Фред Стюарт - Золото и мишура

Альма Коллингвуд Бретт выбирала драгоценности, которые она наденет на даваемый бабушкой обед, когда в ее берлингамской спальне зазвонил телефон.

— Трубочку можешь взять, сладенькая моя? — крикнул из ванной ее муж. — Я еще бреюсь…

Альма взяла два из десяти бриллиантовых браслетов, которые лежали в кожаном футляре флорентийской работы, затем прошла через всю огромную спальню и подняла трубку французского телефонного аппарата из слоновой кости и золота.

— Да?

— Альма, это Джимми.

Она подобралась, бросила взгляд на далекую дверь в ванную комнату, где возле умывальника стоял Себастьян.

— Нет, мне не требуется подписка на «Субботнюю вечернюю почту», — произнесла она, пользуясь их условленным кодом, что означало «муж рядом».

— Я должен увидеть тебя. Я только что приехал в Сан-Франциско.

— Мы идем на обед к бабушке, — прошептала она. — Будем там всю ночь.

— Я тоже буду там. Уточни номер моей комнаты у прислуги.

— Мне бы хотелось, чтобы вы прекратили докучать мне, — громко сказала она. — Я терпеть не могу вашу «Субботнюю вечернюю почту»! — И она швырнула трубку на рычаг.

— Кто это был, сладенькая моя? — крикнул правивший бритву Себастьян, великан около шести футов роста, который в бытность студентом играл нападающим за команду Йельского университета и был сейчас наследником огромного состояния, нажитого на добыче серебра.

— Звонил какой-то идиот, пытался уговорить меня подписаться на «Субботнюю вечернюю почту».

— Снова? Черт возьми, никак не хочет угомониться этот тип! Это, наверное, самый настырный распространитель журналов во всей Америке.

Альма чуть приподняла бровь, удивленная тем, до чего же все-таки глуп ее муж.

— Может, подписаться, чтобы уж он наконец заткнулся?

В комнату вошла служанка Альмы Лили.

— Мисс Альма, вы уже выбрали драгоценности?

— Да, заверните вот эти два браслета, — она передала украшения Лили, — а также сапфировое ожерелье и еще парные к нему серьги.

— О, с серебристым платьем эти сапфиры просто божественны!

— Для бабушки я должна выглядеть как можно привлекательней. Скажите Энтони, чтобы через двадцать минут подавал машину.

— Слушаюсь, мадам.

«Джимми… — подумала Альма и тотчас же ощутила приятное возбуждение. — Интересно, что у него случилось? У него был такой испуганный голос».

Она вновь бросила взгляд в сторону ванной комнаты. Себастьян закончил бриться и теперь, подавшись к зеркалу, внимательно разглядывал свое лицо, нет ли на нем порезов.

«Вот буйвол, — подумала Альма. — Может, если ночью он, как всегда, напьется, я смогу тихонечко прокрасться в комнату Джимми?..» Ее сердце учащенно забилось, стоило только Альме подумать, как замечательно они с Джими смогли бы заняться любовью! По сравнению с Джимми, ее муж был похож на вареную рыбу. Альма была убеждена, что в тот самый момент, когда Себастьян засовывал в нее член, он неизменно думал о своей бирже и биржевых делах. Одно только утешало: с каждым месяцем их ужасного замужества это делалось все реже и реже.

— Не понимаю, почему меня не пригласили на обед к твоей бабке, — сказала Элли Донован, жуя шоколадное пирожное. Она сейчас возлежала на диване в своей спальне на Рашн-Хилл. — Можно подумать, что я заразная какая-нибудь…

— Все равно тебе там было бы страшно скучно, — ответил ее любовник Честер Коллингвуд, который, стоя перед небольшим зеркалом, повязывал себе белый галстук.

— Хватит врать, Честер! Мне отлично известно, почему меня обошли приглашением. Я представляю из себя женщину, которую ты держишь подальше от своей семейки, потому и поселил меня здесь, на Рашн-Хилл, как какую-нибудь дешевку-актрису! Я так и слышу, как в твоей семейке судачат обо мне: «О, моя дорогая, она, эта женщина, такая ужасная дешевка, она, представьте себе, красит лицо…» Да, я уж читала про твою семейку. Одна твоя бабка чего стоит — шлюхой была в кафе «Бонанза!»

— Мы стараемся смотреть на это сквозь пальцы, — сказал Честер, младший из сыновей Арчера и Арабеллы. Они с Альмой унаследовали ослепительную красоту родителей своего отца.

— Все вы — шайка снобов с Ноб-Хилл, которые на всех в этом городе смотрят свысока. Иногда у меня возникает желание послать тебя к черту. А ведь если я не буду радовать тебя в постели, тебе, поверь, будет очень меня недоставать. Все ваши недотроги из высшего света искренне убеждены, что секс — это занятие для бродячих собак, но никак не для них.

— Думаю, что здесь ты несколько ошибаешься.

— Значит, поэтому ты и не женишься на мне?

— Моя сладчайшая Элли, подобно всему, что исходит от тебя, такое предположение просто очаровательно!

— Ерунда!

Он подошел и поцеловал ее.

— И если ты подойдешь к камину и заглянешь в лежащий на полке конверт, ты обнаружишь там билет на спектакль Джона Барримура в «Тиволи». Начало ровно через час, так что самое время тебе начать одеваться.

Красивое лицо Элли осветилось.

— Он самый обворожительный актер в Америке!

— А ты — самая обворожительная актриса. Я вернусь около полуночи и расскажу о самом тягомотном обеде у моей высокомерной бабки. Потом мы будем трахаться до утра.

— Звучит великолепно, — хихикнула Элли. — Это мой любимый вид спорта.

— И ты в нем очень хорош, дорогой. Спасибо за билет. Извини, что была занудой. Ты ведь знаешь, что я и вправду люблю тебя.

Честер еще раз поцеловал ее и заспешил вниз по лестнице дома, который он арендовал специально для Элли. Была туманная ночь. Вице-президенту «Пасифик Бэнк энд Траст» и сыну Коллингвуда самой судьбой было предназначено когда-нибудь возглавить семейный бизнес, а Кертису — руководить всеми семейными газетами. Усевшись в шикарный лимузин, стоимость которого составляла невероятную сумму в пять с половиной тысяч долларов, Честер отправился сквозь туман на Ноб-Хилл.

Автомобиль, подобно личному железнодорожному вагону, был игрушкой лишь очень богатых людей, но многие уже поняли, что какими бы отравленными ни были выхлопы двигателей, все-таки загрязнение города автомобилями было куда меньшим, чем от конского навоза. Хотя, с другой стороны, навоз источал дурной запах, ощутимый лишь на расстоянии в несколько футов, тогда как отравленные выхлопные газы автомобилей поднимались в атмосферу, отравляя всю планету.

— Но вы должны дать мне комнату, — говорил Джимми Лопес, стоя возле стойки администратора в «Гранд-Отеле».

— Мне чрезвычайно жаль, сэр, но отель заполнен до отказа, ответил администратор. — Сеньор Карузо исполняет партию дона Хосе в «Кармен» сегодня вечером, и любители оперы со всего Запада прибыли в город.

— Вы ведь недавно здесь работаете, так?

— Именно так, сэр.

— Стало быть, вы не знаете, кто я такой. Я племянник Арчера Коллингвуда и хочу вам напомнить, что тесть Арчера Коллингвуда как раз и выстроил этот отель. А теперь, черт возьми, дайте мне комнату!