Элизабет Эдмондсон - Ледяное озеро

Притчард затянулся трубкой и выпустил облачко дыма.

— Странное время года для деловых встреч. Да еще у человека в доме, а не в конторе, где он работает.

— Мистера Гриндли трудно застать не за работой. Если речь идет о прибыли, он станет трудиться все Рождество напролет, дома или на фабрике.

— Разве есть что-нибудь подозрительное в оборудовании для ванных комнат?

— Нет, сэр.

Притчард сверился с имеющейся у него картой местности.

— «Гриндли-Холл» — это там? Тот причудливый дом на холме?

— Нет, то «Уинкрэг». Насколько я знаю, его хозяева пользуются большим уважением. Ричардсоны — богатое семейство, проживает тут свыше ста лет.

— Я имею в виду архитектуру, констебль, а не обитателей. Все Божьи создания для чего-то нужны. А где «Гриндли-Холл»?

— Отсюда его не видно, сэр. Я могу показать его вам на обратном пути, вы разглядите его с дороги.

— Тогда нам лучше поторопиться, — сказал Притчард. — Скоро будет слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-нибудь.

Констебль повез инспектора обратно в Лоуфелл, по пути сделав краткую остановку, чтобы взглянуть на «Гриндли-Холл».

— Вы думаете, есть что-то подозрительное в визитах мистера Шеклтона в «Гриндли-Холл»? — спросил Огилви, проведя инспектора Притчарда в кабинет, который освободил для него после того, как получил звонок из Скотленд-Ярда. — Гриндли — важные влиятельные люди, мне не хотелось бы…

Притчард повесил шляпу на вешалку и снял пальто. Сел за письменный стол и открыл черный портфель.

— Любой человек, как бы ни был он влиятелен, находится под властью закона. Рискну предположить, здесь ничего противозаконного. Даже если мистер Шеклтон подозрителен, то мистер Гриндли не осведомлен об этом и чист как стекло. Джаго Робертс не рядовой мослеит, и любая информация о нем может оказаться ценной. Нам следует проявить внимание ко всем его контактам и знакомствам.

— Понимаю, сэр.

— Вы когда-нибудь рассказываете дома о своей работе, констебль?

Огилви покраснел.

— Я спрашиваю, потому что знаю: ваш отец был на военной службе. Он дослужился до сержанта?

— Так точно, сэр, — не без гордости промолвил констебль.

— Дело вот в чем: то, что я сообщу вам о Джаго Робертсе, должно остаться между нами. Ваш отец поймет, почему вы не можете обсуждать эти сведения. Это не обычное дело, относящееся к юрисдикции местных полицейских органов.

— Да, сэр.

— Позвольте мне рассказать, что нам известно о Джаго Робертсе. — Инспектор собрал лежащие перед ним бумаги в аккуратную стопку. Откинулся на спинку стула, устремив взгляд в потолочные балки. — Начать с того, что Джаго Робертс не настоящие его имя и фамилия. Мы не знаем, как его зовут на самом деле, но еще три года назад нигде не встречалось упоминаний ни о каком Джаго Робертсе. Мы проверили дюжину Джеймсов Робертсов и множество Дж. Робертсов, но нет, никаких следов этого человека. Итак, три года назад он неожиданно возникает в рядах мослеитов. Относится, судя по всему, к аристократической верхушке данного движения, у него выговор, характерный для выпускника привилегированной школы, такие люди для них — желанное приобретение.

Рассказывая, инспектор раскуривал трубку. Помахал спичкой и глубоко затянулся, негромко пыхтя от удовольствия, как заядлый курильщик.

— У мистера Робертса обнаруживается поразительный талант возбуждать толпу, организовывать митинги, марши против оппозиционеров. Все это беспокоит нас, в Особом отделе, поскольку в его действиях чувствуется рука опытного мастера, которого мы не замечали прежде среди этого сборища, и нам эта картина не нравится. Так где же, спрашивается, он приобрел подобный ответ?

— Не знаю, сэр, — сказал Огилви, не уверенный, требуется ли от него ответ.

— Пошевелите мозгами, констебль.

— В полицейской школе, сэр?

— Нет. Где он мог выучиться приемам, которые теперь успешно применяет?

Констебль Огилви напряженно размышлял.

— Не знаю, сэр.

— Вы что-нибудь слышали о Гитлере?

— Германия, сэр?

— Прямо в цель. Германия. Итак, чем бы мог заниматься этот фашиствующий джентльмен с правильной речью в Германии? Жил ли он там? Является ли он немцем, получившим образование в Англии? Или англичанином, который предпочел обосноваться в Германии и прельстился на красивые слова Гитлера?

— А разве вы не могли бы арестовать его и допросить, сэр?

— О, мы это делали. И не однажды. Когда мы заявили, что не можем найти его следов в период, предшествовавший трем последним годам, он рассмеялся нам в лицо и представил список имен, мест, ссылок на кого-то или что-то.

— Они были фальшивыми, сэр?

— Во всяком случае, нам не удалось это доказать. Какие-то респектабельные полковники, бывшие няньки, записи в школьных архивах — все безупречно, не подкопаешься.

— А не служил ли он в армии, сэр? Ему лет сорок, он должен был воевать.

— Освобождение по состоянию здоровья. Шумы в сердце, и есть врачебная справка, подтверждающая это. За подписью врача с Харли-стрит.

— Глядя, каков он на льду, не предположишь, что у него больное сердце. Но если все бумаги в порядке, разве это не решает дело?

Инспектор хлопнул по столу ладонью, заставив констебля подскочить от неожиданности.

— Нет, не решает! А порождает еще большие подозрения. Ибо если он не тот, кем хочет казаться, это означает, что кто-то пошел на хлопоты и издержки — на гигантские хлопоты и издержки, если честно! — чтобы втереть нам очки. Так вот, ни одной иностранной державе не будет позволено проделывать это ни с одним Томом, Диком или Гарри! Как по-вашему?

— Верно, сэр.

— Мы можем предположить, что Джаго Робертс — крупная рыба. Если будет война — а я лично убежден, что она будет, — у людей вроде Джаго Робертса может оказаться совершенно иная задача, нежели сколачивание в союзы и организации кучки болванов в черных сапогах и рубашках.

— Теперь уже никаких сапог, сэр, — произнес констебль Огилви, помня о правительственном запрете на ношение формы членами движений и организаций, подобных британским фашистам.

— Забудьте о сапогах! Сосредоточьтесь на уме этого человека — между прочим, остром как бритва, и на его способности превосходно сливаться с фоном. Люди, принадлежащие к высшим классам английского общества, люди вне подозрений — что может быть полезнее для коварных замыслов врага?

— Едва ли так, сэр. Во всяком случае, не тогда, когда вы вызовете его на допрос и заведете на него досье.

— Он может сменить личину.

Констебль Огилви растерялся. Потом до него дошло.

— О, понимаю, сэр. Он возьмет себе другую фамилию.

— Именно. Что особенно интересно — почему он выбрал из всех мест именно это? Катание на коньках, вы говорите? Или сопровождает приехавшего по делам мистера Шеклтона? Я сомневаюсь. Ничто из того, что нам известно, не позволяет предположить, что он имеет какое-либо отношение к бизнесу. Нет, мое мнение таково: где-то здесь, среди величественных гор, живет некая персона или даже не одна, которая его знает. Знает, кто он такой и чем занимается. Интуиция подсказывает мне, что у него имеются какие-то связи в этой части страны. И моя задача — выяснить, какие связи.