта изумрудными водорослями, которые переливались подобно огромному шёлковому ковру, расстеленному под водой.

С такой высоты были хорошо различимы впадины и остатки разбившихся кораблей. Джон старался запомнить карту морского дна со всеми впадинами и подводными чудесами, чтобы сохранить их в памяти после пробуждения.

Затем они развернулись под действием ветра и вернувшись на берег, стали поспешно сворачивать купол воздушного шара.

Еще одним важным моментом была свобода. Антагонизмом принципу свободы всегда было рабство. Первыми рабами были люди, которые теряли свою свободу в бою. Когда к горлу человека приставляли меч и спрашивали: жизнь или смерть, то выбравший жизнь, становился рабом того, от которого зависела его жизнь. Другим источником рабства стали наемные рабочие, которые продавали свою душу за возможность жить под покровительством хозяина, выполняя его задания и получая за это еду и кров.

В какой-то момент всё общество стало разделено на тех, кто правил рабами и тех, кто подчинялся. Таким образом, из рабов появился рабочий класс, а из их хозяев правящий класс. Из рабов получились рабочие, из слуг служащие, кроме того были помощники и советники, которые всё делали и думали за хозяина. Однако, оставались и те люди, которые по своим убеждениям не хотели кем-либо править, или самим идти в подчинение и их отнесли к праздному классу. Эти люди ценили и любили свою свободу, и точно знали как ей пользоваться.

Остальной мир принял идею рабства и теперь она живёт почти в каждом из нас. Мы рождаемся свободными по своей природе. Так как всё, что есть в мире уже поделено между теми, кто присвоил себе права, мы рождаемся ни на что не имея права, даже при том, что мы не проигрывали в битвах свои жизни и не продавали свои души. В правовом поле мы рождаемся рабами, которые могут получить права только одним способом, продавая себя и свои врожденные способности. Но с того момента, как мы начинаем что-либо понимать, мы попадаем под мощную пропаганду, которая убеждает нас, что то, что мы рабы, и это естественно, правильно и законно.

Таким образом настоящая свобода может быть только тогда, когда она обеспечена неотъемлемым материальным правом. То есть правдой в соответствии с которой нам принадлежит доля в государственном имуществе и доходах, – говорил Виктор.

Он пристально посмотрел в глаза Джону, отчего стало немного не по себе. Радужка его глаз выглядела просто фантастически, потому что его большие карие глаза окаймлял тонкий контур голубого цвета, что создавало впечатление огромного зрачка на небесном фоне глаз и это затягивало куда-то внутрь его духовного мира и мышления.

Ты же знаешь, меня всегда мало интересовал мир материальный, – ответил Джон, отводя взгляд от выразительных глаз.

Остановись на минутку… Всё это очень важно. Мы были рождены свободными. Получив свободу, мы должны понимать, что мы будем делать. И мы можем выбрать кем нам быть: правящим классом, рабочим или остаться свободным. Имеем право передумать и перейти из одного класса в другой.

Я слышал что существует всего два класса: правящий класс и класс рабов. А если я не стремлюсь к тому, чтобы править, но и рабом становиться не хочу? – спросил Джон

Главным инструментом правящего класса является мышление. Это мир, в котором мы живем своими мыслями, в то время, как рабочий класс живёт в материальном мире. Угрозой правящему классу является правда и истина, когда право рождаясь из правды, даёт правоту в споре и энергию для реализации этого права. А ты больше творец, чем раб или правитель. Ты тот, кто создаёт это мышление для других.

Но я тоже выбираю себе кого-то, когда не голосую.

Фактически произошла подмена понятий. Вместо права нанимать себе органы власти для выполнения существующих задач, нам дали право выбирать себе хозяина. А это совершенно другой процесс, потому что мы таким образом, передаем всё посторонним лицам, которые потом принимают решения выгодные им, пользуясь нашими правами. Одним из ключевых моментов стала идеология, позволившая ограничить доступ людей к реальным знаниям. Именно благодаря идеологическим догмам, мы отстали от остального мира на добрую сотню лет, – сказал Виктор.

Но мы же всё равно движемся к чему-то, – возразил Джон.

Посмотри сам… Благодаря идеологии мы получили пять поколений деградации. Нам теперь даже президента выбрать не из кого. А тот что сейчас есть, примет любую концепцию, которую будет способен понять. И эта концепция отбросит страну еще дальше. Получался какой-то замкнутый круг проблем, который делал любой прогресс невозможным. Для развития нужна свобода, которой нет. Представь себе ребенка у которого каждый день запускается какая-нибудь программа развития и если его спеленать, то возможно, что этот день он уже никогда не нагонит, потому что на следующий день должна была запускаться уже вторая программа, связанная с первой. А пеленают нас здесь конкретно и с самого рождения.

Но есть и другие варианты, – возразил Джон, – когда ребенка долго держат дома, не давая ему играть с другими детьми, у него развивается такое воображение, что он становится способен создавать целые миры. Именно из таких потом вырастают великие писатели и музыканты.

Да, именно таких уничтожали на протяжении последней сотни лет. Государство не любит слишком талантливых и свободолюбивых. Оставляя в живых только самых покорных, пассивных и слабых мы получили тот же результат, что и при выведении из волков собак большим набором генетических заболеваний.

Но Джон почему-то вспомнил про свиней. Когда-то во время путешествий он увидел в горах странных свиней, которые были на половину покрыты шерстью и гуляли возле немногочисленных горных поселков. Тогда местный житель пояснил, что это дикие свиньи, которых выпускают на зиму в лес, чтобы не кормить, а весной они возвращаются обратно. За зиму они дичают, покрываются шерстью, их жир пропадает и появляются мышцы. Даже их рыло вытягивается, чтобы было легче добывать себе пищу разрывая снег. Но как только они возвращаться в сёла, то снова становятся теми свиньями, которых мы все знаем, как жирных розовых свинюшек.

Всё это очень напоминало ему одного знакомого, который даже сквозняков боялся. Он тоже был бело-розового цвета, холёный, всегда в трех штанах даже в теплую погоду, вечно кутающийся в многочисленные куртки и шапки. Джону всегда хотелось вытащить его на улицу, чтобы показать как прекрасен этот мир, когда тебя ничего не пугает. Но страх друга перед природой был так велик, что иногда казалось, что он готов залезть в целлофановый пакет, как батон позавчерашнего хлеба.