Ахтам Ялышев - Ад Алана Рича

– Мэм, что случилось, почему вы так расстроились?

– Это безумие, Алан, но незадолго до исчезновения моему мужу Чару снился тот же сон. Я не придала ему особого значения тогда, как всегда посмеялась над ним, ведь он у меня был еще тот чудак, всегда с ним что-нибудь происходило, история какая-нибудь. Вот и в тот раз махнула рукой на его подозрения. А после сна он вскоре исчез. Я долго горевала после его исчезновения, он как в воду канул, среди людей ходили слухи о том, что его съели волки. Но мне постоянно приходили странные письма без обратного адреса.

Я понял, что Меппли готова посвятить меня в свою тайну, и сделал выражение лица человека, который готов слушать ее, не пропуская мимо ушей ни единого слова.

Было это много лет назад, я была довольно хорошенькой юной особой, беззаботно смотревшей на жизнь сквозь розовые очки. К сожалению, это свойственно только беспечной юности… Мужчины были от меня без ума. Но какое дело мне было до других, когда у меня уже был возлюбленный, кудрявый, со жгучими черными волосами и глубокими глазами парень, которого звали Чар Меппли. Утопая в любви друг к другу, мы не замечали времени. Нетрудно догадаться, что скоро я стала его законной женой. Это были самые счастливые дни в моей жизни. Мы могли часами сидеть друг возле друга, молчать и без слов понимать все то, о чем думали. Весь мир как будто замирал, а мы наслаждались его тишиной, да, Алан, мы были счастливы, как никто. Тогда меня это совсем не пугало, хотя стоило задуматься, что не дается даром такое счастье. День за днем, неделя за неделей пролетали для нас незаметно. А однажды утром Чар проснулся сам не свой и рассказал мне про сон. День ото дня мой любимый становился все молчаливее и печальнее. Я расстраивалась очень, думала, что он потерял интерес ко мне, устраивала ему истерики, а он все молчал и молчал. Я просила его рассказать мне о его тоске, о его беспокойстве, но Чар был как камень, под который не течет вода. Одним июльским утром я проснулась, но не обнаружила мужа рядом с собой, была лишь записка от него:

«Милая Диана, все в этой жизни имеет свою цену, как и имело наше с тобой счастье. Я знал, что этот день настанет, но не знал, что так быстро. Диана, они меня ждут…»

И это все, Алан, с чем он оставил меня в день своего исчезновения. Восемь лет назад мне пришло странное письмо без обратного адреса, в нем была одна лишь фраза: «Дорогу найдет тот, кто путь свой ставит на кон с жизнью и тот, чей друг падет за друга душой». Еще в конверте лежала какая – то странная карта, она у меня вместо картины в спальне висит.

– Теперь ты знаешь мою тайну, Алан, – закончив этой фразой свой рассказ, миссис Меппли махнула рукой и погрузилась в свои размышления.

Рассказ старушки вызвал во мне смешанные чувства. Тайна пещеры все больше переставала быть навязчивым фантомом, каким-то шестым чувством я ощущал ее причастность к исчезновению Чара, к тревоге старушки Дианы. Заноза опять тупо и неприятно засела в моей голове. Мысли мешались. Ясно было только одно: я понял, что на прежнюю свою работу я больше не пойду, тем более что недавно получил предложение от издательства на порядок солиднее предыдущего.

Мое светсиятельство приперлось таки на работу, и вот я уже сижу и пишу заявление. Мне захотелось вдруг внести некоторые новшества в привычный шаблон этого канцелярского жанра, и комик, проснувшийся во мне, выводил на бумаге:

Уважаемый мистер Дональд!

В связи с тем, что я больше не хочу быть сплетником и раздувателем Вашей редакции, а также набивать Ваш бездонный живот (я почему-то уверен, что все гонорары от статей Вы тратите именно на еду и, забившись у себя в кабинете, едите, поглаживая жирной рукой свое пузо, а куски жареной курятины свисают у Вас с небритой бороды, и лицо, измазанное сметаной, в это время довольно улыбается),так вот, мистер Дональд, я не хочу больше быть Вашим рабом, ну или работником (думаю, что

в наше время никакой особой разницы в значении этих слов нет). Я решил Вас покинуть. Искренне желаю Вам есть поменьше жирного, так как организм может запросто подружиться с гастритом, не дай Бог другого разворота событий. Предполагаю, что Вам придется существенно подкорректировать свой рацион в сторону его уменьшения, ведь я ухожу, а значит, денег у Вас будет меньше (на еду), хотя не факт! На еду Вы всегда найдете деньги, в крайнем случае запустите руки в свои сбережения, которые откладывали на благополучие своих детей. Кстати, они у Вас очень хорошие, и, дай Бог, чтобы они не выросли такими, как Вы.

Засим разрешите откланяться. Уже не Ваш и уже не покорный и, к счастью, уже не слуга Алан Рич.

Ха-ха-ха! неплохо, дружище, сказал я себе.

Я представил, как сильно расстроился Дональд, получив заявление такого содержания, там, наверное, было съедено много колбасы и выпито обезжиренного кефира.

Не удивительно, что заявление мое было незамедлительно подписано и меня рассчитали в тот же день! Вуаля! Я свободный гражданин!

Я родился в небольшом селении на севере Англии. Детство мое было не очень веселым. Мать моя умерла при родах, так что я ее никогда в глаза не видел, сохранилась только фотография ее с приветом из юношеской поры. С этой фотографией я не расстаюсь и по сей день. Отцу не было никакого дела до сына, он крепко выпивал и вскоре бросил меня совсем. Лет с четырнадцати я был предоставлен сам себе. Вместо того, чтобы связаться с дурной сельской компанией, я увлекся чтением книг, которые поглощал с необыкновенной скоростью и жадностью. Особенно мне был интересен космос, а вопрос иноземной жизни для меня был самым значимым. В школе я учился на твердые четверки, ибо изначально внушил себе мысль о том, что в школу ходить нужно только для того, чтобы учителя ставили галочку о посещении. А учился я по- своему и учился тому, что было интересно и полезно. Любимым был только один предмет – астрономия. Но школьный курс не компенсировал нехватки фактов, а мои вопросы учитель воспринимал как пижонство и желание блеснуть своими познаниями в звездной науке, поэтому отношения ученика и учителя складывались не лучшим образом. В общем, дальше школьной дисциплины в исследовании небесных светил я не пошел и, как это часто бывает с большинством выпускников, после школы поступил в первый попавшийся университет на журналиста. Денег на существование не хватало, и, бросив учебу, я устроился на работу в издательство с тем малым багажом знаний, которые получил в институте. Из неуклюжего и прыщавого подростка-очкарика я превратился в довольно-таки импозантного молодого человека, сменившего очки на линзы, а юношескую мечтательность на взрослый практицизм. Вскоре шелест денег в моем кармане прибавил мне уверенности и независимости, а представительницы прекрасной половины человечества мелькали в моей жизни, словно елочки за окном вагона. Добавлю к автопортрету неистрибимое чувство юмора, доставшееся мне от разгульного отца и совсем не свойственное современной молодежи чувство справедливости, которое частенько заставляло меня вступать в конфликт со всеми, кто этим качеством не обладал.