Риссен Райз - Хроники Марионеток. Цель Офицера

– Ну я, я! Что ты хочешь от меня? – раздраженно всплеснул руками полковник, не выдержав пытливого взгляда нечеловеческих изумрудных глаз.

– В следующий раз я тебя самого заставлю по заброшенным колодцам и катакомбам ползать! – мстительно заявила она.

– Я выверяю твои маршруты и отбираю наиболее короткие и безопасные пути!

– Ты сам этими твоими путями ходил? Я вечно по уши в грязи, снегу, воде, крысах и прочем дерьме! Знаешь ведь, что у меня боязнь закрытых пространств! Ну сколько можно издеваться над курьером, а?

– Надо было устраиваться на другую работу тогда.

– Надо было сразу воткнуть тебе пару дротиков в твою тощую задницу! – огрызнулась она. – Ладно уж, логист-неудачник. Последний раз я ползу по подземельям. Потом, если не будет документов, пеняй на себя…

Эдвард скривился, видно было, как он хочет высказать Рин все, что думает о ее поведении, но удержался.

– Характер у тебя…

– Не я такая, жизнь такая, – выгнула бровь девушка.

Рошейл скептически хмыкнул и стал собирать карты.

– Я тебе пару слов о герцоге скажу, изволь послушать, а то ты вчера меня уже не воспринимала, похоже. Его светлость молод, умен и красив. Мало того, очень богат. Сейчас является основным претендентом на трон. От него легко потерять голову, и он является объектом охоты всех дам и девушек, претендующих на самое отдаленное знакомство с ним. Но он не интересуется никем.

– Ну и зачем мне это бесценное знание? – растерялась Рин, не понимая, к чему Эдвард клонит.

– Я тебя предупреждаю. Его светлость – очень впечатляющая персона, легко вызывает доверие и симпатию. У тебя может появиться множество очень могущественных врагов, если ваши отношения выйдут за определенные рамки.

Рин не знала даже, как отреагировать на эти слова. Да что он себе позволяет?

– Да что ты… – задохнулась она от возмущения, изо всех сил борясь с желанием треснуть ему и вцепляясь в подлокотники кресла. – Да чтобы я! Да когда такое было? И вообще, с чего вдруг?! То есть… Даже если и да, то за каким мне это…

Она поняла, что путается в предлогах и пару секунд помолчала, собираясь с мыслями.

– Эдвард! Либо ты мне чего-то не договариваешь, либо одно из двух. Я еду просто письмо передать, так?

Рошейл ответил, мрачно глядя на нее:

– Вот тебе карты, вот расписание патрулей в лесах и Девори. Я тебе все сказал, что хотел, и предупредил обо всем, о чем можно. Я о тебе, как отец родной пекусь, а ты меня все время в чем-то обвиняешь! Нет чтоб спасибо сказать! – Эдвард встал в позу сахарницы, сверкая глазами из-под кустистых бровей.

– Спасибо, папочка! – злобно выплюнула Рин, выхватила у него карты и стала заталкивать их в свой рюкзак. От хорошего настроения не осталось и следа, в душе горело лишь раздражение и возмущение: как можно было так о ней подумать? Видимо, Эдвард это почувствовал, так как в следующий момент он положил тяжелую сухую руку на ее плечо и пристально посмотрел в глаза.

– Рин, прошу, береги себя. И не потому, что ты одна у нас такая, а потому, что ты моя давняя подруга. При том что ты старше, я все же отношусь к тебе, как к дочери. И я не хочу, чтобы у тебя возникли неприятности любого характера только потому, что я смолчал и не предупредил.

От ласкового тона Рошейла раздражение Рин стихло.

– Ладно. Я постараюсь. Прости, что вспылила.

В ответ Эдвард улыбнулся, и его длинное строгое лицо стало действительно добрым.

– К дому кто-то подошел, – сообщила Рин, прислушиваясь. – Топчется на пороге.

– А, это, должно быть, мой помощник, костюм принес на вечер. Я сейчас…

Эдвард ушел. Рин откинулась на спинку кресла, закрыв лицо руками. В голове была одна мысль: она согласилась на безумие, которое потом еще аукнется им всем.

Полковник вернулся и сел в кресло рядом с Рин.

– Так. Ориентировки я тебе дал. Давай теперь поговорим о деле.

– Меня не покидает мысль, что я согласилась на какое-то безумство.

– Хочешь отказаться?

– Я слов назад я не беру. Сказала «сделаю», значит, сделаю. Ты говорил, что будет бал. Как я должна его убрать, если вокруг толпа? И еще, пока я не забыла: ты помнишь, что в город мы въехали вместе? Я не предъявляла документы.

– Насчет этого не волнуйся. Инспектора завтра хватит сердечный приступ.

– Ну что за детский сад, а? Сегодня умирает глава службы охраны императора, а завтра – инспектор. Ну белыми ж нитками!

– Не твоя забота. Инспектор давно и серьезно болен сердцем, его смерть никого не удивит, сомневаюсь даже, что родственники будут настаивать на вскрытии. Кревилль! Это будет похоже на дело Петера Шаксбера [3]. Помнишь?

– Седьмое марта, семьдесят второй год, Канбери, прием у посла в Роддерсдейле. Шаксбер ввел нервно-паралитический яд был послу прямо в сердце с помощью длинной иглы. Смерть наступила за секунду, – отрапортовала Рин.

– Как будто и не уходила со службы.

– Я же поймала убийцу, помнишь? – нервно улыбнулась она. – Первое серьезное дело. После него было так здорово! Я не пошла – побежала по карьерной лестнице. У меня та иголка в кабинете на почетной полочке стояла. Интересно, где она сейчас?..

– Ладно, закончили с воспоминаниями, а то, вижу, тебя развозит. Сейчас я покажу тебе зал, где будет проходить бал. Иглу, конечно, такую не достать сейчас, но нам и не нужно особо тонкой работы. Нам нужен результат. Поднимайся, пойдем.

Рин вздохнула и бросила взгляд на часы: три. И во что она ввязывается?

При составлении любых планов следует учитывать следующее: в реальности что-нибудь обязательно пойдет не так. Вместо того, чтобы стоять в комнате за портьерой, Рин пряталась от охраны в узенькой нише на самом краешке балкона и мерзла. А Гюнтер Кревилль находился на первом этаже роскошного особняка вместе с женой и дочерью. По углам комнаты – четыре гвардейца. И еще нужно учитывать охрану самого Гюнтера из четырех человек. После окончания танца Рошейл и Кревилль должны подняться в курительную. Рин вжалась в нишу и прислушалась. Звуки вальса смолкли, раздались аплодисменты, затем зацокали по лестнице каблуки женских туфелек.

«– Как поживаете, господин Кревилль? – Как вы поживаете? – Госпожа Кревилль, какой приятный сюрприз! – Вы желаете пойти с нами в курительную, господин Джашек? – Не откажусь! – Пойдемте! Скорее, пока не объявили третий танец. Моя дочь обещала вам вальс, господин Джашек, думаю, вы расстроитесь, если она уступит другому…» – доносились голоса снизу.

«Ну ладно еще этот Джашек. Но куда ты тащишь беременную жену? – мысленно взвыла Рин. – Впрочем, плевать. Сам виноват. Холодно-то как! Давайте, идите сюда быстрее, у вас тут такой хороший табак лежит! В темпе, в темпе!»

Рин услышала, как в кабинет зашли люди. Заскрипели ножки стульев, зачиркали спички, понесло табачным дымом. Ей захотелось чихнуть, и она стала тереть нос.