Валерий Букрин - Пятьдесят оттенков хаки

Митрофанова не среагировала на укол и продолжила:

– Милые дамы, благодарю вас за поддержку и высокую оценку моей работы, – она театрально приложила руку к сердцу, изображая поклон. – Надеюсь, мой уход никак не скажется на успехах вашего коллектива.

– Не сомневайтесь, – в пику ей вставила Бедоносова, возникнув из-за спины Ады, но время победных реляций было упущено.

Аудитория бурно обсуждала уход претендентки, не обращая внимания на усилия Анны, лицо которой исказила злоба. Когда заседатели стали расходиться, председатель женсовета призывно выкрикнула: «Женщины, задержитесь на минутку. Желающие поехать на экскурсию по монастырям, записывайтесь у меня», – она, словно знаменем, размахивала над головой листом бумаги. Небрежно швырнув сумку в кресло первого ряда, Бедоносова гордо вернулась за стол президиума.

Обгоняя друг друга, дамы поспешили к импровизированной сцене. Лишь Митрофанова направилась к выходу. У двери в глаза ей бросился плащ конкурентки. Ада оглянулась и, убедившись, что женщины плотно обступили стол президиума и не обращают на нее ни малейшего внимания, достала из ридикюля небольшую косметичку, извлекла из нее несколько засушенных цветков, наклонилась и, делая вид, что поправляет туфли, незаметно посыпала одежду активистки лепестками, что-то шепнув при этом. Швырнув следом припасенную в кармане куртки горсть песка, возмутительница спокойствия, не озираясь, стремительно покинула помещение.

Чтобы не столкнуться лоб в лоб, Маше пришлось отступить за колонну. Заглянув в зал, она решила не испытывать судьбу и невзначай уронила одежду Бедоносовой на пол, разом стряхнув и лепестки, и песок. «Маша, есть местечко на экскурсию», – заметив ее, предложила Анна. «Увы, я занята», – с чувством выполненного долга открестилась гостья.

Ближе к вечеру в дверь Машиного кабинета как-то странно постучали. Хозяйка удивленно прислушалась, отложила в сторону книги и предложила войти. Но глухой звук повторился снова. Маша распахнула дверь и едва не сбила с ног стоящую спиной Марьяну – обе ее руки были заняты цветочными горшками, потому стучала она каблуком туфельки. «Вот, – протянула фиалки гостья. – Почему-то ни дома, ни в студии никак не могут прижиться. Может, в твоей оранжерее оживут?» Маша улыбнулась и пригласила Сундукову войти. Та определила цветы на видавший виды армейский сейф и села напротив:

– Есть еще парочка гераней, но поскольку ее считают признаком мещанского вкуса, предложить не решаюсь.

– А я люблю герань. Неприхотлива, цветет ярко и долго.

Женщины посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Ну, я пошла, – журналистка направилась к выходу.

– Марьяна, – окликнула ее коллега. Та замерла. – Спасибо!

– Не стоит благодарностей. Пока!

– Я заменю тебя, – пообещала вслед ей Маша. – Не за цветы, разумеется, а по дружбе. Радиослушатели ведь не виноваты, что тебе требуется второе образование. Интересно только, зачем? Ты ведь и так …почти журналист.

Сундукова легкокрылой птахой развернулась на одних шпильках, вздохнула с нескрываемым облегчением и многозначительно подняла вверх указательный палец.

– Помнишь песенку про то, что «почти» не считается? То-то. В Москве, куда я непременно попаду, диплом журфака МГУ поможет мне распахнуть любые двери.

Через несколько дней в ГДО торжественно открывали новый танцевальный зал. На небольшой эстраде компактно расположился духовой оркестр. Во вмонтированных в стены зеркалах отражались тугие связки шаров и незамысловатые гирлянды из полевых цветов, по-армейски обрамленные еловыми ветками. Вход в зал был перекрыт алой атласной лентой. В холле слышалось волнение праздничной толпы, нетерпеливо напиравшей на солдат оцепления. Ревенко с новенькими погонами подполковника на плечах критично рассматривал Машу, ища, к чему бы придраться.

– Микрофон? – сухо поинтересовался он.

– Сзади вас. Исправно работает.

Она дала знак оператору, тот с удовольствием продемонстрировал звуковые возможности аппаратуры. От душераздирающего свиста у подполковника заложило уши, он поморщился и скрестил руки, давая отмашку. Солдат щелкнул тумблером, стало тихо.

– А поднос?

– Вот, – скрывая вздох, продемонстрировала Маша.

– Ножницы?

– Две пары. С янтарными ручками, как вы и рекомендовали.

– Салфетка…

– Целый рушник, – нахмурилась ведущая. – Призы участникам конкурса в большой коробке у сцены. Шампанское и поднос с бокалами будет держать ваша супруга.

– Ножницы, конечно же, тупые, – процедил сквозь зубы шеф.

– Завхоз лично точил! – отчаянно выкрикнула собеседница. – Может, пора уже же звать начальство?

– Я сам знаю, когда и что пора! – отрезал Ревенко, уходя.

Вскоре во главе подуставшей от длительного ожидания толпы на пороге зала появились Петров и Бодров. Оба генерала были одеты в парадную форму и находились в приподнятом настроении. Сдерживая напор желающих отдохнуть, они замерли у красной ленты. Маша протянула руководству космодрома поднос с ножницами. Бодров спешно взял одни из них, поднес к уху и несколько раз игриво щелкнул, проверяя остроту на слух. Рядом с богатырской фигурой красавца Петрова замполит выглядел до неприятия комично. Командир снисходительно посмотрел на своего заместителя сверху вниз и перевел взгляд на Машу. Персиковый цвет платья нежным румянцем отразился на ее пылающих от волнения щеках. Роскошные светлые волосы искрились в лучах солнца. Молодая женщина ловким движением поправила непослушные локоны, но глаз не отвела. Генералу это понравилось.

– Со сцены вы смотритесь выше, – добродушно улыбнулся командир и повысил голос. – Предлагаю доверить открытие зала его прекрасной хозяйке. Она это заслужила, – Петров торжественно передал ножницы Маше и подбодрил: – Смелее, желающие потанцевать заждались!

Смущенный поступком шефа, Бодров спрятал свои ножницы за спину. Ревенко забрал у Маши поднос и услужливо протянул его начальнику. Тот положил ножницы и покровительственно прошепелявил:

– Фы можете начинать. Публика ждет!

Под вспышку камеры местного фотокорреспондента Маша, немного смущаясь, перерезала ленту. Оркестр грянул туш. Зал зааплодировал. Петров направился к микрофону. Бодров поманил к себе Ревенко.

– Как, гофоришь, зофут эту нимфу?

– Маша. Мария Андреевна Пилипенко.

– Замужем?

– Еще как!

Генерал одобрительно улыбнулся и перевел взгляд на патрона. Петров был краток. Пожелав всем хорошего отдыха, он осмотрелся. Маша забрала у командира микрофон и объявила: «Дорогие друзья! Зал открыт для вас! Давайте веселиться! Маэстро, музыку!» Заиграли вальс «На сопках Манчжурии». Гости в нерешительности подпирали стены. Петров чинно приблизился к ведущей, протянул руку и грациозным поклоном головы пригласил ее на танец. За их спинами пробежал удивленный шепоток. Маша смущенно заметила, что она при исполнении. «А я, по-вашему, нет? Давайте подадим пример, чтобы люди не уснули от скуки. Синдром присутствия начальства, знаете ли», – тихо пояснил генерал. Маша и не заметила, как они закружились в вальсе. Элегантная пара скользила по паркету легко и непринужденно, будто бы делала это не в первый раз. Их заразительному примеру вскоре последовало большинство собравшихся.