Николь Галанина - Демон-полукровка

– Но… но он же человек, и…и это так противно! – взвыла Бэарсэй.

– Бери пример с Ареллагана: он ничуть этим не гнушается.

– Но Ареллаган же… он же вообще бесчувственный! – разъярённо фыркнула Бэарсэй и демонстративно повернулась ко всем спиной. – Он и на жабе женится, если надо будет, а я, я так не могу и не…

– Бэарсэй, – с угрозой произнесла Мередит – и больше возражений не последовало; но не только оттого, что Бэарсэй приструнил строгий тон матери, а оттого, что туча резко рванула вниз, разрезала облака надвое и снова величественно распрямилась, проплывая над огромным белокаменным городом, сиявшим, словно отражение луны в дробящейся водной глади.

С разных концов тучи тотчас свесились две головы. Ареллаган и Бэарсэй, рискуя ежеминутно потерять хрупкое равновесие, с любопытством и восхищением глядели на первый человеческий город, в который им предстояло попасть. Высоко вверх, словно грозясь достать до дна тучи, поднимались острые шпили вытянутых, сжатых с боков зданий, переливались бутылочно-зелёным и жизнерадостным жёлтым стёкла в рамах монументальных домов с резными крылечками… Одну часть города от другой отделяла высокая белая стена, безупречно чистая с одной стороны и замызганная, заплесневелая – с другой. Благосостояние и нищета существовали здесь бок о бок: слева от них тянулись жалкие, разваливающиеся хибары с крошечными тусклыми окошками, запруженная оборванным народом грязная улица и неимоверное количество потрёпанных, униженного вида полицейских с дубинками, которыми они нещадно колотили по бокам и спинам всякого, кто отчего-то возбуждал в них недоверие. Из раскрытых мусорных контейнеров неслась омерзительная вонь, меж плохо уложенных камней единственной мостовой и по грязным земляным улочкам струились реки помоев… Равнодушные, опустившие головы прохожие чавкали босыми ногами по лужам и бессовестно вытирали грязные руки о застиранное бельё, вывешенное хозяйками из окон многоэтажных домов, приплюснутых к земле. Ареллаган поморщился и невольно схватился за голову: в этом кипящем в смраде, суете и бестолковой усталости муравейнике не оставалось никаких признаков разума; но этот разум, наверное, специально умерщвляли в себ е несчастные жители, чтобы легче было держаться.

– Кто эти существа, госпожа матушка? – осторожно спросил Ареллаган, обращая к Мередит взгляд.

Мередит пожала плечами, и её губа недовольно подалась вверх.

– Это отверженные, – коротко сказала она, – проще говоря, такие, как вы.

– Они тоже полукровки? – с любопытством спросил Ареллаган.

– Нет, – губа Мередит поднялась ещё выше, и её ресницы затрепетали, – это гибриды, ведьмы, оборотни, ищейки – все те, кого нынешнее правительство предпочитает не замечать.

– Тогда кто живёт там, госпожа матушка? – и Бэарсэй указала рукой на слепящие белизной кварталы, по широким чистым улицам которых вальяжно расхаживали дамы в длинных платьях со шлейфами, при солнечных зонтиках, и кавалеры в странных разноцветных нарядах, галантно придерживающие дам под руку.

В этих кварталах суета и столпотворение угасали, продвигаясь к центру, где и возвышалось самое крупное и величественное здание из всех, уступами вздымавшееся к небу – наверняка это был королевский дворец. Огромную территорию, прилегавшую к дворцу, защищали высокий забор и тройная цепь стражников с алебардами через плечо. Прямо напротив крыльца, в нескольких десятках метров от стражников, суетились рабочие с тросами: проворной командой они с усилием заталкивали тяжёлую золотую статую какой-то величественной женщины на широкий круглый пьедестал.

Мередит фыркнула, явно посмеиваясь над простодушием дочери.

– Об этом нетрудно догадаться, – сказала она, – здесь живут только люди. Причём далеко не каждому человеку хватит денег, чтобы выкупить себе самый захудалый домишко за стеной. Бедняки живут вместе с отверженными, – лёгким кивком Мередит указала себе за плечо, – потому что, по сути дела, в этом мире отвержен всякий, с кого нечего взять.

– Но ведь это несправедливо! – возмутился Ареллаган, отползая от края тучи. – Почему все эти существа не соберутся вместе и не станут требовать того, что им полагается, госпожа матушка?

– Они уже привыкли, – Мередит снова пожала плечами, – и не считают, что мир возможно устроить иначе.

– Тогда об этом нужно сказать Королеве, – Ареллаган сердито нахмурился, – они её подданные, она не смеет унижать их!

– Ты очень красиво и правильно говоришь, но при дворе тебе лучше стоит придержать это мнение, – холодно сказала Мередит, и по щелчку её пальцев туча заложила плавный вираж, – не то мы рискуем быть изгнанными с позором. Маргарет прекрасно знает, что происходит в её собственном городе, но она ничего не собирается исправлять, так как для неё это выгодно. Она богата, её считают справедливой, даже эти бедняки в неё верят и надеются на избавление. На самом деле, конечно, она глуха и слепа к своим беспомощным подданным, так как особой пользы они ей не приносят. Но ей осталось совсем немного жизни. Когда ты, Ареллаган, воссядешь на трон, в твоей власти будет перекраивать местную жизнь по своему вкусу, однако пока ты обязан сдерживать себя – не то лучшие времена для этого сброда никогда не настанут. Ты меня хорошо понял? – в голосе Мередит прозвенела угроза.

– Да, госпожа матушка, – привычно отозвался Ареллаган и затих.

Туча пронеслась вокруг дворца, притираясь всё ближе к его стенам; но никто не заметил их, никто на них не взглянул. Мередит пояснила, улыбаясь:

– Чары невидимости. Я сниму их, когда мы оставим тучу в безопасном месте.

Безопасным местом она сочла тенистый парк позади королевского дворца, внутри которого, кроме шелеста листвы, поскрипывания ветхих сучков и тихого пения птиц, не слышалось ничего более. Стоило же Ареллагану и Бэарсэй, полным изумления, ступить на мягкие волны изумрудной травы под ними, как всё изменилось. Поперхнувшись трелями, замолкли птицы, застыли деревья, и шелест их зазвучал угрожающе и напуганно. Даже ветки потянулись к ним, как будто вознамерившись изгнать из своих пределов. «Но за что?!» – с отчаянием спросил самого себя Ареллаган, и природа не ответила ему. Наверное, всё-таки он действительно был чуждым и опасным для неё элементом…

Мередит даже не стала обращать внимания на странно затихший парк и на грустно вытянувшиеся лица близнецов.

– Идёмте, – приказала она стальным голосом, – ваша тётушка должна ждать нас неподалёку.

Понуро опустив головы, Ареллаган и Бэарсэй поплелись следом. Парк остался позади, теперь они шагали по мощёной площадке, совершенно пустой и безлюдной, если не считать одной-единственной женской фигуры, расположившейся у борта старого фонтана. Женщина повернула голову на стук их шагов и с величественной грацией поднялась. На ней не было короны, мантии и прочих атрибутов власти, однако не признать в ней властительницу этой страны было невозможно. Зато куда труднее было подтвердить её родство с Мередит. У Королевы Маргарет волосы оставались тёмными и пышными, без проблеска седины, на лице не заметно ни единой морщины, а глаза были яркими, не помутнёнными бесконечным обстрелом безжалостных солнечных лучей. Маргарет даже не посмотрела на Ареллагана и Бэарсэй и сразу обратилась к сестре срывающимся тонким голосом.