Георгий Левченко - Сон разума

Настя обладала высоким ростом, выше, чем у Фёдора, имела прекрасную стройную фигуру, хорошо понимала свою привлекательность и старалась подчеркнуть оную. Походку всегда сохраняла лёгкую, непринуждённую и прямую, движения плавными, чтобы они вызывали определённое восхищение точностью и грациозностью, но претензии на исключительность никогда не выказывала, посему выглядела очень естественно, почти по-детски. Такая свежесть и умелость в восприятии самой себя очень редка и тем ценна, а, главное, весьма красит её обладательницу. Возрастом же она была на 8,5 лет младше Фёдора, но зачастую выглядела гораздо моложе своих лет, поэтому несколько раз незнакомые с ними люди принимали её за его дочь, но интересней всего то, что даже друзья с изрядной долей сомнения смотрели на них как на пару – и действительно, из их обращения друг к другу казалось, что они брат и сестра или какие-то иные родственники, ведь лишь несколько раз и то с глазу на глаз они назвали друг друга «зайкой», «лапой», «любимым/любимой» и проч., однако вскоре почувствовали в этих словах определённую фальшь и более ни наедине, ни на людях ничего подобного не делали. Пожалуй, Фёдор и обиделся, если бы заметил, но решительно все (кроме, быть может, его родителей) полагали, что он её не заслуживает, Настя же, давно почувствовавшая такое отношение к их паре, всячески пыталась его сгладить вплоть до того, что шла на жертвы в своём облике. Конечно, и она была не столь идеальна, как выходит, по крайней мере, во внешности, ведь, если приглядеться, бёдра у неё выглядели немного узковатыми да черты лица крупноватыми, что, впрочем, уже дело вкуса. Такие мелкие недостатки всегда сглаживаются непосредственностью обращения, вследствие которого всякий, их заметивший, перестаёт уделять им внимание. Правда, иногда Настя слишком сильно зачёсывала волосы назад, от чего её миловидное лицо начинало казаться совсем круглым, но об этой мелочи не стоило даже упоминать, тем более что они являлись бесспорным украшением своей хозяйки, она их никогда не подкрашивала (по крайней мере, никогда в этом не признавалась, и Фёдор никогда не был тому свидетелем), поскольку и сами по себе имели прекрасный ровный светло-русый оттенок, были очень густыми и длинными, так что уход за ними отнимал весьма много времени. Время от времени это её раздражало не на шутку, и она уже не раз хотела их остричь, но никак не решалась, ведь привыкла к ним с детства.

Необходимо ещё сказать, что Настя работала и неплохо зарабатывала, однако нравилась ли ей работа, определённо ответить нельзя, да и незачем, ведь давалась она ей легко и сил особо не отнимала: с 9 до 5, пять дней в неделю, и достаточно. А вот то, что в доме она была настоящей хозяйкой, необходимо отметить особо, ведь уже дня через три, как та въехала в квартиру Фёдора, все вещи начали находиться на своих места, грязное бельё не залёживалось в корзине неделями, даже за диваном более не валялись обёртки от конфет и в холодильнике всегда оказывалось, что найти. Привычка, а, главное, умение заниматься домашними делами пришла к ней в отрочестве, причём выполняла она их непринуждённо с непонятным окружающим удовольствием. И, наконец, надо прибавить, что несмотря на всю неопределённость своих чувств, Фёдор прекрасно понимал, какой хорошей матерью Настя могла бы стать, бывали даже минуты, когда он всерьёз подумывал завести детей и завести их исключительно с ней. Словом, она была ровно тем, что нужно любому другому нормальному мужчине.

Фёдор лёг, однако ему никак не удавалось заснуть, он постоянно, но осторожно ворочался, боясь разбудить свою подругу. Странное ощущение, желание тут же, сей же час доделать то, что осталось незавершённым буквально на чуть-чуть, несколько растянутых ночных часов теребило его душу, а между тем в голове ревностно сидела мысль, поскорее бы завтра вернуться к дневнику. Он чувствовал начало чего-то нового, неизвестного, быть может, и разрушительного, однако до конца ещё не давал себе отчёта в своих ощущениях, вновь и вновь понимал, что покой прежней жизни окончательно нарушен, но каким именно образом, пока оставалось для него загадкой потому, что сама жизнь не представлялась ему самостоятельной, сравнивать было не с чем. Встав среди ночи и на цыпочках выйдя на балкон, чтобы покурить, Фёдору вдруг подумалось, как давно он не видел звёздного неба, подумалось спокойно, без экзальтации и восхищения, – оно непосредственно бросилось в глаза и ненадолго отвлекло всё внимание. Нет, никаких особенных мыслей или чувств не возникло в его душе, было достаточно уже того, что оно выглядело холодно и безмолвно, нисколько не нуждаясь в своём созерцателе. А внизу слегка шуршали не окрепшие молодые листья, улица была плотно освещена фонарями, пока он свисал с сигаретой из приоткрытого окна, по ней проехала пара-тройка машин, шумя колёсами по немного влажному асфальту, – ничего примечательного. Холод бодрил, свежий воздух чуть-чуть успокоил мысли; докурив и постояв ещё минут с 10, наслаждаясь спокойствием и тишиной, Фёдор, наконец, вернулся в спальню, но заснуть удалось всего на 2-3 часа, поэтому утром встал сильно не выспавшийся и немного раздосадованный.

Когда он только-только успел умыться, на столе уже стоял по обыкновению плотный завтрак из румяных, немного недожаренных оладий (как ему нравилось), сметаны в пластиковом белом стаканчике, мягких сдобных булочек, купленных вечером и ещё не успевших зачерстветь, и чая – Настя вставала гораздо раньше него, она была жаворонком да и не любила много спать. Сидя на стуле уже одетая и накрашенная, попивая свой привычный утренний кофе из огромной белой сафьяновой кружки, которую можно принять и за небольшую миску только с ручкой, она начала обычный утренний разговор.

– Послушай, может, сходим вечером куда-нибудь? Мне кажется, тебе необходимо немного рассеяться, а то в последние дни ты какой-то мрачный. – Пауза. – У тебя на работе что-то случилось? – После этой явно заготовленной фразы, она открытым ожидающим взглядом посмотрела на Фёдора так, что он почти растерялся. Это развеселило её, но виду она не подала.

– Судя по всему, ты уже решила, куда мы пойдём.

– Там новый клуб открывается…

– В молодости не нагулялась? – попытался он прервать с добродушной ухмылкой, однако Настя сделала вид, что не заметила этого, надо сказать, бестактного вопроса.

– Нас Семёновы пригласили. И не надо делать вид, будто это вздорное ребячество, тут и так сидишь почти безвылазно. Кстати, всё довольно прилично, иначе я и сама бы не пошла.

– Ах ну да, забыл, ты же новое платье купила. А раз уж Семёновы нас пригласили, тогда я даже знаю, кто счёт оплатит.

– Но они же наши лучшие друзья, и у них двое детей, и женаты они почти 15 лет, – Настя заметно разгорячилась, хоть и реплика была вполне к месту. – Ну, если ты против, мы, конечно, можем никуда не идти.