Фред Стюарт - Золото и мишура

— Ты угрожаешь мне? — прошептал он.

Плоское восточное лицо Билли осталось невозмутимым.

— Джеффри, если в этой комнате и есть преступник, то это ты. Позволь мне обрисовать ситуацию. В прошлом году ты сильно играл на животноводческой бирже, используя для своих маневров подставную фирму, а фирма нужна была, поскольку ты использовал внутреннюю информацию, которую по служебным каналам тебе, как председателю правления, поставляли из «Коллингвуд корпорейшн». Ты по сути играл против собственной же корпорации.

— Да, Джеффри, все это чрезвычайно серьезно, — сказал Найджел, проводя пальцем по малахитовой раме, в которой было фото последнего русского царя. — Это серьезное уголовное преступление. Можно угодить в федеральную тюрьму.

— А может быть, и того хуже, — продолжил Билли. — Будучи председателем «Коллингвуд фаундейшн», ты использовал его акции для покупки на рынке других пакетов акций.

— Использовать капитал благотворительной организации — это очень дурной поступок, Джеффри, — не преминул заметить Найджел. — Дело не в том, что ты расписался в собственной жадности, не в том только, что данное деяние суть противоправное. Это может иметь серьезнейшие последствия.

— А затем наступило девятнадцатое октября, крах Биржи, и ты оказался на мели. Тебе чертовски была нужна наличность. А в банк ты идти не решился — даже в свой собственный банк — из-за своей криминальной активности.

— И тогда ты отправился к Спенсеру подзанять то, что ты сам оказался должен. Это была глупейшая ошибка, — сказал Найджел. — Следовало бы знать, что уж он-то ничего тебе не даст и что ты таким образом лишь возбудишь подозрения.

— Когда он выгнал тебя, ты пришел к нам. И мы дали тебе взаймы восемьдесят миллионов, которые тебе так были необходимы.

— Мы, так сказать, спасли твою задницу.

— Следовательно, дорогой Джеффри, если кто и преступник — так это ты, а не мы. Мы можем доказать твои деяния, и даже если смерть Спенсера организовали мы, тебе никогда не удастся это доказать. И потому ты будешь продолжать делать то, что мы тебе скажем. Все ли тебе ясно?

Джеффри одним махом допил коньяк и посмотрел на двух хорошо одетых змей.

— Да, — прошептал он.

— Вот и отлично. А теперь мы намерены дать Клаудии еще одну возможность одуматься. Как тебе известно, завтра на ранчо состоятся похороны Спенсера. И ты, как премного скорбящий родственник покойного, непременно будешь присутствовать.

— Никогда я не чувствовала себя так неловко, как в присутствии ужасной Перфюм, — говорила Ирен, сидя за косметическим столиком и расчесывая волосы. Она уже переоделась в пеньюар, однако Джеффри, который сразу после ухода гостей отправился наверх, оставался еще в смокинге. Держа небольшую рюмочку коньяка, он привалился к двери спальни. — Чуть не умерла, когда она принялась разглагольствовать насчет того, что искусство — это, мол, только лишь денежная игра, способ для многих людей быть приглашенным на различного рода нужные им вечеринки… Подумать только… При том что тут же сидит доктор Уолтон! Амелия Труекс сказала мне потом, что, по ее мнению, эта женщина, должно быть, выросла в борделе. И потом, всюду глазеет и разговаривает только про деньги, как если бы весь мир был одним большим базаром. — В зеркало она увидела отражение мужа, который пьяно кивнул головой. — Дорогой, с тобой все в порядке?

Выронив рюмку, он сполз по двери на пол и растянулся во всю свою длину.

— Джеффри! — Ирен подскочила к мужу. — Господи, ты ведь напился! Этим, стало быть, ты там, наверху, и занимался?

— Я лишь для сна… — не открывая глаз и с трудом ворочая языком, сказал он.

— Джеффри Бретт, ты уже лет двадцать как не надирался, с того самого дня, когда Гарвард выиграл у Принстона. Ну-ка, поднимайся, и я уложу тебя в постель.

— Я боюсь, Ирен, — прошептал он. — Я боюсь…

— Чего именно?

— Их боюсь…

— Кого? Билли Чинга? Лорда Нортфилда? Кого? Ответь мне!

Но Джеффри уже полностью отключился. Через его полуоткрытый рот вылетали громкие храпящие рулады. Ирен поднялась.

— Что ж, тогда будешь спать на полу, — твердо заявила она. — Я вовсе не намерена волочь тебя до кровати. Надеюсь, у тебя будет утром ужасный вид.

Она выключила свет, прошла к своей кровати и забралась под одеяло. Погасив ночник, повторила про себя:

— Боится… Странно все это.

Клаудиа видела, как калифорнийский перепел упал на дорожку прямо напротив нее. Был следующий за похоронами отца день, рассветало. Поскольку от Спенсера буквально ничего не осталось после взрыва «порше», необходимости в погребальной процессии и церемониале практически не было. Клаудиа чувствовала себя одиноко и весьма неуютно, оттого что отец вдруг исчез с лица земли, даже не попрощавшись с ней. Хотя сама она терпеть не могла похороны, открытые гробы, Клаудии очень хотелось сейчас бросить хоть один последний взгляд на отца. Заупокойные службы проводили нынче в духе времени, и потому процедура отличалась неполнотой и оставляла чувство недоумения. Даже странно, во что превратилась некогда пышная викторианская церемония прощания с усопшими — в насмешку, не более того. Однако нынешнее поколение, упростив таким образом себе жизнь, едва ли стало более счастливым.

Она направилась по дорожке от дома к океану. Небо начинало розоветь, холодный бриз дул с океана. Будучи девчонкой, она столько раз гуляла здесь на пляже. Сейчас ритмичный шум прибоя подействовал на нее успокаивающе.

Она подумала об Артуре Стивенсе. Он оказался неожиданно милым, поскольку о влиятельных юристах никто не думает, что они плюс ко всему могут еще быть сострадательными людьми. Он осведомился у Клаудии, не хочет ли она, чтобы он провел ночь в доме на ранчо, и Клаудия поспешно сказала, что да: мысль о том чтобы остаться в доме одной была неприятна. Они вместе приготовили обед, чувствуя некоторую радость от компании друг друга. Она нашла, что он сильный, неглупый и… и надежный. Да, именно надежный. И потому ей было приятно от того, что он сейчас находится рядом.

А кроме того, должна была она признать, он был одним из самых сексуальных мужчин, каких ей только доводилось встречать. Она была ничуть не огорчена, когда он поведал о том, что его собственная жена удрала вместе с его личным тренером.

Когда она бродила по пляжу, то смотрела на ранчо, которое так любила, за которое она должна была теперь сражаться. Но как? Если Джеффри заодно с лордом Нортфилдом и Билли Чингом, какие у нее есть варианты?

Именно при этих размышлениях она вдруг увидела впереди себя пожилую женщину с седыми волосами. Женщина присела на корточки перед морской чайкой, разбившейся о камни.

— Доброе утро, — сказала Клаудиа, подходя.