Элизабет Эдмондсон - Ледяное озеро

Труди, радуясь возможности чем-нибудь себя занять, вышла приготовить постели, пижамы и халаты.

— В твоей прежней комнате сейчас живет Утрата, — сказала она Изабел. — Я помещу тебя в большую комнату в конце дома.

— Где сочтешь нужным, тетя Труди. — Она улыбнулась. — Как приятно снова называть кого-то тетей! Все-таки одиноко жить без семьи.

Роукби объявил об обеде. Выходя из гостиной под руку с дедушкой, Изабел подмигнула ему.

— Удивлен, что видишь меня?

— Приятно, что вы опять с нами, мисс Изабел.

— А ты знал, что я живу неподалеку?

— Я видел вас на льду, без темных очков. Тогда я догадался.

— И не сказал никому ни слова? Держу пари, ты знаешь все, что делается в этом доме с первого дня, как здесь служишь, старый лис. Утром я схожу на кухню и поздороваюсь с остальными.

— Боюсь, что не осталось никого с тех времен, мисс Изабел.

Лицо Изабел сохранило свое обычное самообладание, но Аликс заметила, как нижняя челюсть у нее чуть напряглась. Они уже были в столовой, и Изабел покосилась в сторону бабушки.

— Произвела очистку помещения, не так ли? — Она села за стол справа от деда, где он выдвинул для нее стул.

— Оживают воспоминания! Я вспомнила эту комнату, те грандиозные трапезы, когда меня допускали вниз, обедать вместе со взрослыми.

— Не все было плохо, надеюсь, — промолвил дедушка.

Аликс сидела молча, взирая на эту экзотическую женщину, которая являлась ее сестрой. Ранее восстал из могилы Джек, не принеся с собой ничего, кроме горя и бед, а вот теперь, словно некое чудесное возмещение — радость от появления воскресшей сестры.

Как могла бабушка рассчитывать удержать все это в тайне?

Каким-то образом ей удалось скрыть правду в отношении Джека, и наверное, показалось, что будет легко проделать тот же трюк еще раз. Но зачем? Ради чего? Что за ужасный поступок, даже во имя морали и сохранения лица. Бесспорно, это не укладывается ни в какие рамки — лишить семью сестры, племянницы, внучки и обездолить, выбросить вон Изабел. Буквально с детства и в такую пору, когда она больше всего нуждалась в помощи, любви и доброте — что бы там она ни совершила. Да и что такого она совершила? Всего лишь родила ребенка, черт побери! Это не преступление.

Впрочем, для бабушки незаконнорожденный ребенок считался преступлением. И все-таки Аликс не могла отделаться от чувства, что тут крылось что-то еще.

Изабел обратилась к сидящей на противоположном конце стола дочери:

— Скажи, Утрата… Лидия говорит, что у тебя музыкальный талант. Ты планируешь учиться музыке дальше?

— Да! — ответила Утрата так громко, что присутствующие замолчали и посмотрели на нее.

— Утрата отправится обратно в колледж, — сказал бабушка.

— Я полагаю, Утрата должна поступить так, как считает нужным.

Позже, когда Утрата ушла спать, устав от событий дня, но, безусловно, счастливая, тетя Джейн задала вопрос, который никто задать не решался.

— Все остальные слишком учтивы, чтобы спросить, Изабел, но я думаю, запрятанная правда слишком долго гноилась и отравляла эту семью. Кто является или кто был отцом Утраты? Боюсь, я уже знаю ответ.

В едином порыве гости встали, чтобы уйти.

— Останься, Ньюман, — попросила Изабел. — Когда ты услышишь всю историю, полагаю, ты будешь менее склонен проболтаться какому-нибудь репортеру там, дома, по возвращении.

— Майклу тоже лучше остаться, — сурово проговорила Сеси. — Ему известно кое-что о том, что произошло тут шестнадцать лет назад. И я уверена, всем вам надо это услышать.

Майклу известно… о чем? — спрашивала себя Аликс. Она посмотрела туда, где у камина возвышалась вселяющая уверенность фигура Хэла. Он ободряюще улыбнулся ей и подмигнул.

Бабушка поднялась.

— Позвони Роукби! — велела она тете Труди. — Я хочу, чтобы Липп приготовила мне питье. Я иду спать.

— Вы полагаете, что вам будет скучно слушать повествование о давних событиях? — усмехнулась Изабел.

Труди потянулась к звонку, но не дернула за шнур. Лицо бабушки не изменилось, однако Аликс увидела настороженность в ее глазах.

— В мое время мы бы назвали это перетряхиванием грязного белья на публике, — проговорила она.

— Если у вас нет грязного белья, так нет и ни малейшей проблемы с публикой! — парировала Изабел. Она взглянула на Сеси, потом на Майкла. — Что ему известно?

— Это было шестнадцать лет назад, когда замерзало озеро, — сказала Сеси.

Ее слова привлекли внимание Изабел. А также бабушки: теперь она строго смотрела на Майкла.

— Майкл тогда был мальчишкой. Он оказался у озера после наступления темноты и увидел, как некую девушку изнасиловали в лесу, неподалеку от берега.

Аликс почувствовала, как сердце ей сковывает холод. Нет. Только не это. Невозможно…

Беззвучно вскрикнула тетя Джейн, затаил дыхание Эдвин, тетя Труди издала что-то вроде скорбного стенания; сдавленные потрясенные восклицания, шепот ужаса и смятения растворились в почти физически осязаемой тишине, нависшей над столом вслед за отрывистыми словами Сеси.

Присутствующие уставились на Майкла, за исключением леди Ричардсон, которая смотрела прямо перед собой, в пустоту.

— Тот человек заметил Майкла, но в это время в лесу появились люди и насильник бежал. На выручку девушке пришли две женщины, одна добрая, другая — нет.

— Кто они были? — спросил у Майкла сэр Генри. — Вы их узнали?

— Нет, сэр, я никогда их раньше не видел.

— А позднее?

Майкл помедлил в нерешительности, подыскивая верные слова:

— Не уверен. Это было давно. Вскоре я сильно заболел, и болезнь повлияла на мою памяти.

— Фантазии! — усмехнулась бабушка.

— Нет! — возразила Изабел. — Ведь я тоже находилась там, не забывайте. И вы там были, бабушка. И вы, тетя Труди. — Она повернулась к Майклу: — Доброй женщиной была тетя Труди.

Сэр Генри издал сдавленный возглас ужаса и смятения.

— Насилие? Изабел подверглась насилию? Но почему мне не сказали? Как могло совершиться подобное преступление? Необходимо было сообщить в полицию.

— Никакой полиция было не нужно, — произнесла леди Ричардсон. — Какое изнасилование? Изабел завлекла молодого человека и расплатилась за последствия.

— Точь-в-точь как Урсула, — сквозь зубы проговорила Аликс.

Боже милостивый, Урсула, оказывается, еще легко отделалась!

— Таковы девчонки.

«Только в вашем воображении, бабушка», — подумала Аликс.

— Ну вот, вы все слышали, — продолжила Изабел. — Для меня это было изнасилованием. А бабушка считала меня обольстительницей, получившей по заслугам.

— Эй, погодите минутку! — возмутился Ньюман. — Беттина, ты тогда была еще ребенком. Сколько тебе было?

— Четырнадцать, — ответила Аликс.

— Четырнадцать лет? Если это правда, то что же у вас тут за нравы? Девочка в таком возрасте гуляет ночью одна по лесу и обольщает мужчин?