Маргарита Смирновская - Призрак. Праздничные истории

Шура не реагировала. Герман с минуту подождал и перешел к активным действиям:

– Ну, все! Сама напросилась. Теперь не хнычь! – Герман отбросил одеяло и, перебросив подругу через плечо, понес ее в ванную комнату.

Он усадил сонную девушку в ванну и включил холодный душ. Вода, наверное, даже не коснулась тела девушки, как она вскочила и завизжала:

– Ты совсем уже тормоза потерял?! – Шура вырвала из рук друга душевую лейку. – Я спать хочу…

– Я, между прочим – тоже! Да только Новый год вот здесь! – показал Герман на нос. – И я один за двоих пахать не собираюсь.

– А тебя никто и не просит!

– Герман, что там у вас? – рвалась в ванную мама. – Почему вы кричите?

– Все нормально, мы не кричим, а просыпаемся, – Герман удерживал дверь за ручку, не пуская мать в ванную.

Потом обратился к Шуре:

– Я не буду ждать до вечера, пока ты выспишься. Новый год не будет подстраиваться под твой биологический ритм. Жду десять минут, пока ты умоешься и оденешься. Если уснешь… – он не договорил, но судя по коварному взгляду, ничего хорошего от него ждать не приходилось.

Герман вышел из ванной.

А Шура поняла, что ее сон, как рукой сняло. Она умела быстро, по-спартански собираться. И, взяв с собой энергетик, поехала с Германом по магазинам. В торговом центре он ее совсем загнал. То он заставил её стоять в очередях, то сторожить сумки, то отнести сумки в машину.

Лишь через два часа, когда девушка выбилась из сил, он подошел и абсолютно бодрый, словно все это время играл в бильярд, потягивая кока-колу, предложил:

– Идем, перекусим.

– Мы еще уголь не купили, – напомнила Шура.

– Я уже взял.

– Так зачем ты меня заставил в очереди стоять?

– Чтобы не потерялась, пока я покупки делал, чтобы не удрала к зомби, или как они там называются… – Герман развернулся первым, показывая, что разговор окончен. – Идем.

– Дебил, – тихо пробубнила под нос Шура.

Ей казалось, что он теперь всегда будет относиться к ней с пренебрежением, делая мелкие гадости.

Герман привел ее в суши-бар. Заказал два блюда. На удивление Шуры, он заказал именно то, что она любит, даже про пирожное не забыл.

Это место Шура хорошо помнила. Тут они отмечали ее день рождения. Но тогда с ними был Макс и Толик. Потом здесь же они и ужинали, уже вдвоем… Ели те же блюда. Это было давно. И как будто уже не с ними.

Шура ела медленно и молча, несмотря на то, что не завтракала.

Вдруг Герман рассмеялся:

– А ты совсем не изменилась!

Шура на него вопросительно взглянула: «Неужели он о том же думает?».

– Все такая же страшная и чумазая. И про диету забыла… Что, с диетой уже все? Сдулась, когда любимый десерт увидела?

Что потом было?

Да ничего хорошего. Десерт полетел в стенку, а разъяренный друг вывел ее на улицу, проорав, что эта дурная компания, с которой она водится по ночам, на нее ужасно влияет. И пообещал, что больше не пойдет с ней ни в одно общественное место.

Дальше было еще хуже. Мама Германа отпустила девочку поспать. Потом Шура помогала ей готовить новогодний ужин, затем шла подготовка к празднику: маникюр, макияж, новое платье.

Как обычно, Герман не заметил стараний девушки. Лишь пришедший к празднику Макс подметил все новшества в ее внешности. Даже про блестящую подводку глаз сказал! Но Герман, как всегда, все испортил: «Ну да, новогодний окрас крюгерши, чтобы на кладбище зомби отпугивать!».

Все как всегда. Шуре стало совсем грустно. Она хотела вырваться из этого общества. Отвлечься, уйти к своим магам-отшельникам после двенадцати ночи. Когда забили новогодние куранты, Шура сожгла маленький кусок бумаги в форме снежинки и кинула в бокал. Когда начала пить, то над ухом услышала:

– Ты думаешь, оно сбудется?

Шура от неожиданности дернулась и облилась:

– Отвали! – закричала она на Германа.

– Не смей загадывать, чтобы я отвалил. Да пей уже!..

Вот так ужасно он изгадил ей встречу Нового года.

Следующим вечером, когда Шура собралась покинуть дом Германа, он не отпустил ее: «Только не говори мне, что идешь в монастырь замаливать прошлогодние грехи! Ты за прошедший день ничего для себя не вынесла, потому идешь с нами на елку, и от меня – ни на шаг, понятно тебе?».

В итоге, они втроем пошли смотреть салют, пускать фейерверки и кататься на горке. Иногда, моментами, Шуре казалось, что все, как раньше. Он смеялся, обращался с ней так же просто, чем загонял ее в ступор. Но когда она забылась и чуть расслабилась, Герман заявил:

– Сейчас мы багаж домой завезем, а потом в клуб поедем.

– Какой багаж? Ты про Шурку, что ль? – не понял Макс.

– А про кого же еще? Она наказана и нежелательна в общественных местах даже по эстетическим причинам, потому и будет дома сидеть. Взаперти.

Так он и уехал. Шуру закрыли в комнате. Она могла сбежать, могла! Но не хотела.

Сейчас она смотрела в окно, наблюдала, как медленно падают снежинки, и гадала, почему ее желания не сбываются? Она уже не осознавала, сколько времени простояла так, но с места двигаться не хотелось.

Вдруг в комнате появился черный котенок.

Шура улыбнулась:

– И когда он научится сдерживать себя?

Котенок, как и Шурина летучая мышь, был символикой Германа и появлялся в тех случаях, когда энергия Германа зашкаливала и оставалась нереализованной в действиях подразумевающих волшебство.

Шура взяла милое животное на руки:

– Если бы и он был таким же милым и пушистым… – Шура прижала котенка к сердцу. – Если бы он был здесь…

Вдруг она почувствовала, как ее крепко обнимают, и услышала знакомый голос:

– Ты это про меня?

Шура не могла поверить. Она не слышала, как он вошел.

– Я забыл тебя с Новым годом поздравить… – Герман ее отпустил. – Мурзик – тебе подарок.

– Кошка? – лицо у Шуры стало бледным: «Неужели он не чувствует, что делает? Или у него это все неосознанно?».

– Это куда лучше, чем пауки! Он хотя бы мышей ловить будет.

– Здесь нет мышей.

– Может паука твоего съест – все польза!

– Ты не можешь мне его дарить! – Шура пыталась вернуть ему его символику: «Как он не видит, что в этот раз символ – настоящий!».

– Очень даже могу! В отличие от некоторых, я у мамы спросил разрешение завести кота, так что от паука можешь избавляться хоть сейчас.

Шура промолчала. В этот момент ей уже не хотелось настаивать, да и смысла не было. Он все равно сделает так, как считает нужным и обидится еще.

– У тебя красивая кошка. Как ты хотел когда-то… – вспомнила девушка.

– Не у меня, а у тебя.

– Да. Она красивая.

Герман поправил кулон мыши, висящий на груди девушки:

– Конечно, только это – кот.

Шура долго не могла поверить в этот подарок. Она чувствовала себя виноватой перед другом, что не могла прямо сказать ему о ценности этого котенка и поэтому, когда легла спать на рассвете, то снова и снова спрашивала себя: чем же она так сильно провинилась, что ей так не везет?! В чем она виновата, что любой волшебный праздник заканчивается для нее так неудачно?