Мария Елифёрова - Страшная Эдда

Некоторые читатели упрекнут меня в том, что тема взята слишком идиллически – в нехватке конфликта, необходимого, на их взгляд, крепко сколоченному сюжету. Если, впрочем, кого-то интересуют батальные сцены со стуком мечей и развевающимися плащами, и он полагает, что основное содержание повести о баснословных временах должно составлять именно это – могу порекомендовать романы Карины Истоминой и Сильвандра Сушкова. На мою повесть лучше не тратить времени.

Впрочем, в ней найдётся несколько сцен сражений (с мечами, но, скорее всего, без плащей). Однако не ждите подробного рассказа о них – я сам о них мало знаю и вставил их лишь для соответствия духу жанра. В общем-то, меня больше интересовало совсем другое.

Дело в том, что всё, о чём я написал выше, я узнал от самого Сигурда.

Нет, я вовсе не претендую на то, что, мол, «и я там был и мёд я пил». Мёда-то мне как раз и не досталось. Кстати, что это за мёд имел в виду Александр Сергеевич? Неужели ему всё-таки перепал глоток? Возможно, ведь это было ещё до того, как Один окончательно разочаровался в современных людях. Но где это он был? Зелёное дерево и золотая цепь – поразительно похоже на храм в Уппсале; вздор, однако – храм был разрушен за семьсот лет до рождения поэта, а путешествовать во времени не умеют даже боги. Разве только в видениях, навеянных Одином?

Я-то встретился с ними не в видении. И у меня несколько дней держался синяк после того, как воин из дружины Одина – имени которого я теперь не упомню – случайно угодил мне локтем в бок. (Между прочим, сквозь финский пуховик, и я смог сделать кое-какие выводы об их силе). В ту ночь многое было рассказано, и было о чём поразмыслить.

Не говорите, что я псих; если вам удобно считать это мистификацией, на здоровье. Ни с меня, ни с Сигурда, который мёртв уже две тысячи лет, от этого не убудет. Единственное оправдание существованию этого текста – то, что его не написал никто, кроме меня. А меня зовут Олег Мартышкин, и в существование человека с такой идиотской фамилией не поверить трудно. Итак, если вы не верите в Сигурда, это не имеет значения. Вам достаточно того, что я – автор, который решил это написать.

Сигурд ничуть не захмелел, но испытывал лёгкую сонливость после двух ковшей волшебного молока. И он был безмерно счастлив. Он лежал, зарывшись в уютный мягкий мех, между горячими телами любовницы и друга, прижавшимися к нему с двух сторон. Все недоразумения между ними были кончены; они простили друг другу всё, и больше случиться уже ничего не могло. У них впереди была целая вечность.

– Я боялся смотреть на твою спину, – признался Хёгни. – Боялся, что увижу там шрам.

Плащ Сигурд снял, как большинство пирующих, но никаких следов ранения на его спине не было заметно. (Хёгни вначале ёрзал, отворачивался, потом не выдержал – сгрёб в горсть очень длинные волосы Сигурда и поднял их к самой шее, но всё равно ничего не разглядел). Тем лучше, подумал Сигурд. Теперь им с Хёгни придётся учиться забывать.

В отличие от Хёгни, Сигурду не понравилось купание в кипящем молоке, которое им устраивала Хильда. Оно пробудило в нём неприятные воспоминания о том дне, когда он окунулся в кровь Фафнира – дне, с которого, если подумать, всё и началось. Если бы он не поддался на просьбу того, кто чуть не убил его в качестве благодарности, – не тронул дракона, а пошёл бы своей дорогой… кто знает?

Сердце Фафнира он съел случайно, так уж получилось. Кто знал, что достаточно лизнуть сок, капавший в огонь, чтобы услышать, что говорят птицы на липе? Птицы нашептали ему, что, раз уж он попробовал драконье сердце, то надо доесть, а потом избавиться от подстрекателя. Так Сигурд и поступил, но этим дело не кончилось. Две вороны посоветовали ему искупаться в крови дракона, пока она не ушла в землю.

– У тебя будет ещё много врагов, – рассудительно сказали они, – тебе не помешает стать неуязвимым.

Сигурду понравилась эта идея; он быстро скинул рубаху и штаны и влез в глубокую лужу крови, стоявшую вокруг убитого дракона. Кровь испарялась на глазах; ему пришлось лечь, чтобы окунуться с головой. Он чувствовал странное покалывание на коже – это не раздражало; занимало его больше то, как он будет отмывать с себя всё это (ближайший ручей был в самом глубоком месте по щиколотку). Но, к его изумлению, драконья кровь улетучивалась с его тела, не оставляя следов. Он выбрался из стремительно уменьшавшейся лужи и сел на землю. Вскоре на нём не осталось ни капли крови; он оглядел себя и убедился, что он сухой.

Сигурд встал и нагнулся, чтобы подобрать свою одежду, и тут почувствовал какую-то неловкость между лопатками. Что-то маленькое и липкое стягивало кожу на спине. Недолго думая, он завёл руку за спину и поскрёб ногтями это место. Что-то отлепилось и осталось у него в руке. Сигурд уставился на то, что держал.

Это был всего-навсего липовый листок.

Сигурд поднял голову вверх. Ну да, там была липа, огромная, старая липа с клейкими от тлей листьями. Но почему этому листку взбрело на ум свалиться именно сейчас и именно на спину Сигурда? Ведь он прилип плотно, а значит, кровь Фафнира под него не попала…

– Проверить тебя? – предложила ворона.

– Давай, – согласился Сигурд. Листок выпал из его пальцев и, кружась, полетел на землю.

Ворона тщательно прицелилась и клюнула Сигурда в лоб. Он не ощутил ничего, а вот ворона ойкнула и кувырком отлетела в сторону.

– Кар-раул! Нос чуть не сломала! Отличный результат!

– Ты в спину клюнь, – обеспокоенно сказал Сигурд. – Там, где был листок…

– А где он был?

– Узнаем.

После того, как ворона несколько раз потыкала клювом между лопаток Сигурда, там обнаружилось болезненное место. Было оно всего-то размером с липовый лист, но Сигурд догадывался, что на удар копья этого хватит. Листок угодил как раз на то место, удар в которое был бы смертельным.

– А внешне как это выглядит? – спросил он. Ворона задумалась.

– Как будто розовее, чем всё остальное… Но это надо долго рассматривать.

– Надеюсь, что никто не рассмотрит, – упавшим голосом проговорил Сигурд и принялся одеваться.

Случайность, проклятая случайность, которая привела к таким последствиям! Или же случайности не бывает, и боги всё предусмотрели?

Будь он весь неуязвимым, разве он мог бы попасть в Вальгаллу? Ведь погибнуть в бою ему бы не довелось. Как бы он умер? Слепым столетним стариком, выжившим из ума? Или сгорел бы от оспы? Неужели боги решили дать ему шанс? И чья рука бросила этот листок? Но где-то закралась ошибка в расчёты богов, или, может, забыли они, какую власть на земле имеют ревность и золото… К счастью, богам оказалось по силам всё исправить – Один его отспорил.

Старая одежда Сигурда была вся изорвана в схватке с драконом, и на золото, найденное в норе, он купил себе новый наряд, достойный знатного воина. Шлем и кольчугу он бросил там, где убил дракона. Доспехи ему не требовались.