Иван Голубецкий - Орсо. Странник

– Как водоворот, только переливающийся всеми цветами радуги… и движущийся как… – я на мгновение замялся, ища подходящее сравнение. – Как разинутая пасть зверя.

– Похоже на портал. – Задумалась. А я лихорадочно соображал, что если она что-то знает о подобной штуке, то может помочь мне вернуться.

– Вы знаете, как это работает? – спросил я с надеждой.

– Нет, но однажды мне приходилось видеть нечто похожее.

– Научите меня всему, что вы знаете о магии. – Слова сами слетели с моего языка. Чародейка нахмурилась.

– Ты действительно хочешь этого? – ее взгляд выражал сомнение.

– Да, и я хочу понять, как работают порталы. – И вернуться домой, проскочила мысль.

– С порталами помочь ничем не могу… Но кое-чему я научить тебя все же смогу, если пройдешь испытание…

– Я готов хоть сейчас. – Мой взгляд устремился на незнакомку, ожидая ее задание.

– Сначала следует представиться. Я – Эйле. Как звать тебя, малыш?

– Я… – Липкий ужас прошелся по моему позвоночнику. И дело было не в магии, и ни в том, что все происходящее походило на искусный морок. Я помнил и не помнил свое имя. Вернее я осознавал его, но не мог сформулировать.

– С тобой все в порядке? – Её рука коснулась моего лба, проверяя температуру.

– Я не могу вспомнить свое имя! – Голова предательски затрещала.

– Тогда, об испытаниях говорить еще рано… – Это были последние слова, слышанные мной, перед тем как снова провалиться в беспамятство и тихо сползти по стене.

День начался не с кофе, а с приятного травяного чая, пахнущего лесом. Голова еще болела, а тело неприятно ныло. Солнце уже давно миновало зенит – было далеко за полдень. Спать хотелось жутко, хоть поддерживай пальцами веки, но приятный, слегка кисловатый чай, обладающий терпким ароматом, понемногу давал силы прийти в себя.

Встать бы, но мышцы протестовали, в, то, же время, скучая по физическим нагрузкам, столь любимым ими.

– Вкусный чай. – Мальчик, забывший во всей этой кутерьме свое имя, медленно приходил в себя. Глаза, наконец, перестали слипаться и теперь надоедливо слезились.

– Пей, тебе следует набираться сил. – Чародейка положила рядом с ним злаковые хлебцы и поставила миску каши с ягодами. Его взгляд понемногу перестал быть мутным, что позволило лучше рассмотреть еду. Все просто. Чашка сделана вручную, украшена росписью, состоящей из простеньких синих цветочков, формой своих лепестков они напоминали гвоздики. Глиняную миску покрывала белая эмаль, на которой была такая же роспись, а присмотревшись внимательнее можно было понять, что украшала она посуду, далеко не самой правильной формы.

Мальчик прислушался к своему телу. Наполовину пустая чашка, определенно, казалась тяжелее, чем была на самом деле. Допив остатки чая, и отставив чашку в сторону, он задумался.

– Получается, тут нет серийного производства? – Вопрос сам слетел с языка.

– Я не знаю о чем ты. Так что есть или нет – сказать не могу. – Мальчик снова задумался. Теперь мысли появлялись с меньшим усилием, чем перетаскивание бетонных блоков.

Каким-то образом я знаю язык, о котором даже не слышал. И это точно совершенно отличается от русского языка. Слова, услышанные мной перед тем небольшим обрывом, были не понятны. Само собой они могли принадлежать иностранцу, о чем сначала я и подумал, но так было до тех пор, пока я не прислушался к своим словам и словам Эйле. Ее речь целиком состояла из этих слов, моя же изредка имела в качестве вставок русские слова, но факт оставался фактом. Чужой язык я воспринимал как родной. И дело не в том, что я неожиданно хорошо стал его знать, как порой у меня бывало с хорошо знакомыми английскими словами и выражениями, услышанными и автоматически переведенными моим мозгом. Этот язык помимо слов, имел связь с некоторыми ассоциациями, некоторым из которых у меня не было даже русских синонимов. Странно. Оул – это на местном языке тьма, по значению ближе к ночи, Таэ – свет, ближе к солнцу. Местные имена богов или же люди в этом мире так почитают смену дня и ночи? Вполне возможно и то и другое. Изучая все новые ассоциации, я приходил к выводу, что к некоторым словам у меня все же, получается, подобрать равнозначные выражения на русском. Выяснив это, я продолжил свои исследования.

Нейтральные выражения не вызывают проблем, но стоит произнести что-то, что на Родине в 21 веке является не столь новым, как сам того не замечая я начинаю нести околесицу. Или говорить по-русски. Меня в обоих случаях не поймут.

– В этом или любом соседнем королевстве, существует или же нет, массовое производство, каких либо вещей? – Надеюсь, сейчас я ясно выразился.

– Про-из-водст-во? Значит тоже, что и изготовление? – Эйле произнесла слово по слогам, и теперь я окончательно понял, как мой мозг воспринимает этот язык. Почти как веб-переводчик. Мой мозг слышит этот язык, воспринимает связанную со словом ассоциацию, и до меня сразу доходит смысл на русском. Из-за этого я не замечаю того факта, что слышу иной язык. Тогда почему я отвечаю на нем же? Подсознание?

– Да это значит то же. – Сказал я с некоторой задержкой. Хоть я и произнес часть фразы на русском, Эйле все равно смогла меня понять, и более того, смогла повторить мое слово. Это хорошо. Притом язык, названия которого я не знаю, прекрасно разбивается на звуки, имеющиеся в русском языке, так что говорю я почти без акцента.

– Кажется, я поняла. Я знаю несколько королевств, в которых есть нечто похожее. В Тери – огромные кузнечные цеха. В Пайне в огромных количествах делаю самую дорогую посуду из глины. – Эйле можно верить. Хотя бы потому, что она умеет читать, в чем я убедился, когда я увидел, как с утра она делала какие-то записи. Используемые ей символы имели сложную структуру и определенно являлись буквами. Выходит этот мир пошел иным путем. Либо тут иной вариант Средних Веков? Сейчас главное изучить манеру речи. Без сомнения все тонкости я вряд ли усвою сразу, но, по крайней мере, стану больше похож на местного. Что может спасти от спонтанных попыток убить меня как одержимого или шпиона…

Отстранившись от своих мыслей, мальчик продолжил завтрак. Каша своим вкусом напоминала овсянку или перловку.

– Послушай, раз ты забыл своё имя, не хочешь я дам тебе еще одно? – Эйле вновь обратилась ко мне, и хотя в ее предложении и был смысл, оно меня удивило.

– Но я могу вспомнить его через неделю или уже к вечеру. Зачем мне ещё одно? – Эйле мягко улыбнулась на мой вопрос.

– Видишь ли, у нас есть поверье, по которому человек без имени может потерять Душу. – Я нервно сглотнул.

– И это действительно так? – Не то, чтобы я слепо верил в нечто подобное, но береженого… И так далее.

– Я не знаю ни одного подобного случая. Но одна старая легенда гласит, что если до захода луны человек не получит имени, ничто не помешает демонам утащить его душу в Йэр. – Это неизвестное слово вызывало однозначные ассоциации – адские муки.