Андрей Сеченых - Эхолетие

«Привет, капитан Прудников» – мысленно поздоровался Самойлов, но отвел глаза в сторону и уставился в окно. Наблюдатель чуть замешкался, однако устоял натиску толпы и расположился неподалеку от Лешки, повернувшись к нему спиной, но контролируя при этом глазами выход из автобуса. Когда до дома оставалось четыре остановки, Лешка вежливо обратился к спине преследователя: «Вы выходите?». Спина сделала утвердительное движение и, когда открылись двери, пошла на выход. Лёшка, выбрав момент, затормозил и стал напряженно вглядываться в темноту за окном. «Парень, ну ты что, уснул там?» – сзади недовольно загудел народ. «А это какая остановка?» – на Самойлова неожиданно напала близорукость. «Автовокзал!» – дружно ответили сзади. «Ой, мне тогда на следующей», – Лёшка вцепился рукой в верхний поручень и, извинительно втянув живот, пропустил всех страждущих на выход. Задняя площадка опустела, и Лёшка практически встал у самой двери, отбив явное желание кожаной куртки с меховым воротником запрыгнуть снова в салон. Автобус плавно тронулся, и расстроенная куртка растворилась в ночи.

Самойлов вошел в свою квартиру, разделся и понял, что сил сегодня уже ни на что не хватит. Ему что-то не давало покоя, точнее, какие-то несоответствия или наоборот соответствия, которые он, Самойлов, не смог правильно соотнести между собой. Понятно, что в голове шел бесконечный кинофильм про Сороку и Игнатьева, но почему-то в главной роли был Поль. Что-то его тревожило именно в привязке к Полю. Может, предстоящая встреча с Нелюбиным? Нет, тревога касалась только явного недопонимания произошедших событий. Игнатьев… Да, что-то крылось здесь, но… «нет, всё, устал». Лёшка приказал себе включить стереосистему, достать с полки диск «The Beatles» и в горизонтальном положении, не раздеваясь, послушать песню о том, как сегодня прошел его день:

Its been a hard day’s night

And I’ve been working like a dog

It’s been a hard day’s night

I should be sleeping like a log…

Как только показался клиент в сопровождении незнакомого парня, Паршин практически бесшумно покинул автомобиль и оставил Крутова курить в одиночестве. Последний открыл блокнот и отметил в нем время. Начавшийся день не предвещал им никаких трудностей – объект был на виду, не спешил, не маскировался, шел, без умолку болтая с незнакомым парнем лет двадцати – двадцати пяти. Паршин стоял в телефонной будке и был внутренне готов к любой пакости, но молодые люди, полюбовавшись на последние достижения отечественной электроники, спокойно дошли до остановки и сели в первый подошедший автобус. Щелкнув тангеткой два раза, он последовал за ними. В автобусе, правда, он случайно пересекся взглядом со спутником «Француза», но тот не обратил на это никакого внимания. Понятное дело… дилетанты. Так, без происшествий, они миновали городскую черту и у деревеньки Синие Дали покинули транспорт. Паршин не стал рисковать, поскольку они вышли только вдвоем, и снова щелкнув тангеткой, продолжил поездку. На следующей остановке он вышел, перешел на противоположную сторону дороги и стал ждать сигналов напарника. Схема была отработанной.

Крутов, ведомый сигналами своего заместителя, держался от автобуса на почтительном расстоянии, поэтому спокойно отфиксировал, как на остановке вышло три человека – высокий молодой блондин и шедшие от него на расстояние объект и его спутник – и направились в сторону знакомой деревеньки. За ней была еще одна, более глухая деревня, и Виктор Иванович справедливо предполагал, что именно туда держат путь молодые люди. Велико же было его удивление, когда объект после непродолжительного общения с местной жительницей зашел в дом отставного чекиста. Крутов не знал, какого именно, но то, что здесь были ведомственные дачи родного управления, он не знать не мог. Были, конечно, обычные дома обычных людей, проживающих здесь не одно столетие, но таких можно было пересчитать по пальцам. «Удивительно, или объект решил завербовать всех действующих и бывших сотрудников, или мой милый друг Нелюбин чего-то не договаривает. Ладно, хорошо, что сегодня парни выходные, а то беда была бы». Достал запаску из багажника, отвинтил переднее колесо и стал ждать. Ровно через полтора часа хлопнула входная дверь, и Крутов начал прикручивать колесо на место, напряженно пытаясь уловить содержание разговора трех человек. «Архив… зарплатные ведомости… считай, деда еще раз похоронил…» – эти слова окончательно озадачили старого служаку. Закончив с ненавистным колесом, он сел в машину и прикоснулся пальцами к тангетке. Крутов понял, что объект начал движение. Благополучно доведя молодых людей до дороги, он вторично оповестил своего зама, который в этот момент садился на автобус, и вернулся в деревню. Спустя десять минут он нашел старосту и, предъявив служебное удостоверение, потребовал домовую книгу. Выяснив интересующий его вопрос, Крутов направился в город. По дороге он вторично встретил незнакомого блондина, который мазнул взглядом по лицу водителя и номерным знакам машины одновременно. Это обстоятельство вызвало профессиональный интерес. «Явно не местный, да и на лисецкого мало похож. Может, к кому-то в гости приехал, конечно, но почему тогда два часа по деревне бродит. Уверенный, наблюдательный. Нет, здесь что-то не так».

Наконец, он въехал в город. Рация молчала почти час. Крутов добрался до телефонной будки и сделал два звонка. По первому телефону дежурный передал ему короткое сообщение от Паршина, название и номер дома, по другому телефону ответил Нелюбин:

– Да, я слушаю.

– Привет, Кирилл, это Виктор. Надо встретиться, это по поводу твоего вопроса.

– Привет, могу сегодня заехать, если не возражаешь.

– Да, давай, я пока работаю, буду вечером. Часов в девять, устроит?

– Договорились.

Припарковавшись по указанному адресу, он без труда нашел Степана. Тот был немного промокший, поэтому с явным удовольствием сел в теплую машину.

– Ну что там у тебя? – Крутов приоткрыл окно и закурил.

– Пока ничего, зашли в адрес. Скорее всего, это квартира дворника.

– Ясно… так, время уже к вечеру, значит, они двинут по домам. «Француза» оставь, а вот второго установи, не упусти, и вечером жду у себя дома. Постарайся успеть до восьми. Голодный?

– Не, я бутерброд успел слопать и не один, – улыбнулся Степан, – ясно, до восьми буду, если они, конечно, здесь не заночуют.

– Ладно, я поехал тогда, а то с утра маковой росинки не было, хорошо, что кофе в термос налил.

Двигатель вишневой «шестерки» немного увеличил обороты, и машина плавно вырулила на дорогу.

Для группы Прудникова день так же обещал быть добрым. Братья «Раз-Два» сегодня остались в расположении части, для отдыха. Парни и так уже достаточно вымотались, и он решил, что теперь объекты они будут водить в две смены. Сегодня работал он, Пётр и Леший. Дюваля пришлось ждать около часа. Удивило то, что он вышел из подъезда не один, а с высоким парнем в красно-белой куртке. Тревожный звонок снова тренькнул в голове, капитан напрягся, но ничего подозрительного не обнаружил. Да, парень, вроде как знаком, но, скорее всего, это обманчивое ощущение. Типичный русский – высокий, молодой, открытое лицо, темно-русые волосы. Бывает такая болезнь у наблюдателей, когда среди тысячи лиц начинают казаться знакомыми десяток, а то и два совершенно посторонних людей. Капитан попытался примерить его на парня с фотоаппаратом на свадьбе и на молодого парнишку с девчонкой во дворе, но в парке он его вообще не рассмотрел, а во дворе лицо было надежно спрятано за фотоаппаратом, так что виден был только зажмуренный левый глаз и бровь с той же стороны. Прудников бросил взгляд на Лешего, но тот был безмятежен и лишь вопросительно кивнул другу головой. Капитан не ответил, лишь подумал, что тревога была ложной. К тому же он вспомнил, что тот был одет в темно-синюю куртку, а на этом красная с белыми вставками, её было видно за два километра. Профессионалы так не одеваются. К тому же у советских парней в шкафу висит всего одна лишь куртка, а не десяток. Ясно… ложная тревога. Лисецких коллег нигде не было видно. Значит, выходной.