Андрей Сеченых - Эхолетие

– Что вы хотели?

– Я по поводу службы.

– Что там у вас, плоскостопие, куриная слепота или энурез? – презрительно нахмурился подполковник.

– Никак нет, – бодро ответил Лешка. – Хожу ровно, зрение, как у орла, по ночам в кровать не писаю.

– Так что вы тогда от меня хотите?

– Я служить хочу.

– Не понял, – растерялся подполковник и осмотрел странного призывника, – вы кто и откуда?

– Самойлов Алексей. Родился здесь, в Каменске, учился тоже здесь. Последние два года проживал в Лисецке, учился в университете на юрфаке. Теперь вернулся снова назад и хочу пройти срочную службу. – Лешка подошел к столу и положил на стол паспорт и зачетную книжку.

Подполковник перелистал документы и снова обратился к Самойлову:

– Что вы мне голову морочите? У вас же военная кафедра, а значит и бронь. Был тут у меня один такой, тоже в армию просился, а сам на учете в диспансере у психиатров состоял .

– Товарищ подполковник, я на учете в диспансерах не состою, из университета ушел, надоело. Вот вернулся и хочу пройти службу.

– Проблемы с милицией?

– Никаких, я же студент юридического. Я в райвоенкомат в Лисецке сходил бы, но если переезжаешь в Каменск, то положено тогда в армию отсюда, правильно?

– Да, всё верно. Но надо еще медкомиссию пройти. Думаю, за неделю успеете. Ну что ж… давайте, – он еще раз посмотрел а странного студента и протянул ему чистые формы для медицинского обследования.

Лёшка быстро вышел из кабинета и подошел к первой же двери, возле которой сидели призывники:

– Парни, мне только подпись поставить, – и ужом прополз в кабинет.

У других кабинетов Лешка вспоминал, что забыл вещи, что врач что-то не так оформил, но в ответ возмущения не было. В этих очередях никто никуда не спешил, и все с готовностью пропускали вне очереди будущего солдата.

Меньше чем через час Самойлов вновь вошел в дверь военного комиссара.

– Что-то забыли? – он вновь отложил газету.

– Никак нет, прошел комиссию, вот заключение.

– Что?! – подполковник недоверчиво взял листы. В графе напротив каждого врача значилось одно единственное слово «Sanus» и в конце заключение комиссии «к строевой службе годен». Он еще раз всё внимательно просмотрел, встал и протянул призывнику руку:

– В течение двух недель ждите повестку.

Самойлов проверял почтовый ящик своей бывшей квартиры каждый день, пока однажды не обнаружил в нем конверт с заветной бумажкой внутри: «Повестка. На основании закона СССР «О всеобщей воинской обязанности» вы подлежите призыву на действительную военную службу». Вторая половина апреля радовала необычайно солнечной погодой…

Следователь городской прокуратуры Сурков вскрыл конверт без обратного адреса и достал из него несколько фотографий с изображенными на них кавказцами в дубленках и с чемоданами в руках. Потом прочитал письмо, написанное корявым почерком на половинке листка, выдернутого из ученической тетради. «Отправляю обещанное. Данные граждане занимаются незаконным оборотом меховых изделий. Предположительно их подпольный цех находится по адресу… При себе имеют документы сотрудников МВД или КГБ. Товар отправляют на поезде в Москву. Конечно, скорее это дело ОБХСС, но думаю, что вы легко отщипнете себе на капитанские погоны. С уваж… ОНАНИМ». Сурков еще раз прочитал бумажку и хотел уже выбросить ее в мусорную корзину. Подобной чуши он немало повидал на своем веку, но что-то остановило его. «Странно. Грамотный текст и такая идиотская подпись «онаним». Он еще раз взял бумажку в руки и перевернул ее обратной стороной. Как он и ожидал, там была приписка «P.S. Надеюсь, вы уже поменяли свою «селедку» на нормальный галстук?». Сурков нахмурил брови и быстро достал из стопки папок одну, совсем тоненькую, с допросом единственного свидетеля. Он приложил записку и сравнил почерки. Сомнений не было. Сурков схватил телефонную трубку и произнес – «Привет, Серега… зайди ко мне, дело намечается… нет, информация стопроцентная… да, жду». Сурков положил трубку, улыбнулся и спрятал письмо во внутренний карман пиджака.

Лёшка Каркас ради любопытства отсоединил магазин, выщелкнул оставшиеся три патрона, усмехнулся и резко встал на ноги. Венька сидел в трех шагах от него с мокрыми от пота подмышками и смахивал с себя каменную крошку, которая засыпала его с ног до головы. Отряхнувшись, он перевел взгляд на Лёшку, и тот тут же ему кинул пачку «Явы». За полтора года они научились понимать друг друга без слов. Пачка снова по воздуху вернулась обратно. Лёшка, стараясь не высовываться, пробрался за камнями к стонущему Малышеву, которому пуля угодила в сапог с одной стороны и вырвала клок искусственной кожи с другой. Каркас приспустил ему голенище, разорвал зубами упаковку бинта и быстро наложил повязку. Витька скрипел зубами, но терпел и, когда Лёшка закончил, благодарно стукнул кулаком по его кулаку. Остальным помощь уже не требовалась.

Лёшка снова заполз за камень и чиркнул зажигалкой, но прикурить не успел. Налетевший порыв весеннего ветра легко загасил огонек. Каркас попробовал еще раз, но результат оказался прежним. Лёшка оставил свои бестолковые попытки, ожидая, когда ветер стихнет. Но тот и не думал стихать, а только с возрастающим азартом толкал массы воздуха в небольшой карман между скалой и отколовшимся валуном, где пригнувшись сидел Каркас. Ветер сметал песок с его лица и шевелил короткие волосы на голове, обещая жаркое лето и новые перемены в жизни.

Тираж 200 экз.