Андрей Ермолин - История чудовища

– Мертвые ничего не боятся.

– Мертвые? – прохрипел удивленно Виктор и в нос ему вдруг ударил приторно-сладкий и омерзительно-гадкий запах гниения. – Причем тут мертвые?

Мария едва заметно улыбнулась и сделала робкий шаг к Виктору. Затем еще один. Она смотрела на него карими глазами и с каждым шагом вонь гниения становилась все сильнее. Больше не было свежего запаха мелиссы, лишь трупный смрад. Ее губы чуть открывались и с них срывались слова:

– Мертвые придут и те, кто когда-то убивал, станут убиенными. Расплата близка. Кровавая дань будет выплачена. Рано или поздно нужно нести ответ за содеянное. И время ответа пришло.

Последний шаг совпал с последним произнесенным ею словом. Виктор едва сдерживал себя, чтобы не отстраниться и не оттолкнуть Марию из-за ужасной вони, исходящей от нее и вползающей в ноздри. Перед ним стояла девушка, за которой он тайно наблюдал уже более месяца и мечтал лишь вот так стоять рядом с ней. Но сейчас по его коже бежали мурашки ужаса и он не мог двинуться с мета. Он лишь смотрел на нее, не отрывая взгляда, а все тело стало каким-то обессиленным, словно из него вытянули всю энергию.

– Все заплатят за свои прегрешения , – проговорила Мария, переведя взгляд карих глаз на нож, по-прежнему крепко сидящий в маленькой ладони.

Виктор не мог говорить, но его могучее тело сотрясалось от дрожи. Мария же подняла руку с ножом и, направив лезвие себе точно в грудь, коснулась острием грубо сшитой рубахи, заправленной за высокий пояс серых штанов и вздымающейся на местах упругой груди. Одно легкое движение – и лезвие по рукоятку вонзилось в грудь девушки. Она никак не отреагировала, лишь едва сотряслось стройное тело и по груди начало расползаться темное пятно.

– Все заплатят за свои прегрешения ! – вдруг вскрикнула Мария, выдергивая нож из плоти и занося кровавое лезвие над грудью Виктора.

Раздался громкий, глухой звук где-то в стороне и гнилая вонь охватила тело чудища. Она вдруг стала материальной и в это же мгновение Виктор открыл глаза…

***

Лежа в пещере на куче сухой травы, он явственно ощущал боль в груди, словно Мария сумела-таки ранить его во сне. Примочка из трав покоилась на груди и пропиталась кровью, а боль бесновалась в незажившей ране.

– Это был всего лишь сон, – тяжело дыша, прохрипел Виктор в надежде себя успокоить. – Всего лишь сон…

Он вновь откинулся на травяную кровать, стараясь не двигаться, чтобы рана не кровоточила и боль хоть на миг утихла. Лишь косматая голова зверя коснулась травы, как пришло осознание того, что сладковатая вонь гниющего мяса по-прежнему окружает его. Сзади раздался шорох, затем еще один и еще. Словно кто-то старался подняться на ноги.

Позабыв о боли, Виктор вскочил на ноги и едва не упал от бессилия. Его ноги подкосились, а из-за раны на груди боль пронзила все тело до мозга. Не в силах сдержаться, он зарычал. Но в следующее мгновение боль отошла на второй план, и ее место занял ужас.

На каменном полу, точно под разломом, шевелилось какое-то тело, пытаясь подняться на ноги. Отдаленно оно могло бы напоминать человека, если бы не кишащие на нем белые, жирные опарыши, поедающие его плоть, и вокруг не летал бы рой мух. Существо же этого словно не замечало, оно лишь отреагировало на рык боли чудовища и подняло ту часть тела, которая могла бы называться головой. Разбитое вдребезги лицо с сожранной до кости какими-то зверями кожей. На остатках плоти уютно чувствовали себя личинки мух, которые валились с лохмотьев кожи, как снег с тронутой ветром ветви елки после снегопада. Свернутая набок челюсть злобно щелкнула и пустые глазницы, заполненные мухами и муравьями, зыркнули на Виктора, застывшего от накатившей волны ужаса, приковавшей его к месту.

Это был оживший труп, и каким-то образом он видел и слышал Виктора. И как только уловил рык боли чудовища, то сразу же бросился к источнику звука, перебираясь за счет одной руки и двух ног, чудом не раскрошившихся в труху от падения в грот через дыру в каменном потолке. Грудь твари была расплющена от падения и сломанные кости без труда пронзили истончившуюся и прогрызенную мухами кожу, приобретшую серый цвет. Левой руки, как и части груди, у трупа не было.

Тварь продолжала приближаться, нелепо, но все же отталкиваясь от каменного основания грота. Ее челюсти жадно щелкали, а пустые глазницы смотрели сотней жужжащих мух. Оцепенение Виктора прошло в тот момент, когда твари оставалось сделать всего пару рывков до него. Ноги сами попятились, и он отстранился, шаркая ими по камням. Глаза его были широко открыты от ужаса и лишь потеря равновесия и падение вернули ему чувства.

Удар заставил боль в груди встрепенуться и выйти на первый план. Рана стала усиленно кровоточить, и Виктор вновь взвыл, но на этот раз от того, что в его ногу вцепилась лапа твари костлявыми, пожираемыми личинками и мухами пальцами. Может, это и был оживший труп, но сила в нем была. Ногу у щиколотки словно обхватил мерзкий, шевелящийся, но крепкий капкан. Не имея второй лапы, тварь начала подтягиваться, устремляя свои свернутые челюсти к живой плоти. Не желая быть сожранным заживо, Виктор попытался отползти и вырвать ногу из пальцев трупа, но те не разжались, а пасть уже раскрылась, чтобы вонзить в плоть неровные ряды желтых, местами сколотых зубов. Виктор взревел так, что по гроту разошлось ужасное эхо, и несколько раз ударил тварь свободной ногой в череп. Сила не подвела чудовище, и голова трупа буквально треснула. Трещина прошла, начиная от правой глазницы и уходя вверх к части держащихся на гнилой коже черных волос. Из разлома в то же мгновение потекла какая-то темная жидкость, наполненная опарышами, извивающимися и явно недовольными тем, что им пришлось покинуть теплое местечко, наполненное гниющими мозгами. Вонь затмила все.

Чудом сдержав рвотный позыв, Виктор еще раз дернул схваченную трупом ногу и наконец-то высвободил ее. От страха ему удалось вскочить на ноги за пару секунд, забыв о боли в ране на груди и текущей по покрытому шерстью торсу крови. Сейчас он хотел лишь избавиться от этого чертового создания, что вновь начало ползти к чудовищу, отталкиваясь от камней тремя конечностями.

Пошатываясь, Виктор поспешил к каменной стене, поросшей плющом. Тварь поползла за ним, но ее замедлило то, что нужно было разворачиваться, а с одной рукой и переломанными от падения костями сделать это было трудно дажеей. Подойдя к стене, Виктор упал на колени около скелета, облаченного в стальной доспех, и дрожащей от слабости и ужаса рукой схватил полуторный меч с красивой витиеватой гардой. К этому моменту тварь уже развернулась и запрыгала к нему. Вся ее голова теперь была залита темной жидкостью с личинками. Из пустых глазниц текли превратившиеся в жижу мозги и мухи спешили покинуть излюбленное место. Череп трупа перекосило на бок, но челюсти по-прежнему щелкали зубами.