Франсин Риверс - Сад Лиоты

Пока бабушка спала, Энни разобрала в спальне свою вещевую сумку. Повесив в шкаф одежду, привезенную для воскресной церковной службы, с карандашами и альбомом в руках она пошла тиную. Весь вечер под приглушенное бормотание телевизора. Энни делала наброски: рисовала лицо спящей бабушки, ее тонкие, с прожилками вен руки, камин, стоящую у окна клетку Барнаби, маленький столик с лампой, очками и положенной на салфетку Библией.

Устав рисовать, Энни отложила в сторону карандаш с альбомом и занялась приготовлением ужина. Нашла миску для фарша, добавила в него приправы и после того, как перемешала, переложила в сотейник. Потом вымыла руки и поместила сотейник в духовку. Затем водой залила картофель, поставила кастрюлю на огонь и стала нарезать цуккини. Энни всегда подавала к вареному картофелю тушеные овощи.

Зазвонил телефон, она хотела ответить, но бабушка ухе взяла трубку. Тогда, вернувшись на кухню, Энни поставила на стол две тарелки и положила два серебряных прибора.

— Энни, ты не против, если Корбан ненадолго заедет к нам? — спросила Лиота.

— Через час ужин будет готов, его хватит на всех. — Энни выглянула из кухни и спросила: — Во сколько он приедет?

— Сказал, что уже выезжает.

Энни достала третий прибор, бросила в кастрюлю еще пару картофелин и, вернувшись в гостиную, села на диван. Карандаш и альбом она положила на тот же маленький столик, который надавно рисовала.

— Не думала, что так долго буду спать. — Бабушка попыталась высвободиться из объятий кресла. — Я тебе плохая компания, внучка.

— Мне хорошо рядом с тобой, даже когда ты спишь.

Наконец Лиота, раскачавшись в кресле, встала и начала переступать с ноги на ногу.

— Все в порядке, бабушка?

— В моем возрасте надо немного поразмять ноги, чтобы они начали ходить, — ответила она, медленно передвигаясь по комнате.

— А куда ты собралась идти?

— Сначала в ванную, потом в спальню за свитером.

— Я могу принести тебе свитер.

— Знаю, что можешь, но я должна сама. Если я не буду двигаться, то прирасту к этому креслу, в нем меня и похоронят.

От этих слов Энни вздрогнула. Она отогнала от себя неприятные мысли, сказав себе, что нет причин для волнения. Бабушка еще очень долго будет рядом с ней.

Энни проводила Корбана в комнату.

— Добрый вечер, миссис Рейнхард, — поздоровался он.

— А я-то подумала, что мы с вами так давно знаем друг друга, что вы можете называть меня Лиотой, — заметила она. — Где же ваша тетрадь?

— В машине. — На его лице появилась грустная улыбка. — Мне кажется, вы становитесь неразговорчивой, как только видите в моих руках эту тетрадку.

— Скажите, как ваша подружка относится к тому, что каждую пятницу вы проводите со мной и моей красавицей внучкой?

— Бабушка… — смутилась Энни.

— Рут с подружками сегодня в Сити.

— У них девичник?

— Нет, готовятся к политической демонстрации, которая состоится завтра утром. Они решили, что пойдут с транспарантом в первых рядах, — объяснил Корбан без особой радости.

— Бабушка, ужин готов, — сообщила Энни, чтобы освободить гостя от дальнейших объяснений.

— А вы молодец, что учитесь, — улыбаясь, сказала Лиота, когда Корбан помогал ей подниматься с кресла. Энни заметила, что этот комплимент смутил молодого человека.

Как он скован. О, Господи, что мы можем сделать, чтобы он чувствовал себя свободно и не прятался в панцирь, как черепашка, над которой занесен молоток?

Когда все сели за кухонный стол, Лиота обратилась к Корбану:

— Окажите мне любезность.

— Какую?

— Прочитайте, пожалуйста, молитву.

— Но я не умею.

Он покраснел до корней волос.

— Не умеете молиться или не хотите?

— Религия не является частью моей жизни.

— В моей жизни она тоже не играет большой роли. Но вера — это для меня все.

Бабушка положила руки на стол, а Энни взяла руку Корбана, чтобы все вместе они смогли образовать кольцо. Ему было не по себе, но он не стал возражать, когда Энни и бабушка склонили головы.

— Отче наш, — торжественно начала Лиота, закрыв глаза, — благослови пишу для нашего тела и руки, что приготовили ее для нас. И помоги нам, Иисус, наставить этого живущего без веры юношу на путь истинный. Аминь.

Энни плотно сжала губы, чтобы не рассмеяться. Она заметила, что Корбан покраснел еще сильнее.

— Спасибо, — сдержанно проговорил он.

— Пожалуйста, — серьезно сказала бабушка. — Не желаете сока? — И она протянула ему бокал.

Во время ужина по крыше забарабанил дождь. Бабушка Лиота перестала есть и посмотрела в окно.

— Эта скульптура на лужайке неплохо смотрится. До самой весны она будет единственным ярким пятном.

Корбан бросил взгляд на странное творение.

— Да, что-то совсем… необычное.

Энни не поняла, понравилось ему или нет, но не стала это выяснять.

— Бабушка, положить тебе еще мяса?

— Нет, дорогая, спасибо. Я так много не ем. Ты же знаешь, слежу за фигурой. — Она смотрела сквозь стекло, по которому стекали капли дождя, на скульптуру. — А ты не закончила свое творение, Энни. Надо бы доделать. — Лиота с улыбкой посмотрела на Корбана: — Как вы думаете, чего в нем не хватает?

— В каком смысле? — Он перевел взгляд на своих собеседниц.

— Я думаю, что было бы не лишним добавить на клумбу несколько шаров для боулинга, — предположила Энни.

— О чем идет речь? — Корбан был совершенно сбит с толку.

— О разноцветных шарах для боулинга, — повторила Энни. — Две недели назад я купила на распродаже парочку таких шаров: один желтого цвета, а другой мраморно-розовый с красными прожилками.

— Для чего?

— Не знаю. Они были очень симпатичные и стоили недорого.

Он усмехнулся и стал разламывать вилкой ломтик картошки.

— Неужели, чтобы катать их?

— Ради Бога, Корбан. — Бабушка бросила на него сердитый взгляд. — Право, что за ребячество?

Энни поняла, что бабушка готова защищать ее, и была тронута этим.

— Я подумала, что шары для боулинга будут интересно смотреться в саду. Разве это не забавно?

— Девочка моя, делай все, что считаешь нужным. Теперь этот сад больше твой, чем мой.

Энни встревожил такой ответ.

— Никогда он не будет моим, бабушка. Это твой сад. Давай ничего не будем менять.

— Это нонсенс. А теперь помолчи и послушай меня. Сад принадлежит тебе по праву, поскольку ты прививаешь, сажаешь и поливаешь деревья и делаешь все это с удовольствием. Бог свидетель, сад долго стоял в запустении, а ему нужна любовь и забота. И теперь я радуюсь, когда вижу, с каким увлечением ты работаешь. Так что приноси свои шары для боулинга и все, что захочешь.

Энни занервничала. Неужели бабушка решила все бросить? Нет никакой радости в том, чтобы одной ухаживать за садом. Ей надо еще многому учиться и делиться с бабушкой своей радостью.