Василий Карасев - Сова и жаворонок. Любовно-фантастическая повесть

© Василий Карасев, 2017

ISBN 978-5-4485-3056-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга была старая, изданная еще на заре книгопечатания. Переплет потемнел от времени, буквы на обложке совсем стерлись. А корешок и вовсе не имел тиснения, ведь первоначально он считался тыльной стороной, и книги ставились на полку корешком к стене. В те далекие времена печатники и переплетчики были двумя разными цехами. Заказчик получал у печатника кипу пахнущих свежей краской листов и нес переплетчику, заодно и сам переплет выбирал согласно собственному вкусу и толщине кошелька. На этот денег явно пожалели…

Но внутри бумага почти не пожелтела. И крупные силуэты буквиц по-прежнему грозно нависали над абзацами, сгоняя стайки букв в слова и предложения. Чья-то рука – крупная, мужская – вела пальцем вдоль строки, и тихий голос медленно по слогам разбирал старинные письмена:

«Судьбою правит Случай. Но человек слишком слеп, чтобы его предсказать и слишком слаб, чтобы с ним справиться»

К неспешному речитативу голоса добавился тонкий комариный писк.

«Ему не дано постичь язык Солнца, как не дано комару предсказать свою смерть»

Маленький длинноносый комарик приземлился на раскрытую страницу книги – в самое начало строки – разочарованно потыкал хоботком в букву «Аз» и уже собирался взлететь, как руки читающего резко захлопнули книгу. А когда раскрыли ее обратно, одним маленьким длинноносым комариком стало меньше.

«Время не есть река, время есть пашня. Оно подобно большому полю, поделенному на части. Переходя межу, человек забывает все, что было с ним прежде и все, что случится с ним в будущем. Ибо будущее уже было, а прошлое еще не случилось…»

– А прошло еще не случилось, – прочитал голос и задумчиво повторил, – прошлое не случилось…

Нет ничего проще, чем напугать муху. Особенно муху, зачем-то севшую на будильник, который вот—вот взорвется своей противной утренней трелью. Хотя почему «трелью»? Что он соловей что ли? Старый, ободранный, дребезжащий…. Ну вот зазвонил! В шесть утра! В субботу! Муха от неожиданности даже подпрыгнула. Или мухи не умеют прыгать? Значит, это была первая муха, научившаяся прыжкам. И тут же в окне появился маленький смешливый солнечный зайчик. Появился и забегал по комнате, с любопытством изучая, как живут молодые красивые девушки в 21 веке. Да—да. Вот, кстати, и сама девушка: приоткрыла глаза, пытаясь разглядеть эту безразмерную сволочь, которая все трезвонит и трезвонит. Но трудно что-то увидеть, если еще не проснулся. А солнечный зайчик все прыгал и прыгал по комнате: с чашечки недопитого кофе на пыльный экран монитора, затем на большие красочные фотографии на стенах. Природа, животные, горы, люди в желтых спасжилетах, сплавляющиеся по горной речке. Хорошие фотографии, ничего не скажешь. Как картины! Да что там – лучше картин. Особенно тех, что современные художники рисуют. А вот лимон в кадке не полила. Непорядок это!

Глаза девушки, наконец, сумели разглядеть будильник, и она, что-то неразборчиво бормоча, нажала на большую белую кнопку. Звонок смолк, и наступила желанная тишина. Лишь далеко на кухне неисправный кран тихо жаловался на судьбу, роняя в большую нержавеющую мойку свои прозрачные холодные слезы. Но эта спасительная тишина длилась лишь несколько мгновений. Собравшись с силами, будильник зазвенел еще более пронзительно, словно хотел разбудить не только Алену – так звали его молодую хозяйку – но и весь девятиэтажный панельный дом на окраине города.

На этот раз бормотание девушки было более разборчивым.

– Выброшу… Сегодня же выброшу…. На свалку… Отвезу и закопаю…

Белая кнопка была нажата еще раз, но тишина не наступила. То есть будильник-то замолчал, даже замолк, словно оскорбился в своих лучших чувствах. Зато соседи сверху – и что им не спится в такое время! – врубили свой новый музыкальный центр на полную катушку.

– И я спою те этот гангстер—рэп,

и я спою те этот гангстер—рэп

возле дома твоего…

– Ну пожалуйста!! Хотя бы в субботу! – голос Алены был настолько жалобным, что случилось невероятное – музыка оборвалась.

– Спасибо…

Но спасибо оказалось преждевременным. Нет, музыка не заиграла вновь. Зато на лестничной площадке раздалась возмущенная перебранка, а затем – буквально через несколько минут – резкий настойчивый звонок в дверь. Алена зарылась с головой в подушку, но звонок не смолкал, требовал: открой, открой! Скинув легкую простыню —даже утро не спасало город от свалившейся 30—градусной жары – девушка села на диване и потерла глаза.

– Кого там черт принес… – она накинула халат и направилась к входной двери.

Оказалось, что черт принес Розу Львовну с шестого этажа. Причем самого черта видно не было. Наверное, успел смыться.

Роза Львовна, женщина перед юбилеем, то есть совсем чуть—чуть не дотянувшая до пятидесяти, была страстно влюблена. В СССР. Все советское у нее вызывало неподдельное умиление и даже восторг. Будучи женщиной активной, она уже лет двадцать бессменно занимала важный пост старшей по подъезду, чем невероятно гордилась. Впрочем, Роза Львовна не была чужда и новых веяний: современной косметики, обильной украшавшей ее лицо, ярких тряпок, купленных на распродажах и стремления ввернуть в свою речь словечко «помоднее». Смысл «помоднячих слов», однако, понимался ею весьма приблизительно. Примером тому служило имя ее маленькой тонконогой шавки, не понятно по каким признакам относимой к роду собак. Шавку звучно звали Бройлером – Розе Львовне это слово казалось ужасно романтичным.

Не смотря на столь ранний час, а может именно благодаря ему – Бройлер требовал прогулки – реакция старшей по подъезду на вопиющий факт музыкального нарушения тишины и порядка была быстрой и решительной. Она не только устроила громкое выяснение отношений, но и приступила к сбору подписей под обращением не то в домоуправление, не то в органы правопорядка – Роза Львовна сама еще не знала где пригодится ей столь важный документ.

– Вас тоже разбудили эти негодяи? – громким голосом возмутилась она, увидев заспанную Алену. – Нет, какая все—таки наглость! Какое индафу… индифу … индифурентное отношение к окружающим! Нет, в СССР такого никогда не было! Никогда! Весь дом поднять на ноги в шесть утра! Кончилось наше терпение! Вот подпишите!

Листок бумаги послущно скользнул в руки Алены, словно был предметом одушевленным и более того, сам страстно ненавидел нарушителей утренней тишины. А Роза Львовна уже звонила в соседнюю квартиру, ни на минуту не прекращая свой монолог: