Святослав Лаблюк - Боги с Родины. 3 книга трилогии

Дойдя к мосту, залез вмиг, под него, присел на том же месте, где услышал – крик, выстрелы, стал ждать, не зная, что при этом должен делать. Но, сколько он не ждал, всё, как и было – оставалось. Он очень сильно был напуган и, понимал, что ситуация попала в безысходность. Это сильней пугало.

– Я в этом времени, так и останусь? – Испуганно он думал, озираясь, по сторонам, затравлено, словно ища, что мог забыть он, растерявшись.

Не радовала перспектива, остаться в этом времени. Вступила ночь в свои права. Но под мостом, как и вокруг него, было светло – от света звёзд на небосводе. Мороз усиливался, а Артёму – жарко, испарина на лбу собралась в капли, глаза залила. Сбросил он фуфайку, и вылезти хотел из-под моста. В этот момент, слова водителя услышал:

– С тобой беда не приключилась? Что-то ты долго под мостом сидишь, мне, как бы на обед, уехать надо. Ты там, не спишь?

Дыхание перехватило. Он пулей выскочил из-под моста с радостным криком, – вернулся я, вернулся! Поехали быстрей отсюда!

Водитель, на Артёма посмотрел, не понимая, что произошло.

Артём в машину заскочил вперёд водителя и, повторил ещё раз шесть, – вернулся!

Не выдержав, он рассказал, что «видел» под мостом, в лице водитель, изменившись, тихонько прошептал:

– Подробно очень описал 12 февраля сорок второго года. Мне шёл тогда шестнадцатый годок, жил я в Трилесино. Возле Заречной Слободы, недалеко от нас находится могила братская еврейская.

Чашники, – поселение евреев, с средних веков, и в КВЛ и, перейдя к России, таким осталось. Лишь пятая часть, – не евреи, всего евреев, – до трёх тысяч.

Эвакуация не проводилась. Наоборот, все две недели – 13 дней, с начала объявления войны до оккупации местечка,власти предупреждали – каждого, оставившего место, – ждёт неминуемый расстрел [10].

Сыграла роль их отдаленность от крупных населенных пунктов. Шоссе Минск-Витебск, стороной обходит, и линия ж/д дороги, не заходит. Поэтому, никто не знал, что было в Польше, никто не представлял – масштаб террора, антисемитизма.

Е вреи в Чашниках компактно жили в центре (местечка [11] ), там их оставили в своих домах. Евреям запрещалось навещать друг друга, общаться с белорусами – соседями и, подходить к окраине.

В первые дни фашисты, у тех, что было, всё почти забрали, а в сентябре подчистили вчистую.

Не только немцы, полицаи, грабили евреев и местных часть, попользовалась ими, ведь это было безнаказанно. Мальчишки издевались над старухами, кидали камни в окна, били стёкла. Они прекрасно понимали, – евреи не пожалуются… И, понимали, что евреев расстреляют… Так что евреи, от мальчишек, и не отбивались.

И спользовали их на самых грязных принудительных работах – расчистке улиц, резке шпал и, заготовке торфа. Старые женщины выщипывали травку с тротуаров, а надзиратель-немец избивал их плеткой. Шпалы, песок и воду, – тяжести, таскали лишь евреи, в телеги впряженные, вместо лошади.

Командовал евреями, назначенный насильственно – еврейский староста – Черейский, бывший завхоз больницы местной, знавший язык немецкий.

В первый же год войны, перед зимой, фашисты выдавали премии, – махорки по две пачки, за убитого еврея – неважно, взрослого, ребенка.

5 5 [10] Материал из Википедии – свободной энциклопедии. [11] Городом Чашники стал с 1966г.

Нашлось немало добровольцев. Немцам пришлось – в 2 раза уменьшить премию, но это не уменьшило «охоту».

В начале февраля сорок второго года, трудоспособным приказали – собраться вместе, для работы. Собралось 200 человек, их повели к Заречной Сло'боде Прозе'млянского сельсовета. Когда переходили по мосту через Ульянку, по ним стреляли полицаи.

Чтобы скорей мучения закончить, бросались раненые вниз, с моста, где их достреливали – не разбившихся.

12 февраля сорок второго года, с утра, послали немцы – группу молодежи, дороги чистить, – перемёты снега в деревне Ко'пцевичи. А оставшимся евреям к 16.00 собраться повелели в центре – в Доме культуры, бывшей церкви, (костеле – ранее). Евреи поняли, что их там ждет. Многие не пришли, в назначенное время. И, полицаи окружили улицы, их выгоняя из домов, к Дому культуры. Тех, кто бежать пытался, сразу убивали. Из неевреев, никого из Чашников не выпускали, и выходить на улицу всем неевреям запрещали.

Памятник убитым евреям из гетто в Чашниках. Установлен в деревне Заречная Слобода.

Затем произошло, что видел под мостом.

Артём увидел слёзы, – льются. Прекрасно понимая – он вышел из машины, не в силах видеть слёз мужчины.

Жалел, что рассказав, напомнил горькое несчастье.

В эту субботу не искал он превосходства. Парильщики его не узнавали и, удивлялись, – жар не нагнетает и, слишком тихий, видно, приболел.

Залез на самый верх, где жарче, ждал «парильщика». Хотя тот говорил, что парится здесь постоянно, не встретился Артёму больше в бане. Сколько не ждал….

Напарившись, он заскучал, к тому же захотелось кушать, на свежий воздух, выйдя. Пройти не мог, вдали от ресторана. Тот находился за углом, – за баней. Открыт, по времени, – с семнадцати часов. Значит, работал.

Заказ отдав, смиренно ожидал Артём – заказа исполнения, в зале полупустом, единственного ресторана в Чащниках. Жалел, что, слишком рано, ушёл из бани, считая, – лучше бы, ещё попарился. Грустил. Тоскливо на душе, вновь выходной, прошёл бездарно.

К нему подсел, спросив культурно – можно? Чуть старше, человек с курчавой шевелюрой, хотя присесть бы мог – и за другой стол. Столов свободных было рядом, много.

Он, как бы невзначай, спросил Артёма: «Скучно?».

Артём пожал плечами – отвечать, не нужно?

– Василий, тот представился.

Чтобы, – с деревни снобом не смотреться, Артём назвал имя своё – Артём.

Василий, извинившись, предложил, – кампанию, Артём составит? – поможет одолеть бутылку водки? – Одному много, а в графине, не хочу, чтобы не пить разбавленную. Вдруг, разбадяжат?

– Не хочется, Артём ответил. Вчера немало выпил, не пойдёт.

– Обратно? – пошутил Василий.

– Нет. Вовнутрь, Артём поправил.

– Тогда и я не буду водку. Лучше вина бутылку закажу и эскалоп с картошкой.

– Картошка, основной гарнир здесь, в ресторане.

– И, между прочим, неплохая, – как и другие блюда.

Официантка, принесла заказ Артёму и, приняла заказ соседа.

Артём налил в бокал вино и, видя, что сосед не против, налил в его бокал вина сухого также и, извинившись, приступил, к уничтожению котлет по-киевски. Здесь, в ресторане, кухня нравилась, он ужинал в нём с удовольствием, когда была возможность и, желание.