Игорь Соловьев - Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 2

Возлежал (в буквальном смысле) у их ног длинный черноволосый парень с острым носом и дерзкой улыбкой, при этом в старомодном сюртуке и брюках. Поодаль стоял высокий, суровый, широкоплечий коротко стриженый юноша с цепким взглядом и волевым подбородком (он стоял позади мечтательной девушки), посередине стояла также очень красивая девушка с волосами цвета красного осеннего клена – ее взгляд и улыбка пылали ярким пламенем, как и волосы. Подле нее, положив руку на спинку кресла красавицы-блондинки, стоял, удивленно изогнув брови, невысокий черноволосый парень, самый субтильный из всей компании, с холодными, но очень смешливыми глазами, и на губах его играла насмешливая, но веселая и дружелюбная улыбка. С другой стороны от красавицы в белом был еще один парень, длинноволосый, южного типа – испанец? У этого было серьезное и одухотворенное выражение лица, искаженное словно сразу болью и счастьем – описать это было трудно, но именно такая мысль мелькнула у Анджелы в первый миг. Последним был парень, которого она не сразу и приметила – он сидел также возле блондинки, широкий, но невысокий, с очень простым, даже крестьянским, широким и улыбчивым лицом, которому очень шел нос картошкой и конопушки, как и у рыжей девушки – но той они придавали веселье и воинственность, а парню – напротив, какое-то умиротворение и домашнюю простоту. Анджела присмотрелась и поняла, какое именно ощущение они вызывали – как будто сама картина буквально дышала неким… единством? Ей упорно казалось, что все эти люди друг друга очень любят… Ну, или как будто они в как бы являются неким одним, целым, хотя каждый из них был очень индивидуален и непохож (даже как-то разительно, диаметрально не похож) на всех остальных. И что-то еще в них было непонятное… Пугающее? Завораживающее? Как будто они все смотрели куда-то, за спину самой Анджела, вдаль и ввысь, и видели что-то, чего не видел больше никто другой.

Подписана картина была весьма странно – «Пираты катакомб». Что бы это могло значить? Анджела подозвала остальных. – Смотрите, какая компания! Как думаете, кто это? – Может, какой-то из лучших выпусков? Призеры, медалисты? – предположил Антуан. – Похожи на нас, – хмыкнул Давид. Кэрол расхохоталась.

– О да! Вот этот наглец, – она ткнула пальцем в лежавшего на боку парня, – вылитый ты.

– Я симпатичнее, не находишь? – Давид шутливо задел ее локтем.

– Ничуть, – буркнула Элли, – Такая же бесстыжая, нахальная физиономия. Идемте уже, мы почти опоздали. Альбина, ты идешь? – та догнала их, быстренько подбежав трусцой. В туалет, что ли, отходила?

– И все-таки почему пираты и почему – катакомб? – вздохнул Антуан, но на него никто не обратил внимания. Элли, к счастью, ошиблась – они не опоздали. Гости как раз рассаживались, и королевская семья с минуты на минуту должна была выйти. Их места были закреплены – сразу после высоких сановников, родни королевы, высшей аристократии, крупнейших бизнесменов. Людское разнообразие пестрело – средних лет и пожилые с вкраплениями тридцатилетних и молодежи, толстые, как моржи и тощие, как палки, коротенькие и долговязые – но все как один разряжены дорого и стильно, кто-то подчеркнуто лаконично, в черные смокинги или простые платья, кто-то, напротив, с кучей манжетов, украшений, со сложными узорами, оборками и небо знает с чем еще. На них, конечно, смотрели – изучающе, снисходительно, с легким презрением или же с легким одобрением.

«Вот они какие – Влиятельные Люди». Странное они впечатление производили, надо сказать. Вроде бы и не похожи на обычных людей, стариков и старух, но чем дольше смотришь, тем больше кажется, что основное различие с простыми смертными – только в одежде.

Анджела, чтобы не глазеть слишком открыто, села за стол, переглянулась со всеми по очереди – приметила, кстати, в углу зала и Альберта, а еще поодаль старика Беркли – тот как раз тянулся к горчице.

Хлопнули двери, и вошла королевская чета, а следом за ними – сын и племянник. Принцессы, теперь уже королевы Скандинавии, здесь не было – все-таки не юбилей, а у высочайших семейств всегда полно дел. Король был в белом костюме, чудовищно натягивавшемся на его огромном животе – чего тот, кажется, не только не стеснялся, а напротив, выставлял пузо как боевое знамя на потеху публике.

Королева в каком-то смысле являла собой контраст своему мужу. Немолодая, прямая, с облаком седых волос и строгим, придирчивым взглядом, она смотрелась типичной аристократкой «старых лет». Собственно, такой она и была – дочерью графа Гибильона, еще в детстве обрученной с тогда еще принцем Франциском, нынешним королем.

Браки по расчету… удивительный архаизм, но вполне осознанная реальность для некоторых общественных слоев. Поразительно, как сосуществуют в Королевстве эти самые браки и полная свобода отношений между любыми гендерами и даже, если Сенат одобрит, браки с животными и големами?

Принц Робер, стройный, но начинающий толстеть юноша с полными губами, куда меньше походил на принца крови, чем Чарльз. Они оба были красивы изначально, но Чарльз тщательно за собой следил, а вот Робер – запускал, как мог. Слышно было и о его кутежах, и об игре в карты, и о пьяных выходках, и о дуэлях, и о волокитстве за юными леди (не говоря о служанках).

Он традиционно заполнял своей персоной одну-две страницы в журналах светских хроник и сплетен, и честно говоря, не было людей, не хваливших институты демократии за то, что королевская власть сегодня – предмет абсолютно символический. Страшно подумать, какие проходимцы расцвели бы при таком короле, как Робер, какое воровство и произвол творились бы, будь он полновластным хозяином страны.

Впрочем, внимания стоил сегодня другой Робер – Эври. Он, кажется, собирался вцепиться в пост канцлера всеми силами и не отпускать до самой смерти, а маги четвертого ранга живут весьма, весьма долго.

Эври, как всегда или почти всегда, был в иссиня-черном костюме, с черным же галстуком и ослепительно белой рубашкой. Рядом были все те же Трэвис и Леклерк, однако не было начальника Трэвиса, как же его звали? Это и логично: в обмен на поддержу тот выменял у Эври пост своего начальника, лично возглавив аппарат правительства.

Остальных Анджела не знала – очевидно, то были важнейшие из министров, губернаторов и так далее. Узнала она и двоих мужчин, из числа тех, кто неоднократно мелькал в тераноме. Один, толстый, высокий и мощный, с массивным вторым подбородком и тяжелым, давящим взглядом – Маклоусон, олигарх и магнат. Против него сидел тощий, как щепка, седой старик с острыми скулами, большим крючковатым носом, желчным взглядом и искривленными тонкими губами – Хельмут Конн, крупнейший финансист и инвестор Королевства.