Надежда Гаврилова - Хеллоуинские истории. Сборник страшных рассказов и стихов

Рома потопал по ступенькам, притрушенным песком.

– Ну, ты идешь?

Коготь они увидели полчаса спустя, гуляя по пляжу. Он вздыбился из воды в десяти метрах от берега, величественный и неприличный, окутанный предштормовой болтанкой. Обломок древнего рифа, шутка природы. Колонну венчал шишковатый набалдашник.

– Неплохой агрегат, – оценил Рома.

– Ты веришь в эти байки? – спросила Лида, отхлебывая чай из термоса. – Про особые вибрации?

– Надо проверить, – он обнял ее сзади, поцеловал за ушком, как ей нравилось. Она потерлась о его торс. Нет, она правильно поступила, поехав с ним.

Чайки ссорились у мусорных контейнеров, ветер становился все холоднее, он волочил с севера черные облака и мрачно гудел в раковине бухты. Рома и Лида шли, цепляя обувью водоросли. За песчаным барханом у береговой линии вырисовывалось скопление хибар, отделенных от Когтя шипящим мелководьем. Десяток ветхих фургончиков, поменявших колеса на протезы-кирпичи.

– Пансионат для бедных, – сказал Рома.

Лида поймала себя на мысли, что Коготь вызывает у нее подспудное отвращение. Ее, современную раскованную девушку, смущал и странно беспокоил простой кусок горной породы.

– Я замерзла.

– Давай возвращаться, – согласился Рома.

По безлюдному пляжу… по хрустящим скорлупкам ракушек… по чьим-то причудливым следам.

В коттедже она приняла душ и надела красное платье из дорогой шерсти, отлично подчеркивающее фигуру. Нет, училка и в лучшие свои годы не составила бы ей конкуренцию.

Платье произвело на Рому должный эффект. И нестриженный байкер на парковке у кафе буркнул нечто грубо-комплиментарное.

Рома приосанился, покрепче обхватил локоть спутницы.

Окна кафе смотрели на залив. Темно-серая муть бесновалась и клокотала, волны взрывались грязной пеной у пирса.

Под скелетом доисторической рыбины сидела старуха с белоснежными косами, мумия некогда красивой женщины. Рядом нахохлилась над планшетом девочка-подросток. Больше посетителей в кафе не было.

Рома направился к дальнему столу.

Да, конечно, он приезжал сюда с женой. Лечить ее стерильное лоно. Но Коготь оказался бессилен…

Стены кафе оклеивали пожелтевшие страницы советских и пост-советских газет. Бисер букв, точно мошкара, черно-белые фотографии моря.

Пока угреватая официантка сервировала стол, Лида взглядом прыгала по статьям, поражаясь скучным темам и кондовому языку. Там, широкими коридорами техникумов, шагали в свет специалисты консервного завода, труженики моря тащили невод с дарами, и Посейдон собирал гостей на традиционный фестиваль.

Разве не замечал никто из горе-журналистов, как на самом деле здесь страшно? Какой безысходностью веет из щелей, как тоскливо кричат чайки, как любимый мужчина врет, смакуя вино, и мертвый каменный член ложится тенью на потраченный впустую год?

– Что с тобой, котенок?

Его теплая ладонь накрыла ее кисть.

Действительно, что? Она же мечтала об этой поездке, о том, чтобы побыть с ним наедине. И плевать на дождь, в коттедже есть кровать и душевая кабина, подоконник и мохнатый ковер у камина. Они отметятся везде, и вернутся с детьми, и будет солнце, лето, и чайки станут голосить совсем иначе…

Лида встряхнула волосами и наклонилась, чтобы поцеловать Рому. Девочка-подросток и статная старуха молча ели суп и не моргая пялились в окно.

Вибрация Роминого мобильника прервала поцелуй.

– Коллега, – сказал он, – я на секунду.

Он ушел, а Лида оцепенело вперилась в стену. Зернистый снимок на уровне ее лица: заледеневшая отмель и прорубь в виде креста.

« Вчера, 19-го января, православные христиане отпраздновали Крещение Господне. Важным атрибутом даты является ныряние в предварительно освященные водоемы, смывание накопленных за год грехов…»

Идея купаться в ледяной воде сама по себе ужасала. Но в бескрайнем море, где из мглы за тобой могут следить прямоугольные зрачки головоногих моллюсков…

« Обряд Крещения совершался под присмотром медиков. Ими было госпитализировано двое пострадавших. Один человек погиб. Его съел Бог ».

«Что за ерунда, – нахмурилась Лида, – какая-то бессмыслица».

Она обернулась к барной стойке, словно ища объяснений. Официантка застыла, как вкопанная, и таращилась на нее в упор. Старуха и девочка тоже наблюдали за Лидой из-под скелета рыбы.

– Ну как ты тут? – спросил Рома, заслоняя чужаков.

Его шея покраснела, как бывало, когда он злился. Значит, разговор с «коллегой» перерос в дискуссию.

– Ты обещал рассказать ей о нас в мае, – произнесла Лида.

Он оторвался от тарелки с осетром.

– Май начался сегодня. Я все помню, котенок.

Она кивнула, изучая его. Он выглядел старше, чем обычно, потрепанный мужик с проклевывающейся залысиной и сеточкой морщин в уголках добрых честных глаз.

По приезду домой он отмоет машину от песка, соскоблит с себя жесткой мочалкой песчинки, запах моря и ее запах.

Волны били и били о плиты.

На лестнице Лида разминулась со стриженой под каре блондинкой в деловом костюме. Блондинка замешкалась, окликнула ее:

– Простите, вы… – Она кашлянула. – Вы участница семинара?

– Нет, – сказала Лида и добавила мысленно: «нет, я другая дура».

Над телевизором в коттедже висела картина в дешевой рамке: ночное море, тщательно выписанный Чертов Коготь и девушки в воде, хоровод голых красоток вокруг скалы. Девушки держались за руки, лунный свет струился по гибким телам.

Лида рассматривала холст поверх Роминого плеча.

– Да, – шептал Рома, – да, вот так, солнышко, вот так…

Если что-то и вибрировало здесь, то только его телефон в ее голове. Почувствовав, что Рома устает, она симулировала оргазм и помогла ему.

– Я люблю тебя, – сказал он восторженно.

Девушки на полотне стояли не в воде, а на воде: их босые пятки чуть касались морской глади. Лида замерла под картиной и очертила ногтем скалу. Холст был влажным, словно краска не высохла. Лида убрала пальцы, скривившись, и снова потрогала рисунок.

Так, будучи школьницами, они с подружками шастали в парк подсматривать за эксгибиционистом, со сладким любопытством и омерзением.

– Это какой-то местный ритуал? – спросила она.

Рома засопел во сне. Невинный и беззащитный, с размякшим ртом.

Его мобильник приютился на тумбочке. В адресной книге Лида значилась под именем «Лидия Сергеевна». Косясь на спящего Рому, Лида взяла телефон и бесшумно скользнула в ванную комнату.

С колотящимся сердцем она открыла входящие сообщения. Он удалял ее sms, естественно. Но он удалял и прочие письма, все, кроме писем жены. За две тысячи двенадцатый, две тысячи десятый, две тысячи восьмой год… Вереница эсэмэсок от училки. Сотни коротких и пронзительных признаний в любви, слова поддержки, тихие и правильные слова.