Мария Вечканова - Предание

Закопченная одежда все никак не желала натягиваться на мокрое тело, и я решила чуть-чуть обсохнуть на солнышке. Время до заката у меня еще есть, и не позволить себе, возможно, последние мгновения счастья моей жизни я просто не могла.

Я закрыла глаза и вспомнила, как много рассветов встречала. Казалось, я знала каждый из них. Не бывает, чтобы первые лучи повторяли свое появление, как нет снежинок-близнецов. И, похоже, вчера я смотрела на красное солнышко в последний раз, и оно было поистине прекрасно! Что ж, помните обо мне, светлые ясные зори!

О семье я старалась не вспоминать. Позволяла думать только о том, что они будут жить. И это согревало душу.

Пора. Верные ноги стали уставать в два раза быстрее. Начался подъем. Гористая почва упруго принимала мои избитые ступни, но теперь я отчетливо чувствовала, что здесь чужая. Мой мир остался за спиной. Но назад хода нет. Я поднималась все выше и выше. Стало трудно дышать. Холодный воздух стиснул мою грудь в тиски, слезы застилали глаза, голова начала кружиться. Вот когда я поняла, как мне дорога жизнь! Каждый новый шаг, каждый новый вздох. Только бы они жили! Еще шаг, еще вздох. Только бы все не напрасно!

И вдруг меня как молнией ударило: а вдруг я не найду дракона?! Вдруг он не услышит меня или я ему не понравлюсь? Вдруг он живет не здесь? Эта мысль раньше как-то не приходила мне в голову. Я знаю, что уже не спущусь с этой горы – сил не хватит. Слезы стали литься градом, и я упала в изнеможении. Надо было послушаться отца. Неужто он-то с его изобретательностью что-нибудь бы не придумал?

День стал клониться к закату. Я так отчаянно боролась с собой и с неприступным подъемом, что не заметила, как набежали тучи. Через какое-то время полил дождь, как будто кто-то выплеснул сверху большую лоха́нь воды. И загремел гром. Ну вот и все. Теперь, даже если я доберусь до самой вершины, никакой дракон меня не услышит. Плакать сил уже не было.

Я села на одиноком утесе, предоставив сильным каплям охлаждать мою горячую голову. Не знаю, сколько так просидела, но привела меня в чувство мысль: «А вдруг завтра будет ясная погода? Я могу найти пещеру и переждать в ней грозу, прожив еще одну ночь и встретив еще один рассвет. А потом я позову дракона и спасу наш род». Я подняла голову, казавшуюся невероятно тяжелой и даже прилипшей к груди, встала на шатающиеся ноги и начала на ощупь искать в скале какую-нибудь выбоину, где могла бы укрыться. И – о чудо! – почти сразу таковая нашлась. Даже больше – пещера! Я шагнула вперед, и тьма окружила меня.

Стены пещеры оказались влажными и скользкими. Мои босые ступни скользили в вязкой темноте. Проход, поначалу широкий, стал постепенно сужаться. Спертый, веками не тревоженный, воздух закладывал уши. Шум льющейся с неба воды становился все дальше и дальше и вконец вовсе исчез. Мертвая тишина окружала и засасывала в свой темный водоворот. Не знаю, сколько я так шла, но силы стали оставлять меня. Изначально я искала место, где можно было бы укрыться от дождя, но я надеялась на нечто сухое. Здесь же было едва ли меньше влаги, чем снаружи. По крайней мере, мне так сейчас казалось.

Почувствовав изнеможение, я остановилась. Надо отдышаться. И попробовать осмыслить происходящее. Однако обрывки мыслей были рваными и спутанными. В голове звенящая пустота, как будто по большому колоколу ударили с большой силой, а потом все стихло. Я сползла по стенке на землю.

И вдруг почувствовала, будто со стороны, что я пою. Причем уже давно. Но мой звук сейчас больше напоминал хрип – назвать это голосом было бы преувеличенно. Я расслабилась – мне уже терять нечего – и стала вслушиваться в получавшиеся ноты. Прочувствовала себя изнутри и попыталась создать нечто прекрасное. Получилось! Голос мой креп и рос, и воздух неприветливой пещеры наполнился красивой мелодией.

Я пела без слов, но каждый, кто бы услышал, понял, о чем эта песня. О доме, которого я никогда больше не увижу, о матери и сестрах, которых я теперь никогда не обниму, о любимом, которого никогда уже не встречу… Так парит птица, потерявшая свое гнездо и птенцов и готовая броситься от тоски на острые камни; так воет волк на луну, единственное его утешение; так плачет матерый воин, вернувшись домой и найдя развалины на месте добро́тного дома, в котором он оставил жену и маленьких детей… Стены пещеры запомнят эту песню и, возможно, передадут чистейшие ноты какому-нибудь заплутавшему в горах путнику, станут для него опорой и поднимут его дух.

Песня закончилась. Я открыла глаза, полные слез, и сразу заметила впереди странное зеленоватое свечение. Слезы мешали рассмотреть его источник, но я поднялась и, пошатываясь, побрела на свет. По мере моего приближения он становился все ярче и ярче.

Вдруг я наткнулась на что-то горячее. Зеленоватое свечение раздвоилось. Откуда ни возьмись из-под ног выбились две струйки пара. Какой-то поначалу еле уловимый голубоватый отблеск начал разрастаться, и каждой частичкой своего тела я почувствовала невероятно огромную мощь рядом с собой. А потом глаза мои узрели. Его. Дракона, лежащего, свернувшись клубочком. Крылатое чудище медленно поднимало свою, прежде покоящуюся на лапах, голову и смотрело на меня пронзительными бархатными зелеными глазами. Все его тело излучало, слепящий в этой темноте, нежный голубовато-серебряный свет.

Дракон дохнул на меня, и теплый воздух немного высушил мою одежду и волосы. Я пару мгновений смотрела на него… а потом темнота.

Я проснулась, но не стала открывать глаза. Мне сейчас так тепло и хорошо. Наверняка пока за окном ночь, ведь солнечные лучи еще не коснулись моих закрытых век. Быть может, я еще успею встретить рассвет! Мне снился странный сон: я ослушалась отца, бежала искать освобождения для семьи, чуть не замерзла в ледяном ливне, нашла пещеру и… дракона?! Вся сонливость мигом слетела с меня, я раскрыла глаза и резко села. Тело тут же начало ломить, и я случайно охнула. Однако никто не кинулся на меня из темноты.

Я сидела на очень теплом камне – дне пещеры, как будто его и мой бок только что кто-то усердно согревал, а в другом ее конце уютно потрескивали угли, на которых жарилась какая-то птица. Рядом была заботливо уложена горстка яблок. Стены, еще совсем недавно скользкие, тоже были совершенно сухие. Интересно, сколько я проспала? И почему дракон не съел меня сразу? Промелькнула шальная мысль: а вдруг я для него слишком костлява и он хочет меня откормить? Я постаралась загнать ее подальше.

Что ж, я пока жива. И мой желудок уже предательски урчит, – какой смысл отказываться от угощения? Пожалуй, раз уж дракон хочет, чтобы я поела, это и стоит сделать. Я подошла к костру – пища была уже готова.