Илья Наровин - Тайна Лавендер Хилла

– Но что же я скажу Саре? – логично возник в его голове вопрос, и он тут же недовольно поморщился.

Уже целую неделю, он как мог, старался не вспоминать о Саре.

Эти два непростых года, прожитые вместе, настолько вымотали и опустошили его душу, что не оставили в ней ничего, кроме раздражения и досады. Он даже уже не ненавидел ее, он ее попросту презирал. Презирал человека, которого когда-то, так отчаянно любил… Но как известно, от любви, до ненависти …расстояние критически ничтожно.

А ведь он мог простить ей все! То, что она была ленива и неряшлива, как большинство жителей спальных районов Лондона. И то, что она храпит по ночам, выпив перед этим пару пинт Гиннеса… Он и сам был не без греха. Но то, что произошло на вечеринке у Стива, в прошлый уикенд, разом поставило в их отношениях большую и жирную точку! Тогда, совершенно случайно выйдя покурить, Адам застукал Сару в объятьях этого недоноска, который, не особенно -то и церемонясь, трахал ее прямо на столе, посреди пластиковых стаканов и пустых бутылок. А она, как последняя шлюха, сладко стонала под ним, помогая ему кончить.

Адам, молча, стоял за дверью, сжимая в кулаке потухшую сигарету, и в бессильной злобе проклинал все вокруг.

Себя – за малодушие и слабость. Ее -за предательство и нанесенную ему обиду. Но больше всего, в тот самый момент, он ненавидел Стива! Да!!! Этого бездарного ублюдка… выскочку, баловня судьбы, за которым не было ровным счетом ничего… ни таланта, ни души, ни даже характера! И только деньги его папаши, старика Уоллиса Джонса, владельца дешевой бульварной газетенки, делали его хоть чем – то значимым, в лице коллег по цеху.

Выставленные, в тот же день перед дверью вещи Сары и забаненный аккаунт в Фейсбуке – это, пожалуй, все, на что тогда смог решиться Адам, находившийся, теперь уже целую неделю в глубоком и беспробудном запое.

– Все… к черту Сару! к черту Стива… К дьяволу их всех! решено … -подумал он – я еду!

Так Адам навсегда разорвал ту невидимую и пока еще связывающую их с Сарой нить и решительно сунув ключи в карман толстовки, в последний раз оглядел холодную и пустую квартиру.

– Ну, тетушка Шарлотта! —довольно ухмыльнулся он – умеешь же ты удивлять!

И он решительно направился к выходу.

Дождь уже совсем закончился и на улице светило яркое солнце, поднимая с нагретого асфальта струйки пара, которые весело переливались в его лучах и стремительно исчезали в небе.

День обещал быть по-настоящему теплым. В это время года, Лондон становился необыкновенно красив и буквально утопал в зелени роскошных скверов и парков.

Адам забил в телефон пост – код и проверил маршрут. Весь путь до дома тетушки Шарлотты оказался недолгим, всего -то, около часа на метро, с пересадкой на Clapham North Station. Адам довольно не плохо знал этот район, но так как давно не бывал там, то послушно последовал указаниям навигатора.

Добравшись до подземки, он сел на черную ветку и включив музыку в наушниках, принялся обдумывать произошедшие события.

Он сжимал в кармане ключи от дома Тети Шарлотты, и тревожное чувство не оставляло его. Двадцать лет он не был там и теперь пытался восстановить в памяти картины из своего детства.

Старый дом Викторианской эпохи, расположенный на пересечении Сидар-роуд и Лавендер Гарденс, находился возле самого кладбища Лавендер Хилл.

Это было то самое место, которое даже по истечении времени заставляло его сердце учащенно биться, при одной лишь мысли о нем. Насквозь пропитанные его детскими страхами, перед ним всплывали истории из его детства. Про обезглавленного Джека, который бродил по кладбищенскому парку и искал свою голову, про детей из приюта Святой Елены, потерявших свои лица, и даже про жуткого карлика, который незаметно подкрадывался к своим, ничего не подозревающим жертвам и откусывал их члены. Но самой страшной, конечно же, была история про старика Джека…

Еще при жизни, в перерывах между затяжными запоями, Джек Мак Коэн подрабатывал кладбищенским сторожем, а по совместительству, еще и газонокосильщиком. И вот однажды, когда старина Джек, в очередной раз, хорошо отметил победу местной футбольной команды, вздумалось ему вдруг покосить. На то ведь он и был газонокосильщиком! Но как на зло, внезапно небо затянулось тучами и начался сильный дождь. И когда Джек, уже было совсем закончил свою работу, он неловко поскользнулся на арбузной корке, не весть откуда взявшейся на газоне, и падая, угодил головой прямехонько под свою косилку. Голову вмиг, как ножом сняло!

А собака преподобного Джереми Кейси, по кличке Октавиус, бегавшая по близости, не долго думая, схватила голову Джека и исчезла с ней, в неизвестном направлении. Три часа пролежало тело несчастного старика в луже собственной крови, пока один из раскатов грома не нарушил гробовое молчание на лужайке перед погостом. Внезапно небеса разверзлись, и сокрушительной силы молния насквозь пробила тело незадачливого смотрителя. Не известно, какой из демонов ада вселился в грешное тело Джека, но он сумел таки подняться на ноги и шатаясь, побрел вдоль чугунной ограды, намереваясь выбраться наружу.

Он шел по темной ночной аллее, освещаемой лишь редкими вспышками молний. И каждому, кого он встречал на своем пути, и кто не смог вовремя убежать, Джек задавал один единственный вопрос:

– На плечах или с них долой?

И не всякий мог даже шевельнуться, встретив обезглавленное тело старика, потому как ноги несчастных, вмиг становились ватными и переставали двигаться…

И если бедняга отвечал – На плечах!, то тело старика Джека оставляла жертву в покое и брело дальше. Но если же, в страхе, человек молвил – С них долой!, как в тот же миг, Джек срывал голову с плеч у незадачливого путника и примерял ее на себя. И если голова не подходила ему, то он отбрасывал ее в сторону и двигался дальше, на поиски новой жертвы. Так рассказывали местные ребята, знавшие всегда немного больше, чем им следовало бы, ссылаясь разумеется, на свой личный опыт. И ни у кого из них, не возникало и мысли усомниться в правдивости этих ужасных рассказов. Хотя бы потому что, каким это волшебным образом, старина Джек расспрашивал свои жертвы? Ведь у него у самого то головы не было, а следовательно и рта тоже. Но такие мелочи вовсе не смущали здешнюю публику и все новые и новые страшилки про кровавого Джека появлялись то здесь, то там, по всей Сидар—роуд.

А ребята постарше, те, кто смог найти в себе мужество появиться в ночное время посреди кладбища, практиковали неслыханную по храбрости игру. Из компании смельчаков, путем свободного жребия, выбиралась жертва, которую привязывали к старому дубу, посреди того самого кровавого места и оставляли там на всю ночь. И если приговоренный не обделывался за ночь от страха, то его на целую неделю назначали главарем шайки Лавендерской банды, а все остальные, покорно исполняли все прихоти новоявленного короля.