Букреев Владимирович - Искусственный свет

– А вот эти отдашь подруге – сказал Азазель, протягивая Дереку ещё пару кинжалов и закрывая футляр.

Такой же длины, но гораздо более лёгкие и лишённые грубых очертаний, они великолепно подошли бы искушенной в выборе холодного оружия, разведчице. Светлая поверхность рукояток была усреднено рельефной, такой чтобы кинжал не выскакивал из руки при неудобных движениях, но и не вызывал неприятных ощущений при долгом использовании. Сами клинки, также, как и у предыдущих кинжалов были изготовлены из светлого, светящегося изнутри металла.

– Себе не берешь? – спросил наводчик, увидев, что Азазель просунул футляр в глубокую узкую яму.

– Для себя я могу создать оружие и из воздуха – ответил блондин, поднимаясь на ноги и глядя в сторону горизонта.

– Тогда возвращаемся обратно? – спросил Дерек, продевая в новые ножны ремень.

– Возвращаемся – кивнул Азазель.

Глава 7 « Кукловод »

Грохоча и подпрыгивая на растрескавшемся мокром асфальте, хаммер катил вперёд. Дождь уже лил вовсю. Сидевший за рулём Джек, был погружен в свои мысли. Мертвенно бледное лицо Ральфа всё ещё стояло перед его глазами, и он никак не мог от него отделаться. Всего лишь мгновение – секунда, и он оказался мертв. К две тысячи сто двадцать пятому году люди знали уже очень многое и многое умели, но никто до сих пор так и не смог оживить ни одного человека. Загадка смерти всё ещё оставалась большим вопросом для человеческих умов.

Джеку часто приходилось сталкиваться с насилием и смертью. Воспитанный в детском приюте, он знал, что такое боль, что такое страх, и что такое – выживать среди других, таких же как ты, людей. Знал, что значит ненавидеть и быть ненавистным. Но самое страшное из всего, была смерть. Но не потому что с её приходом заканчивалась жизнь. Нет, вовсе не поэтому.

Смерть страшна другим. Она может обернуться в кого угодно и во что угодно. Она может быть лежащим на краю крыши, бетонным блоком, может быть зазевавшимся водителем грузовика, террористом в аэропорту, меленькой косточкой от оливки, застрявшей в горле. Смерть может прийти отовсюду, в любой момент и ей абсолютно не важно, справляешь ли ты рождество или изменяешь жене в её же квартире. Весь ужас кроется в том, что она, какой бы страшной ни была – не наказание Божье, не его провидение. Ужасная и зловещая она может настигнуть выбежавшего на проезжую часть пятилетнего ребенка, и безболезненная и полная удовольствия она может прийти к наркоману, перебравшему с травкой. Смерть просто есть.

Джеку не было еще и восьми, когда он столкнулся с жестокой правдой жизни, когда его хрупкие розовые очки детства разлетелись вдребезги.

Это был холодный осенний день. Крепкий мороз уже начинал схватывать тонким, прозрачным ледком лужи и белить траву инеем. Холодное, колкое солнце, поднявшись над горизонтом, тускло сверкало в призрачной голубизне. Джек с другими ребятами из приюта прятался за небольшой неказистой пристройкой, примыкающей к зданию, в котором они жили. Сразу от этого маленького кирпичного прямоугольника начинался лесной массив. Раскинувший над пристройкой свои сухие безобразные ветви, лес, всегда пугал Джека.

– Давайте быстрее – прошептал он, завидев выходящую из здания, воспитательницу. Суровое лицо женщины было напряжено. Глядя по сторонам, она выискивала улизнувших из своих комнат маленьких курильщиков.

За пристройкой прятались четверо мальчишек, не считая Джека. Все они были ровесниками. Все, кроме Ирвина, которому на тот момент исполнилось уже десять лет, и он по праву считался самым крутым и сильным среди них. Именно Ирвин позвал всех их на совет. И по традиции, каждый из них сначала выкурил по сигарете.

– Ну а теперь к делу – лениво протянул старший мальчишка, отбрасывая в сторону бычок и глядя на семилеток, которые с трепетом ожидали что он скажет – Помните, что сегодня у нас приезжает новенький?

Все кивнули, и Джек тоже кивнул. Вчера перед обедом воспитательница говорила об этом.

– Честно вам скажу, парни, не знаю кем будет этот ишак, но мы сразу должны дать ему понять, что к чему. Вы согласны?

Все опять кивнули, кивнул и Джек.

– Мы должны ему показать кто здесь главный и кого ему нужно слушать. Даже если для этого придётся его немного дезориентиворвать. Понятно? – Ирвин обожал длинные сложные слова, которые, Джек и остальные ребята, считали доступны лишь миру взрослых. Даже не зная их истинного значения он совал их везде, где только можно.

Джек не знал, что означает необычное слово, но увидев, что все дружно кивают, он тоже кивнул.

– Ну а теперь пошли, пока эта толстуха ещё здесь.

Обойдя женщину через кусты, пятёрка мальчишек вернулась в здание приюта, где каждый, улёгшись в свою кровать, притворился спящим. Через полчаса зашла воспитательница, и объявила подъем.

– Не думайте, что вы самые хитрые – ледяным голосом произнесла она, подходя к накидывающему на голое тело, рубашку, Ирвину. Он ничего не ответил, сделав вид что просто не услышал.

После подъема, ребята отправились на завтрак. Взяв лотки с порциями сухой чёрствой каши, пятерка мирно направилась к своему излюбленному столику, когда Ирвин вдруг остановился как вкопанный. Джек, проследив за его взглядом, увидел сидящего за их столом, улыбающегося и машущего им рукой, мальчишку. Светлые волосы на его голове были по-дурацки уложены, глаза – сияли добродушием, а женственные пухлые губы нелепо улыбались. Решительно направившийся к нему, Ирвин, заметив на себе взгляд воспитательницы, замедлил бег, и спокойным шагом подойдя к столику, прошипел мальчишке:

– Свали с моего места, ублюдок.

– Я не знал, что оно ваше, я новенький здесь – побледнев, ответил мальчишка.

Воспитательница, заметив конфликт, поднялась со своего места и в одно мгновение оказалась рядом.

– Что-то не так, Ирвин? – поинтересовалась она.

– Этот, сидит на моём месте – ответил он, насупившись.

– В таком случае, сядь на другое место. У нас, знаешь ли нет «моих» или «твоих» мест.

– Значит я могу пойти и сесть за ваш столик? – устремив на воспитательницу пылающий злостью, взгляд, спросил Ирвин.

Громкий шлепок, и он оказался на полу. Его лоток с тарелкой сухой гороховой каши, упал рядом с ним. Болотного цвета, густое содержимое тарелки, размазалось по грязному полу.

Воспитательница всё ещё стояла с поднятой, после пощечины рукой, когда до её слуха отчетливо донеслись полыхающие едва сдерживаемой яростью, слова мальчишки:

– Жирная сука.

Женщина моргнула, нахмурилась и все ребята в столовой к своему ужасу увидели, как лицо её начало наливаться краской.

Поднявшись на ноги, Ирвин бешено посмотрел в лицо воспитательницы.

– Что-то не так, толстуха? Может хочешь избить мальчишку? Хочешь сломать мне руку, или может выбить зубы?