Микола Адам - Хроники Беларутении

Вечером окатило внезапно. Впрочем, не вечером, скорее тьмой, нависшей огромными черными танкообразными тучами. Своими тушами они заслонили солнце и стали расстреливать город дождем. Жестоко, сосредоточенно, прицельно.

Дождь выворачивал наизнанку зонты, вырывал их из рук прохожих и разбрасывал, как иглы, по мокрым трассам и тротуарам; бросался под ноги бешеным псом и сбивал с ног, не давая возможности подняться, сек и хлестал лица упавших с остервенением маньяка, втаптывая, впечатывая, вбивая, точно гвозди, в уставший от зноя асфальт. В ужасе люди спешили где-нибудь укрыться, вжимались в стены домов, толпились под навесами, скрывались в подземных переходах и метро, пережидая взбесившуюся стихию. На помощь дождю примчался северный ветер. Играючи, он обламывал ветки деревьев, с корнями вырывал молодые деревца и цветы с клумб. После чего принялся за рекламные щиты и вывески. Он не отдирал их от столбов, к которым они крепились, а вместе со столбами выдирал из земли, крутил в воздухе, будто богатырь, проверяя свою мощь, по силам ли ему, и швырял, либо в окна, либо в людей. Дождь, поплескавшись в созданных им же лужах, не отставал от ветра. Он набросился на транспорт, затопляя дороги, останавливая машины, автобусы, троллейбусы и трамваи. Вместе с ветром переворачивал их, вслушиваясь в испуганные крики пассажиров, оказавшихся внутри. Ветер поднимал машины в воздух, подбрасывал, как футбольные мячи, и, словно в ворота забивая гол, отправлял в стены домов, которые молча принимали в себя разбитую технику и разбитые жизни. Они ничем не могли помочь и только скорбно взирали на картины разрушения.

Под дождь попала и Ева Момат – молодая пышноволосая шатенка с глазами цвета свежего кофе, матовой кожей и вздернутым упрямым носиком. Она выходила из здания телерадиоцентра. Дождь вырвал зонт из ее рук и впихнул девушку обратно, вымочив с ног до головы.

Ева не растерялась. Она подошла к настенному зеркалу в фойе посмотреть, насколько сильно нанесен урон ее внешности, и, по возможности, исправить. Там ее застал взволнованный Аркадий Петрович.

– Евочка, с вами ничего не случилось? – взглядом хирурга осмотрел девушку среднего роста лысоватый мужчина в годах. – Слава Богу! – облегченно вздохнул, поправляя все время съезжающие на нос большие круглые очки.

– Почти ничего, – ответила Ева, хлопнув ладонями по мокрой ткани на бедрах. Она была в брючной шелковой двойке, прилипшей к телу и подчеркивавшей и без того прекрасную фигуру, две верхние пуговицы на блузке отсутствовали: вероятно, вместе с зонтом, понравились дождю.

Аркадий Петрович предложил вернуться в гримерку, обождать дождь и хоть слегка просушить одежду. Ева согласилась.

Она и не думала, что окажется в этот день на телевидении. Ева направлялась в издательство, предварительно послушав сводку погоды и предусмотрительно захватив зонт, к Аркадию Петровичу, обсудить нюансы выхода ее нового романа и гонорар за него. Аркадий Петрович же, не дав ей и слова сказать, усадил в свой «форд» и повез на Макаенка, 9. Уже в машине он объяснил, что у нее, у Евы, через полчаса – пресс-конференция и прямой эфир на телевидении, что аккредитованы многие известные журналисты и даже из других стран.

– Но почему я узнаю об этом только сейчас? – возмущалась девушка.

– Понимаю, Евочка, ваши чувства и целиком разделяю, – отвечал Аркадий Петрович. – На вашем месте я тоже был бы возмущен до глубины души, поверьте, однако войдите и в мое положение…

– Не понимаю, – удивленно глядела на издателя Ева.

– Дело в том, что пресс-конференция эта, – объяснял Аркадий Петрович, – еще вчера вечером была чем-то эфемерным. Утром мне позвонили и сообщили, чтобы я немедленно вез вас на телевидение, как только вы появитесь. Нам обещали прямой эфир, Евочка. Читатели заинтересованы вами, они хотят познакомиться с вами поближе, узнать вас получше… Это необыкновенная удача, Ева, в столь юном возрасте снискать на литературной ниве популярность и интерес к себе.

Ева молчала. Безусловно, ей было приятно оказанное внимание, но ведь она совершенно не подготовлена к ответам на вопросы. Да и никогда раньше ей не приходилось принимать участие в пресс-конференциях, она даже интервью никогда не давала и понятия не имела, как себя вести на подобных мероприятиях.

Словно угадав мысли девушки, Аркадий Петрович произнес:

– Вы только не волнуйтесь, Евочка. То, что о вас никто ничего не знает – вам же на руку. Можно говорить все, что угодно. Ведите себя скромно, держитесь уверенно, главное, не теряйтесь.

– Легко сказать, – вздохнула Ева.

Ей было тяжело следовать советам Аркадия Петровича. Прожекторы в студии ослепили ее, и она не знала, куда деваться от наглого электрического света, бьющего по глазам; количество людей, интересующихся ею или делающих вид, пугало.

– Познакомьтесь, Ева, – взял ее за руку Аркадий Петрович, чтобы представить стройной красивой женщине в возрасте с завитыми крашенными в медный цвет волосами. – Это ведущая передачи Элла Августовна.

– Очень рада, что вы нашли время прийти к нам, – улыбалась Элла Августовна. – Я прочла все ваши романы. Они бесподобны!

– Спасибо, – пролепетала Ева, улыбаясь в ответ, но растерянно глядя в глаза Эллы Августовны, водянистые и холодные. Словно почувствовав состояние девушки, последние потеплели и подобрели, Элла Августовна поспешила успокоить Еву:

– Вы только не волнуйтесь и ничего не бойтесь. Сегодняшняя передача будет транслироваться в сорока семи странах. Если вас где-то еще не читали, обязательно прочтут. Даже президент, в письменном виде, выказал свое восхищение вашим творчеством.

– Вы думаете, это меня успокоило? – еще больше разволновалась Ева.

– Ну-ну, ну что вы, вы же взрослая девочка, возьмите себя в руки, – дотронулась Элла Августовна до плеча девушки. – Увидите, все будет в порядке. – И к Аркадию Петровичу повернулась: – Вот что… Вы пока проводите Еву в гримерку, я потом вас позову.

В гримерке Ева кое-как успокоилась. Возможно, из-за того, что в комнате почти не было людей. Еву причесали, подпудрили, подвели тени… Наконец Аркадий Петрович, взяв ее за руку, повел за собой.

Их усадили за полукруглый стол с микрофонами и двумя бутылочками с минеральной водой. Какая-то девушка еще раз прошлась кисточкой по лицу Евы. Аркадий Петрович пожал руку Евы под столом. Ева, не моргая, смотрела на несколько рядов зрительного зала, занятых журналистами. И ее от журналистов разделял только стенд с книгами, возле которого стояла Элла Августовна в ожидании команды оператора.