Дмитрий Всатен - Книга 2. Хладный холларг

– Сдружился этот, – Илло показал руку с двумя загнутыми – безымянным и мизинцем – пальцами, – с этим вот. – Он указал глазами в сторону Аснара.

– Откуда знаешь? – не смог скрыть удивления Каум. – Ежели так, то…

– Знаю. Слова эти из сарая…

Холкун поджал губы и задумался. «Из сарая» означало от банд, которые промышляли в городе убийствами, грабежом и продажей детей и женщин для любовных утех. Прибыль деятельность «из сарая» приносила большую, поэтому многие из торговцев вкладывались в «сарай». Свою историю «сарай» вел от неизвестного холкуна-воришки. Жил он в сарае у скотного двора одного из жителей города. После поражения боора Глыбыра, он стал промышлять воровством оружия и денег у брездских и оридонских воинов, которые наводнили Владию, да делал это так умело, что холкун-хозяин и понятия не имел, что у него на дворе живет еще кто-то помимо него.

Каум не имел дел с «сараем», но вложил немалые деньги в некоторые стороны этого предприятия. Мало кто знал, что бандиты городов были одними из самых информированных олюдей. То, что знали они, порой не знал никто. Быстросчет рано понял, что если доберется до этих знаний, будет в том толк. И он добрался. Поэтому-то Каум так удивился, когда Илло сообщил ему сведения, о которых холкуну не могли не сообщить.

– Коли так, из Фийоларга лучше съехать скорее, – продолжал Илло. – Иначе, головы не сносить, ибо мы с тобой оба ни при ком не состоим.

– Верно, – прошептал холкун, продолжая быстро соображать. – Малы мы еще, но… съехать не повредит.

Скоро будет праздник в честь прародителя всех холкунов, великого Хола, сообщил Илло. На него и может быть назначено смещение Кугуда Беспалого. Десять дней. Ему оставалось не более десяти дней, чтобы устроить дела, добрать недостающее количество товаров и уйти.

– Пойдешь со мной к гряде? – просил он Гека, который оказался рядом. Тот широко улыбнулся:

– Хотел просить тебя о том. Дебов внесу, сколько скажешь.

– Будешь мне помощником.

– Честь для меня сделал, Каум. Вот уж уважил! – Гек приосанился и огляделся. Ему видимо хотелось, чтобы все слышали приглашение. Но шум стоял такой, что никто ничего не слышал дальше шага от себя.

Илло спросил Каума глазами, ты чего это, но тот успокоил его. Гек приходился племянником Мириулу Безбородому, мало что умел, но был заносчив и капризен. Поучаствовать в большом предприятии было для него всего лишь развлечением.

– Зачем? – спросил Илло, когда Гек отошел.

– Аснар глядит на меня. Уж много раз его глаза на себе находил. Не к добру.

– Чего ж думаешь?..

– Не знаю, но не к добру это, Илло.

Холкун уткнулся себе в тарелку, чтобы не встретиться ни с одним взглядом, который позвал бы его в сторонку для разговора. Нужно было продержаться один этот вечер, чтобы не быть втащенным в общегородскую резню или интригу. После таких явлений еще несколько зим продолжается месть родов за убиение своих сородичей, и часто в канавах на улицах находят обезображенные трупы конублов.

Слава богам, у него всего три брата. Всех их он заберет с собой. Мать и жену придется оставить, но, ежели и их забирать, то это будет походить на бегство.

Готовность собрать большой караван принесла Кауму неожиданную славу. Многие мелкие торговцы возлагали на него огромные надежды. Сам о том не подозревая, Каум оказался вытолкнут в политику, и за его дружбу началась борьба. Он слишком поздно понял это.

– Слыхал я, неспокойно там нынче, – вернул его к действительности Илло. Каум повернулся к нему и проговорил:

– Где?

– На гряде Холведской.

– А где спокойно ныне? Эта зима принесла нечто, от чего равнины и леса содрогнулись. Не знаем мы, что, но по тому, как оридонцы шастают по равнинам из конца в конец, знаю я, что что-то произошло, а?

Пасмас кивнул одними глазами. Он изменился в лице и побледнел.

– Аснар глядит на меня и тебя. Не к добру.

***

– Каумпор, мне передали, что ты наметил очень прибыльное предприятие? Почему же молчишь о том, никому не говоришь? – Аснар вытянул ноги, откинувшись на спинку большого богато инкрустированного каменьями и золотом лежака. Он обратился к Кауму, как к равному, сложив имя его и род вместе – Каумпор.

Сложив сильные руки у себя на животе, Коневод лениво смотрел на холкуна. Они находились в небольшой комнате, служившей, по всей видимости, кабинетом конубла. Великое множество табличек, счетовых камешков и гирек лежало на столе, внушительных размеров, занимавшем почти половину комнаты.

– Опасное дело замыслил я, достопочтеный хол-конубл. Потому и не говорил про него здесь. Буду сам рисковать, а после уж… если пройдет все хорошо, тогда обскажу о нем обстоятельно. Пока же… пока же, если говорить образно, товар не готов к продаже. Когда такое, сам знаешь, нечем торговать, да и незачем.

– Нас обмануть боишься? – подсказал конубл.

– Лицо не потерять пред вами. Коли сам себя обману – переживу, по-иному не могу.

– Отчего тогда в свое предприятие других собрал?

«Как я мог подумать, что он уже не знает всего. Промах. Надо честнее казаться. Не то не отплюешься вовек от косых взглядов», – подумал холкун, а вслух сказал: – Всех я честно предупредил, что опасное дело затеял. Что потерять многое можно. – Он подумал. – Потому и пригласил друзей своих с немногим товаром. Его потерять – не все потерять.

– Потерять думаешь?

– Держу в уме такую мысль, достопочтеный. Сейчас на Трапезном тракте беспокойно. Не то, что одному, двум или даже пятерым не пройти без притеснений. Я же собрал более десятка караванов. Каждый в отдельности – мелочь. Все разом – сила!

Аснар внимательно следил за выражением лица холкуна. Его взгляд словно бы пронизывал само существо Быстросчета. Наконец он произнес:

– Умно ты делаешь, Каум. Сам додумался, али подсказали?

– Подсказали.

– И ты услышал?

– Да.

– Уметь слушать – половина успеха. То дар божественный, а? – спросил Аснар, и, получив кивок от Каума, ухмыльнулся. Он поднял кубок с оридонским вином и поднес к губам, остановил и отставил в сторону. – Я давно присматривался к тебе…

«Началось», – невольно выдохнул холкун, – «перетаскивать будет. Ничего, послушаем…»

– … достоин ты своего отца. Больше даже скажу, где-то преодолел ты его пороки. Мы все его знали. Честен он был, хотя торговец никудышный. Но про то… ладно. Жизнь тогда поменялась сильно. Не от добра ушел он в конублы, а конублом только на глазах легко быть. Едва им станешь, открывается много такого, о чем и не помыслил бы до этого. Зачем я тебе это говорю? И сам не хуже меня знаешь. – Он снова пристально посмотрел на Каума. – Это у тебя брат недавно женился?

– Нет, достопочтеный Аснар. Мои братья, если Владыке будет угодно, женятся после моего предприятия.