Василий Баранов - Удаче ум не нужен

Он врал, как всякий рыбак. И малые рыбешки ему казались огромными. И деревья в ту пору кажутся большими.

– Вот и заходи. Буду ждать. – Сол улыбнулся. Детство заглянуло к нему в этот миг. И вспомнил себя мальчишкой. Как с отцом ходил на рыбалку. Как мать варила уху. И он, словно рыцарскими подвигами, хвастался, какую рыбу выловил. Давно то было, а словно вчера.

Кайрос убежал. Немного походил по внутреннему двору. Приметил Арчика. Побежал к нему.

– Арчик, привет. – Вот здорово, он встретил друга. Какой замечательный день.

– Привет, Кайрос. Ты как? – И Арчик был доволен этой встрече. Этот парень, как ниточка к дому. Они шли вместе. С одной земли.

– Меня на работу взяли, Арчик. У меня своя комнатка, кормят. Кормят хорошо. Вкусно. – Говорил искренне. Что с того, что из помойного бачка. Люди добрые дают, и ладно. Они ж от всего сердца. Вот и он от всего сердца воду носит, полы моет. А ему еще позволили за лошадьми приглядывать. Стало быть, и он нужен. Раньше бабушке и дедушке был нужен. Отцу с матерью был не годен. Так что с того. Но сейчас все по-другому. Как много на свете хороших людей. И они его любят.

– Тебе нравится? – Спросил воин. По счастливой улыбке парня знал ответ. Хоть кто-то есть на белом свете, кто счастлив. Хоть один дурак.

– Очень. Правда, хорошо. Оно, где еще так. Меня нигде не брали, а тут взяли. Это ты помог. – Кайрос почти подпрыгивал от радости. И по работе угодил, и в конюшне его ждут, и Арчика встретил.

– Я тут нипричем, не я тебя на работу брал. Это управляющий. Я сам человек подневольный. – Арчик не мог принять благодарность. Его крестьянская и воинская душа требовали честности. В том не его заслуги.

– Нет, спасибо. Если б не ты, вовек бы мне здесь работы не видать. Тут и угол есть. Зима накатит, хоть не замерзну где под забором. – Кайросу казалось, до зимы далеко. А там он выкрутиться. Теплое жилье, пусть и не очень, не даст замерзнуть. Добежать до колодца, так рядом. И особой одежды не понадобится. На своем холодном чердаке закутается в старье и ладно. Можно где и в коридорах дворца переждать.

– И то хорошо. Только помнится, шел ты сюда налегке. Деньжат у тебя нет. Зима, говоришь, придет, что на себя наденешь? – Какой же ты ребенок, меньшой брат. В стужу не так легко выжить.

– Не знаю, как-нибудь. Я реже буду выходить, а во дворце тепло. – Стоит ли забот то, что еще не настало. Как беззаботна юность.

– Тепло то, тепло. Одежонка у тебя…. Вот что, я с парнями из стражи поговорю, может, что насобираем. Ты уж не обессудь. – Арчик подумал, авось, найдется какое тряпье. Соратники у него не богаты, но не черствы душой. Что не нужно, отдадут.

– Так хорошо, я благодарен буду. Спасибо скажу. – Так ему всегда отдавали негодное. Вот и будет для него обновка. Для кого новый наряд – не вещь, а для него все сгодится. На балы ему не ездить. Тепленько бы было, да к телу хорошо. Не отказывайся от щедрот руки дающей.

– Ты, это, пока особо не надейся. Они ребята хорошие, может, у кого что и осталось. Может от братьев. Постараюсь. – Арчик вздыхал, глядя на радостного ребенка. Вот ведь, ничего ему не надо. Сам отдаст последнее. Попроси, последнюю рубаху отдаст. Мерзнуть станет, а отдаст.

– Спасибо, Арчик. – Кайрос счастливый побежал в свою каморку. Хотел и там навести порядок. После носил воду в баки на кухне. И вновь мыл полы в коридорах дворца. Закончил к вечеру. Вновь робко заглянул на кухню спросить о еде. Один из поварят сказал:

– Чего спрашивать, вон в бачках бери, что найдешь и ешь. Пока на скотный двор не унесли – успевай. Кайрос выбрал, что сумел из бачка, наложил в чашку. Поел. Вымыл посуду, поставил на место и побежал в конюшню. Там его ждал дяденька конюх.

– Вот и я, – несмело сказал он, подойдя к конюху. Может, позволят ему лошадку погладить. Посидеть на конюшне.

– Проходи, уха у меня готова. Только что сварил, еще горячая. – Сказал старик. – Можно поесть. Скоро подойдет Брилл. Он тут егерь. За боевыми псами следит. Человек он хороший, не обидит.

– Спасибо, дяденька. – Кайрос присел на скамеечку. Прижал голову к коленям и смотрел. Его детский взгляд проникал в душу. Просил о любви. Сол и не знал раньше, что взгляд ребенка так может брать за сердце. Внутри старика все выворачивалось наружу, с последней рекой любви и сострадания.

– Тебя как зовут, парень?

– Кайрос, дурачок Кайрос меня зовут, а кто Помидоркой называет. Кому как нравится. – Бесхитростные слова. Простые. Они острой болью резали сердце старика.

– Отчего дурачок? Кайрос ты, никакой не дурачок. – Как можно, назвать человека дурачком. Как можно, принять это с такой покорностью. Такую боль не вынесет душа.

– Так меня в деревне звали. А вас как зовут, дядечка? – Так просто, без обид. Дурачок. Так и положено. И это отсутствие протеста и боли ударили Сола плетью. До крови, до самых костей.

– Я Сол, местный конюх. Вот держи тарелку, сейчас налью ухи. И рыбки поешь. Я с утра наловил.

Вскоре подошел Брилл. Грузно сел к столу.

– Так у нас нынче молодежь в гостях. Твой стол никогда не был тесен. Оно и к лучшему. А то мы, старики, любим жаловаться. Ты кто, сынок?

– Я Кайрос, дядечка. С деревни я. Сиротой остался. Вот и подался в город. Тут добрые люди на работу взяли. Меня дед всякой работе обучал.

– Если так, то выживешь у нас.

Уха была отменная. Что, что, а готовить рыбу Сол умел. Эх, думал Сол, был бы помоложе, да нога бы была в порядке. В бою ногу повредил, раньше молодняк объезжал, любую лошадь мог оседлать. Упал неудачно на ратном поле, с тех пор хромал. Пожалели его, не прогнали. Так и остался при лошадях. Он любил лошадей, они норовистыми бывают, у каждой свой характер, но он все равно их любил. О том и вели беседу. О прошлых сражениях, о былых героях. Кайрос и старики поели, вымыли посуду.

– Я лошадкам спокойной ночи скажу? – Спросил парень.

– Ну, скажи. Скажи. – Разрешил Сол.

Парень ушел. Старики остались одни.

– А что, Сол, будь у тебя такой внук? А, не скучал бы? – Усмехнулся Брилл.

– Будешь смеяться, друг, а я как его увидел, словно свою молодость вспомнил. Сил прибавилось. Мне б такого внука, чтоб глаза закрыл. Чтоб было, кто подержит в последний миг за руку. Так и жизнь прошла не впустую.

Старики замолкли. Все было сказано. Песнь одиночества и боли играла тихую мелодию любви.

Кайрос обошел всех лошадей, каждую гладил, шептал на ушко. Одна лошадь даже от удовольствия заржала.

– Я побегу, дядюшка Сол. – Наконец, Кайрос решил, что ему пора уходить.

– Беги, время позднее. Спать пора.

А старики смотрели в след ребенку. Умиротворение и благость входили в их души. Не цари и владыки владеют землей. Поступь крохотной ножки ребенка покоряет миры.

Дурачок убежал к себе в мансарду, на чердак. Лег в постель. Хороший день выдался, вот и с конюхом познакомился. С лошадками познакомился. Дяденька егерь такой хороший. И дяденька воин, Арчик, обещал, может, что из одежды принесет. Разве не жизнь? Да такой жизни любой позавидует. Другой жизни он не знал, да, наверно, и не хотел. Он не завидовал никому, не завидовал этим господам в новой шикарной одежде. Про себя он думал, что есть, то и есть. Чего лучше то желать. Господа они и есть господа, а он Кайрос дурачок. Родился таким, что уж тут. Выше и не прыгнуть. Вот так и потекли дни его жизни во дворце. Разнообразия особого не было. Может, это постоянство и нравилась парню, какая-то определенность в жизни. Дня через три услыхал, что во дворце несчастье приключилось. На кухне это обсуждали.