Алексей Костенко - Грамляне

– Что случилось? – Спросил Темар.

– Она разговаривает, как будто голос звучит внутри головы. – Ответил Лан быстро придя в себя.

– И что она сказала?

– Я не понял, это было так неожиданно! – Лан пожал плечами.

Ещё в сундуке лежали: невзрачный плащ, сапоги из кожи сиреневого цвета, множество мешочков с золотыми монетами и драгоценными камнями, ларцы с перстнями, цепями, кулонами и другими украшениями. На дне разместились большая, тяжелая книга и струящийся пульсирующим алым цветом камень, величиной с голову взрослого человека, и формой напоминающий яйцо. В отдельном мешочке лежал массивный перстень в виде дракона с сапфирами вместо глаз. Стоит ли говорить как радовались дети, играя с этими сокровищами. Они даже забыли на время о своих невзгодах. Первым опомнился Темар.

– Лан, нам нужно найти рюкзаки или какую-нибудь еду.

Его взгляд наткнулся на шапку, отброшенную Ланом в сторону и лежащую отдельно от кучи с содержимым сундука. Поколебавшись он взял её и медленно надел на голову. Сложная смесь чувств отразилась на его лице. Сначала испуг, потом недоумение, потом любопытство, снова страх и снова заинтересованность. Когда Темар снял шапку его глаза горели.

– Лан! Я теперь знаю почему нас не убили золотые воины, где мы находимся и что нам нужно сделать, чтобы попасть домой! – Совершенно изумлённый, Темар с трудом подбирал слова, – А ещё я узнал, что в нас течёт кровь древних правителей Тарии. Поэтому нас пропускают двери. Если приложит ладонь другой человек, то либо получит дозу яда через иголочку в средний палец, либо активируются золотые воины и убьют наглеца. А вход в самые охраняемые помещения требует забора крови из указательного пальца для идентификации, даже у правителя. А ещё наши предки называли себя тариями и почему-то исчезли давным-давно. Шапка не знает когда, её не доставали из сундука сто тысяч лет. Представляешь? – Темар с трудом закончил свою речь, всё ещё до конца не придя в себя.

– Темар! Откуда ты набрался этих слов? Что такое идетекация? – Лан смотрел на брата выпучив и без того огромные бархатистые глаза.

– Идентификация – это когда сверяются образцы на похожесть. – Темар сам был удивлён откуда он это знает, не иначе шапка виновата, хотя вроде только отвечала на мысленные вопросы, сама находя их в голове. Чудеса продолжались. Лан сложил назад в сундук все драгоценности, отложив в сторону шапку, плащ и сапоги, книгу и мешочек с перстнем. Сверху положил камень, похожий на яйцо.

– Пойдём дальше? – Спросил он.

– Подожди. – Ответил Темар. – Тебе не кажется странным, что драный плащ лежит вместе с бесценными сокровищами? И эти сапоги, и простой серебряный перстень в отдельном мешочке, а золотые с огромными самоцветами свалены в кучу в ларцах? На примерь сапоги.

С этими словами он кинул сапоги Лану, а сам накинул на плечи плащ и… исчез. Лан открыл рот и забыл закрыть, так и держа сапоги в руках.

– Закрой рот крылик залетит! – Рядом раздался голос Темара.

– Где ты, Темар, брати-ик! – Жалобно промямлил Лан.

– Здесь я, здесь, на месте. – Послышался голос и появился Темар, снимающий плащ.

– Значит плащ-невидимка. Понятно. Одевай сапоги, не бойся! – Сказал Темар.

Лан натянул один сапог, который тут же уменьшился плотно обхватив ногу.

– Ух ты, здорово! – Восторгнулся Лан, надевая второй. И, попытавшись шагнуть, пролетел метров пять, растянувшись на полу при приземлении.

– Я как будто стал в десять раз легче. – Прокомментировал Лан, вставая и потирая ушибленную пятую точку. Второй шаг дался ему легче, хотя он и покачнулся при приземлении. А через пять минут Лан гигантскими скачками носился вокруг кровати, напоминая озерного прыгуна (нечто среднее между кузнечиком, многоножкой и раком, питающееся в основном дохлой рыбёшкой и, передвигающееся скачками вылезая на берег).

– Хватит прыгать, пожалуйста. – Попросил Темар, вертя в руках перстень. Потом как то бездумно, сам не зная почему одел его на средний палец. Перстень вдруг сильно сжал палец, больно чем-то уколов так, что мальчик невольно вскрикнул. Попытка снять его ни к чему не привела, впрочем боль быстро прошла. «Ну и пусть будет» – подумал Темар как-то отрешенно. Оставалась книга, окованная по углам серебряными кантиками, перехваченная поперек широкой лентой, тоже серебряной и закрытая застёжкой. У грамлян даже дети, с одного взгляда, почти всегда безошибочно определяют материал, из которого изготовлен тот или иной предмет.

Темар открыл застёжку, откинул толстую обложку, испещренную непонятными рунами и…

(В которой один из взрослых имеет историко-философский разговор с таинственным незнакомцем.)

Вот я уже шагаю по аллее, образованной идеальными рядами каких-то огромных деревьев, ветви которых смыкались высоко над головой, а верхушек этих гигантов не было видно вообще. Рядом идёт незнакомец, в легком, каком-то воздушном изумрудном плаще с накинутым на голову капюшоном. Оглядев себя я убедился, что на мне такой же плащ, только красный, а капюшон на нём алый. Лица попутчика не было видно. Под ногами похрустывал янтарного цвета песок, усеянный опавшими охряными и оранжевыми листьями; невероятного зелёного цвета трава росла за деревьями, тут и там прикрытая куртинками разнообразных цветов, а дальше – дальше не было ничего, просто ничего: ни тьмы, ни света – ни-че-го! Но вся эта цветовая гамма не создавала ощущения аляпистости, чем часто грешат женщины южных грамлян в своей одежде и домашнем интерьере, а наоборот, была твёрдая уверенность, что всё так и должно быть, что эта простая красота не менее естественна, чем лепешка торка на главной улице Плюцы.

Незнакомец молчал, на ходу ковыряя тросточкой опавшие листья, я тоже не торопился открывать рот, поскольку вопросов было столько, что просто не знал с чего начать. Наконец он заговорил на удивление приятным, хотя и довольно высоким, бархатистым голосом.

– Я догадываюсь, что вопросов у тебя множество, но спрашивать будешь потом. Сначала я расскажу тебе самое главное, а потом ты решишь, интересует ли тебя ещё что-нибудь. Тогда, когда земля была ещё горячей, боги молодыми и безрассудными, а самая древняя раса, вдохнувшая жизнь во всё сущее, и в первых богов в том числе, кстати в основном своих же потомков, была ещё многочисленна и успевала отслеживать, и корректировать нежелательные направления развития. Так вот тогда, почему-то, они облюбовали эту далеко не самую лучшую для жизни планету. Это сейчас она совершенна, ну почти совершенна. А тогда представляла из себя заурядную планету, грохочущую, плюющуюся в ещё зачаточную атмосферу жерлами вулканов, с реками лавы, текущими из раскалённых недр, поднимающимися горами и опускающимися впадинами будущих океанов. Слишком маленькую, слишком молодую, слишком неудобную с точки зрения орбиты, требующей слишком больших сил для создания условий, необходимых даже для примитивных форм жизни. Чем руководствовались создатели мне неведомо, но они сделали всё необходимое и заселили землю своими потомками, исчезнув навсегда в просторах вселенной. Мы знаем их из мифов всех, живущих ныне на земле народов, как драконов. Да, драконы это те, кто дал жизнь всем ныне здравствующим на земле и под землёй. Вот только они не плевались огнем, у них были крылья, но для красоты, а не для полёта, хотя летали они легко и могли перемещаться мгновенно на любые расстояния. Это они выжгли силой мысли все подземные лабиринты и создали в них совершенную систему вентиляции. Они защитили свои проходы магией от любых внешних воздействий, а после появления на поверхности людей, кстати ваших прямых потомков, сместили немного временные потоки и подземелья просто перестали существовать для жителей с поверхности. Хотя вы, поднимаясь, легко проходите этот барьер, как в одну, так и в другую сторону, ничего не замечая.