Кэтрин Арден - Медведь и Соловей

«О!» Петр отбросил свое изумление. Ольга издалека. Иван будет настороженно относиться к местным девицам, которые приведут с собой целую армию родичей: союз между влиятельными семьями обычно дает потомкам царственные амбиции. Прав у юного Дмитрия ненамного больше, чем у его двоюродного брата, а Владимир на три года старше наследника. Князья назначаются волей хана. За дочерью Петра дадут богатое приданое – но этим дело ограничится. Иван старается обуздать московских бояр… к вящей выгоде Петра.

Петр был доволен.

– Иван Иванович, – начал было он.

Однако князь еще не закончил.

– Если ты отдашь свою дочь в жены моему племяннику, я готов выдать за тебя мою собственную дочь, Анну Ивановну. Она прекрасная девушка, кроткая, как голубица, и, конечно же, сможет родить тебе еще сыновей.

Петр изумился во второй раз – и обрадовался несколько меньше. У него и так было трое сыновей, между которыми ему придется разделить свое имение, так что новых ему не нужно было. С чего это князю вздумалось тратить дочь-девственницу на человека, не имеющего большого влияния, которому нужна всего лишь разумная женщина для ведения хозяйства?

Князь выгнул бровь. И все-таки Петр продолжал колебаться.

Да: она Маринина племянница, дочь великого князя и двоюродная сестра его собственных детей, так что ему не подобало спрашивать, что же с ней не так. Даже если она больная, пьющая или гулящая, или… да, даже в этом случае польза от согласия на подобное супружество будет немалой.

– Разве я могу отказаться, Иван Иванович? – промолвил Петр.

Князь важно кивнул.

– К тебе завтра придет мой человек, чтобы обсудить приданое, – сказал он, и снова вернулся к своему кубку и своим псам.

Петру, который понял, что разговор закончен, осталось только вернуться обратно на свое место и сообщить сыновьям новости. Колю он нашел мрачно уставившимся в кубок. Темноволосый чужак ушел, а женщина осталась смотреть ему вслед с выражением такого ужаса и мучительной тяги на лице, что Петр, несмотря на все свои заботы, невольно поймал себя на том, что тянется за саблей… которой при нем не было.

Петр Владимирович взял невесту за холодную руку, покосился на ее напряженное личико и задумался о том, не совершил ли он ошибку. Детали его женитьбы спешно обсуждались неделю (чтобы брак можно было заключить до Великого Поста). Все это время Коля заигрывал со служанками, пытаясь разузнать побольше о возможной невесте отца. Прийти к какому-то мнению никак не получалось. Кто-то называл ее хорошенькой. Кто-то утверждал, что у нее на подбородке бородавка, а половина зубов выпала. Говорили, будто отец держит ее взаперти – или что она прячется у себя в покоях и никогда оттуда не выходит. Говорили, что она больная, сумасшедшая, печальная или просто робкая, и, наконец, Петр решил, что в чем бы проблема ни заключалась, дело обстоит хуже, чем он опасался.

И вот теперь, глядя на невесту, которой открыли лицо, он терялся в догадках. Она оказалась миниатюрной, примерно одного возраста с Колей, но вела себя так, что казалась гораздо моложе. Голос у нее был тихий и неуверенный, держалась она покорно, губы были приятно пухлыми. Хотя у них с Мариной и был общий предок, она ничем ее не напоминала – и этому Петр был рад. Коса теплого каштанового цвета обрамляла ее круглое лицо. При более внимательном взгляде можно было заметить напряженные мышцы вокруг глаз – словно с годами ее лицо сожмется, наподобие кулачка. На ней был крест, который она непрерывно теребила, и глаз она не поднимала, даже когда Петр пытался заглянуть ей в лицо. Как Петр ни старался, ничего явно неправильного он в ней не заметил – если не считать, возможно, зарождающуюся раздражительность. Она определенно не казалась пьяной, пораженной проказой или безумной. Возможно, девушка просто была стеснительной и замкнутой. Возможно, князь, и правда, предложил ему этот брак в знак доброго расположения.

Петр прикоснулся к милым очертаниям губ своей невесты и пожалел, что не может поверить в такую возможность.

После венчания был пир в гриднице ее отца. Столы ломились от рыбы и хлеба, пирогов и сыров. Люди Петра кричали, пели и пили за его здоровье. Великий князь со своей семьей улыбались – более или менее искренне – и желали им много детей. Коля с Сашей говорили мало и не без возмущения посматривали на свою новую мачеху – двоюродную сестру, которая была не старше их самих.

Петр поил жену медом и пытался ее успокоить. Он старался не вспоминать о Марине, которой в момент их женитьбы было шестнадцать: она смотрела ему прямо в лицо, произнося обеты, смеялась, пела и с аппетитом ела на свадебном пиру, и бросала на него косые взгляды, словно приглашая ее напугать. Петр уложил ее в постель, сходя с ума от желания, и целовал до тех пор, пока ее строптивость не уступила место страсти. На следующее утро они встали, чуть пьяные от неги и разделенного наслаждения. А вот это создание, казалось, неспособно было на строптивость – и, возможно, даже на страстность. Голова у нее клонилась под тяжестью убора, на его вопросы она отвечала односложно, и только крошила пальцами кусок хлеба. В конце концов, Петр со вздохом отвернулся от нее и мысленно перенесся на дорогу, вьющуюся по зимнему темному лесу, к снегам Лесного Края и простым занятиям вроде охоты или починки – подальше от этого города улыбчивых врагов и колючих знаков расположения.

Спустя шесть недель Петр со своим сопровождением были готовы отправиться в путь. Дни становились длиннее, снег в столице начал оседать. Петр с сыновьями посмотрели на снег – и ускорили свои сборы. Если лед станет тоньше до того, как они переедут через Волгу, им придется менять сани на телеги и ждать, пока через реку можно будет переправиться на плоту.

Петр беспокоился о своих землях и хотел поскорее вернуться к охоте и земледелию. А еще он смутно надеялся на то, что чистый северный воздух успокоит то, чего пугается его жена. Анна хоть и была тихой и послушной, но постоянно озиралась по сторонам, широко раскрывая глаза и касаясь нательного креста. Иногда она вдруг начинала что-то бормотать в пустые углы. Петр каждую ночь приходил к ней в постель – по правде говоря, скорее по обязанности, чем ради удовольствия, но она так ни разу и не посмотрела ему в лицо. Он слышал, как она плачет, когда думает, будто он спит.

Число путешествующих значительно увеличилось с прибавлением вещей и сопровождения Анны Ивановны. Их сани заполнили весь двор, многие слуги держали под уздцы вьючных коней. Сыновья Петра собирались ехать верхом. Сашина кобыла поднимала то одну ногу, то другую, и вскидывала темную голову. Лошадь Коли стояла неподвижно, а сам Коля сутулился в седле, щуря покрасневшие глаза на утреннем солнце. В Москве Коля пользовался немалой популярностью среди боярских сыновей. Он победил их всех в борьбе, и очень многих в стрельбе из лука, перепил почти всех, и покрутил шашни со множеством дворцовых женщин. Короче говоря, он отлично проводил время и совершенно не радовался предстоящей долгой дороге, в конце которой его будет ждать только тяжелая работа.