Я. Д'Гус - Беглец

***

Порядок жизни, заведённый веками, изменился, когда мужчина народа Электора и женщина народа Раскрида полюбили друг друга. Некоторые поддерживали эту любовь, некоторые отвергали, но особо не вмешивались в происходящее. Ситуация усугубилась, когда эта пара воспроизвела потомство – мальчика, а спустя некоторое время – девочку, непохожих ни на одного представителя этого мира. Народ Раскрида, не приемлющий ничего, кроме дотоле известного, обратился за решением этой проблемы к совету древа. Совет длился более недели, но так и не пришел к единому мнению: старейшины народа Раскрида требовали умерщвления потомства, старейшины народа Электора были категорически с этим не согласны, признавая все формы жизни в долине, или, возможно, надеясь на исполнение пророчества. С обеих сторон древа жизни, за цветущей поляной, собрались воины двух народов: одни готовились защищать детей, другие – умертвить. Они ждали решения высокого совета и не расходились, как бы их об этом не просили жрецы. Нужно отдать должное народам – они не нарушали запрет, существующий под кроной древа, – переговариваясь шёпотом, не обнажали оружие.

Верховенствовавший в то время Раскрид не вмешивался в происходящее, но увидев, что совет старейшин не может прийти к единому мнению, он расспросил о сути спора. Основательно выслушав доводы сторон, он призвал Электора и они о чём-то очень долго совещались в ритуальном зале, причём было видно, что маг природы предъявляет какие-то претензии призрачному магу, а тот соглашается с ними.

Решение, вынесенное в тот день, поразило всех. Маг Электор признавал обоснованность претензий людей Раскрида, но противился лишению жизни детей, невиновных в данной ситуации. Взамен их жизней он предлагал свою жизнь, маг природы не смог противиться решению призрачного мага и принял его выбор. Участь же родителей была изначально предопределена: их надлежало умертвить, так как эта ситуация грозила расколом между народами, нарушала обычный уклад жизни в мире, а также условия какого—то договора, по всей видимости, заключённого между магами ранее. Дети же подпадали под защиту Раскрида, никто не в праве был решать их судьбу, кроме их самих. Решение надлежало привести в исполнение утром следующего дня.

Глубоко в лесу, в одиноко стоящем бревенчатом доме, в колыбели спала новорожденная девочка, в кроватке рядом лежал мальчик. Их родители стояли, обнявшись, у изголовья кроватки. Они были разными, но было видно, что искренне любят друг друга. Электор посетил семью отступников и сообщил им решение совета. Мать детей опустилась на колени, поцеловала руку мага, тем самым отблагодарив его за спасение детей. Она тотчас же заключила договор с тенями, преобразившись в женщину призрачного народа, проникшись самопожертвованием мага для спасения её чад. Для этого нужно было только произнести: «Я, далее следовало имя, по доброй воле соглашаюсь принять дар мира теней». Маг предупредил, что её душа все равно сразу же погрузится в озеро призраков, женщину это не остановило, она смирилась с происходящим, радуясь, что её дети будут жить. Отец стоял молча, склонив голову, принимая приговор с достоинством. Он опустился на одно колено и также поцеловал руку мага. Электор вышел и призвал старейшин своего народа, те немедленно явились на его зов. Маг поручал детей их заботам, предупреждал, что они будут в безопасности только до тех пор, пока Раскрид находится в этом мире, призывал защитить детей любой ценой, затем вернулся в дом и остался в нём до рассвета. Когда солнце начало подниматься над верхушками деревьев, маг склонился поочерёдно сначала над колыбелью с младенцем, прошептав длинное, на древнем языке заклинание, затем над детской кроваткой, повторив ритуал. При этом языки призрачного тёмно-голубого пламени, исходящие из его глаз, на короткий промежуток времени, как одеялом полностью окутали фигурки детей, превращаясь в своеобразный кокон, не причиняя им вреда, затем снова вернулись туда, откуда возникли.

Электор взял за руки родителей и вышел на улицу, где их уже ждал Раскрид.

***

Неизмеримо глубоко, на дне озера призраков, неподвижно застыли, держащиеся за руки, три фигуры, заключённые в глыбе льда. Время замерло для них, остановившись на века. Только проносившиеся мимо души призрачного народа, заточённые в озере навечно, создавали хоть какое-то движение в этом скорбном месте, но и они не решались тревожить это творение.

***

Лидия выдохнула с облегчением, затем встала, опустилась перед детьми на колено левой ноги, прижав правую руку к области сердца. Её левая рука опиралась на пол, женщина в почтении склонила голову.

– Мой народ, также как и я, верит в пророчество, – спокойно произнесла она, не поднимая головы. – Прошу полностью распоряжаться моей жизнью по вашему усмотрению.

– Мама, что ты делаешь? – Эльза подбежала к Лидии и попыталась поднять ее с колен.

– Я очень хотела бы быть твоей матерью, моя девочка, и матерью Яниса, это было бы великой честью для меня и любой другой женщины моего народа, но, к сожалению, это не так. Я прошу простить меня за многовековой обман, который позволил нам с Гленом сохранить ваши жизни, – женщина обняла подбежавшую Эльзу.

– Многовековой обман? – удивился Янис. – Я не помню, что живу так долго! Как такое возможно?

– Электор открыл свою тайну старейшинам, он знал о пророчестве и решил защитить вас мощным заклятием, дарующим долгую жизнь и иллюзорную память, чтобы вы до нужного времени не подозревали кто вы есть на самом деле и кто ваши родители.

– Но зачем? Ведь по твоим словам мы находимся под защитой Раскрида! – недоумевал Янис.

– Раскрида нет уже более пяти веков. Мне кажется, что Электор замедлил ваше старение, чтобы вы не раскрылись Раскриду, который мог бы помешать исполнению пророчества. Его чары будут сняты, как только вы пройдете ритуал в зале под древом жизни. Мы до конца не знаем что ещё смог передать вам Электор, но он предвидел, что народ природы после смерти Раскрида захочет избавиться от вас.

– Так Раскрид умер? – поинтересовался Янис.

– Это доподлинно никому неизвестно. В один из дней он просто исчез – куда мы не знаем, возможно, об этом знают старейшины его народа или жрецы древа. Но ни те, ни другие никогда нам об этом не расскажут по вполне понятным причинам.

***

Марвел нервно ходил по каменному залу из угла в угол, его, развевавшийся от передвижений, красный плащ подчёркивал настроение хозяина. Мужчина не находил себе места, судя по всему, уже довольно продолжительное время. Недалеко, расположившись полукругом у входа в зал, стояли его приближённые. Было видно, то они побаиваются высокорослого загорелого, с вьющимися до плеч волосами цвета солнца, мужчину лет сорока, явно чем—то недовольного. Марвел, тело которого было заковано в, блестевший в лучах солнца, освещающего зал через оконные проёмы, латный стальной доспех, представлял собой огромного широкоплечего мужчину недюжинной силы. К спине воина был пристёгнут огромный, в форме видоизменённой перевёрнутой капли, треугольный щит с заострёнными краями и изображением оскалившейся пасти льва на красном фоне посредине. К поясу крепился широкий длинный меч, ножны которого были инкрустированы, по всей видимости, алмазами. Проявление вспышек его гнева изменяло зал: на полу в разном порядке появлялись разбросанная, с краёв частично помятая от ударов, металлическая посуда изумительной красоты чеканной работы, сметённая резким движением руки со стола. Останки разбитых массивных резных стульев, разбрасываемых по полу, с вмятинами в некоторых местах от мощных ударов, выдержанных древесиной, спинки некоторых стульев превращались в расслоенную щепу. Рваная дыра с осколками древесины в столе, столешница которого, не расколовшись, каким-то чудом перенесла удар огромной силы, завершала картину разрушения. Гнев заставил раскраснеться загорелое лицо мужчины, носившего небольшие, аккуратно постриженные, бороду и усы. Он обвёл присутствующих строгим взглядом тёмно—зелёных глаз из-под нахмуренных густых бровей.