Светлана Снегова - Героем стать не трудно

– Признаю вас Избранными, – до сих пор еще громкий, не утративший с годами силу, голос Правителя пророкотал под сводами зала, но рука, прочертившая Знак Согласия, чуть заметно дрогнула. Чуть заметно. Вокруг никто и не заметил этого, наверное. Но эту дрожь почувствовал сам Роллинг, и от этого недовольно поморщился.

Правитель поднялся с высеченной из цельного камня Скамьи Мудрости. Яркий свет свечей, окружающий полукругом Скамью, осветил, отразился в блестящей Мантии. Роллинг ощущал направленные на него взгляды.

Зал был погружен в тьму. Освещается только место, где возвышается Скамья. Но Роллингу не требовалось освещения. За время правления он изучил зал до последней трещинки на стене. Он прекрасно знал, что в Зале, кроме него, как всегда, находятся тринадцать Посвященных, склонивших в почтении головы перед Правителем. Но кроме них в Зале еще трое. Стоят на одном колене в самом центре, в стороне от расположившихся по периметру зала Посвященных.

Именно они – сегодня главные на Совете. Ради них собрались в зале все остальные.

Роллинг подошел к ним и становился. Свет от факелов почти не достигал этого места. Для Посвященных и троица, и сам Правитель почти не были видны.

Во взгляде Роллинга промелькнула искра жалости. Но троим не суждено было ее увидеть. Головы их были опущены. Без позволения они не смели подняться. Это и хорошо. Правитель не должен проявлять и капли жалости, не должен выказывать даже минутной слабости.

Несколько минут Роллинг стоял над ними молча, глядя, почти не мигая, на склоненные фигуры.

Опущенные головы не позволяли разглядеть лиц, но одежда, смутно видимая в темноте, выдавала принадлежность к кланам. Маг, воин, эльфийка. Посвященные выбрали их, лучших из лучших, только что Правитель подтвердил этот выбор.

Сейчас в руках этих троих судьба Лоренции. Да что там Лоренции. Всего мира.

Роллинг, как никто другой, понимал, что предстоит им. Поэтому глаза его светились добротой и озабоченностью, когда он разрешил им встать.

Два юноши и девушка поднялись с колен. Правитель молча, жестом, пригласил подойти к Скамье Мудрости, выйти на свет, чтобы все присутствующие Посвященные, да и он сам, могли рассмотреть Избранных.

Они были молоды. Совсем молоды. Наверное, совсем недавно приняли обряд Взросления. Но, навалившаяся на них со словами Правителя: «Признаю!» ответственность, сделала их будто бы старше и мудрее. С этими словами навсегда закончилось их детство. А, может быть, и молодость, так и не успевшая начаться. С этой ночи их ожидает совсем другая жизнь. И они сами уже другие. Их прошлое осталось там, на темных улицах Лоренции, по которым они шли во дворец. Оно растаяло, растеклось, растворилось в воздухе. Сейчас они – Избранные.

Трое стояли они под взглядами, скрытых в темноте, Посвященных, открыто глядели в глубь темного зала. О чем они думали, что волновало их?

Самый высокий, Чоусен, в голубом, расшитым золотыми звездами, плаще мага, с черными, абсолютно прямыми, до плеч, разделенными на прямой прибор, волосами. Нос чуть великоват, глаза глубокие. Кажется самым старшим среди Избранных. Маги взрослеют рано. Открывающаяся перед ними в процессе обучения мудрость заставляет проживать год за два. Чоусен спокоен. Скорее всего, он один из всех по настоящему понимает, что предстоит им в этом путешествии. Но не тени сомнения нет на его лице. Гордо и спокойно смотрит на Правителя.

Прокилл – полная противоположность магу. Живой, подвижный, почти на голову ниже Чоусена. Ему трудно устоять на месте. Глаза и руки находятся в постоянном движении. Он готов к подвигу, ему не терпится этот подвиг совершить. Вперед и только вперед. Даже эта задержка у Правителя его раздражает. Прокилл знает, он лучший. Он может всех победить. Для него главное – действие. Стоять и выслушивать наставления не для него. От нетерпения Прокилл постоянно подергивает русоволосой, коротко остриженной, головой, и похож на молодого степного жеребца, рвущегося на волю, на просторы.

Третья среди них Тинка. Кажется совсем девчонкой. Но такое впечатление скорее создается из-за ее худобы и маленького роста. Эта видимость обманчива. У Тинки достаточно сил для выполнения миссии, выпавшей на их долю. Тинка стесняется, старается спрятаться за спину своих спутников. Как и любая эльфийка, Тинка не любит открытых выступлений, предпочитает быть сзади, в тени. Чтобы легче было за всем наблюдать, чтобы не упустить момент, когда понадобиться ее помощь.

Роллинг внимательно вглядывается в их юные лица, пытаясь разобраться: понимают ли они сами, во что превратилась их жизнь с момента вынесения им, Роллингом, своего решения? Знают ли, что одновременно с произнесенным им решением, Небеса переписали Книгу Судеб каждого из них, перечеркнули прошлое, не определив будущего? Ведь даже Небесам не дано знать, что ждет Избранных. Страшатся ли они? Жалеют ли о выпавшей им судьбе?

Но ничего, кроме готовности к выполнению своего предназначения, не видел. Роллинг верил в них, знал, что они смогут.

Давно ли он сам был таким же отчаянным и окрыленным?

Давно ли?

Целую жизнь назад.

Почему не на его долю выпало время испытаний, почему не ему пришлось стать Избранным?

Старый Правитель завидовал им. Как старость завидует молодости. Какой-то тайной завистью, грустной и печальной. Зная то, что молодость не знает. И не хочет знать. Потому что верит только в себя. А, может это и хорошо. Роллинг, как никто знал, что иногда судьба приводит на такие перекрестки жизни, где чужие советы, чужой опыт помочь не могут. Где все зависит только от тебя самого, от твоей решимости, от умения делать выбор, где чужие советы способны лишь навредить. Именно в такие моменты, молодость, отсутствие жизненного опыта не помеха, а удача.

Роллинг смотрел на них, а они, будто не сознавая своей судьбы, во все глаза смотрели на него, и восхищение читалось в их взоре.

Еще бы… Такая честь им оказана. Сам великий и могущественный Правитель Роллинг, живая легенда, стоит перед ними, разговаривает, как равный с равными.

Каждый мальчишка Лоренции в душе мечтает стать таким героем, как он. Каждая девчонка мечтает о любви такого героя, как он.

Мало кому выпадает счастье стать героем легенд еще при жизни. Обычно слава приходит со смертью. Словно переход человека в Залы Забвения дает некий импульс к рождению этой капризной девицы – Славы, которая, попав на благодатную почву, все сильнее расцветает с каждым годом, силится и множится, и обрастает новыми подробностями. И, вроде бы простой и обыкновенный человек, на памяти которого произросла Слава, становится Легендой. Только ему это уже ни к чему. Волны Забвения к тому времени смывают все воспоминания о прошлой жизни.