Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях II

Дорога, долгое стояние, новая обстановка, совершенно забытый голод, потому что корзины остались у Кузьмы, а обедать решили не выходить из ограды – все сложилось в одно и легло на плечи тяжестью безразличия. День клонился к закату. Надо было принимать решение – искать ночлег рядом с монастырем, или уж отправляться в длинную обратную дорогу. Ни о каких заездах в усадьбы речи уже не шло. По лицам своих спутников, Лиза поняла, что они всей душой рвутся обратно в город, что все, что могли, они здесь для себя уже почерпнули, что они устали, что хотят в привычную, понятную обстановку, но ради нее согласны терпеть.

Толпа паломников рассеялась, редкие группки отставших и отдельные прихожане медленно покидали монастырские пределы, и вот из-за деревьев, которые приезжие приняли за опушку леса, показалась небольшая вереница разномастной публики. В основном, это были женщины. Кто в повседневном платье, кто в дорогом барском, кто почти в монашеском, но с простыми косынками, двое в откровенном рубище – все они направлялись к трапезной. Мужчин среди них было трое. Отца Лиза узнала сразу, окликнула негромко. Он обернулся, увидел ее ясно, потому что был недалеко от аллеи, на которой стояла Лиза с друзьями, наклонил голову, как бы вглядываясь против заходящих закатных лучей. Узнал. Не остановился, а опустив голову, проследовал дальше. Ждать стало нечего.

***

Городской шлагбаум повозка монастырских паломников миновала уже в полнейшей темноте. Половину обратной дороги Лиза и Алексей молчали, а Лида и Петр переговаривались с Кузьмой, постепенно передавая ему все события дня, стараясь при этом обходить стороной последнюю сцену. Тот комментировал в своей манере особо яркие моменты, но к Лизе напрямую не обратился ни разу и про отца ничего не спросил. Миновав поворот, который вел к мосту, Кузьма проехал еще с четверть часа и остановился у обочины.

– Поешьте, ребятки. Весь день же впроголодь, – он кивнул на укрытые от солнца корзины. – Еще больше часа ехать. Да и Егоровна меня со свету сживет, если поймет, что мы ее стряпню не уважили. Давайте.

– Кузьма, ну, совершенно не хочется! – впервые за всю дорогу подала голос Лиза.

– Ну, вам не хочется, а вот я, старый, проголодался. Неужто, пирожка пожалеете, барышня? – схитрил Кузьма.

Пристыженная Лиза раздала свертки и сверточки друзьям и старику, и сама бросила в рот выпавший кусочек. И тут только поняла, насколько она проголодалась. Они разорили нянькину корзину почти до дна, оставив только пару краснобоких яблок. Выпили весь компот, бережно процеженный ею в бутылки, сыто отвалились на спинки дорожной повозки, и уже лениво перешучиваясь и пересмеиваясь, медленно продолжили путь к городу. Про монастырь и поездку в целом больше не поминали. Лишь, подъезжая к заставе, Петр, оказывается переживавший о чаяниях сестры, стал размышлять вслух:

– Не дело, что по усадьбам-то не проехались, – он вздохнул. – Теперь знаем, что на то целый день нужен. Лидочка, если тебе это важно, то давай так же соберемся и съездим?

– Мы, конечно, никому не обещали, – задумчиво отвечала ему сестра. – Но, Петя! Представляешь, как я явлюсь к Белочке и дам ей целый список мест? Вот она обрадуется!

– Одну тебя не пущу, – строго говорил брат. – Может так же? Снова? Все вместе? Лиза, скажите, можно ли будет еще эту повозку попросить?

– Не знаю, удобно ли это, – замялась Лиза, которая понимала, что злоупотреблять великодушием Вересаевых совестно. – Да и есть ли смысл ездить такой толпой? Если мы разобьемся по парам, то сможем охватить больше усадеб и сел. Так, Лида?

– Ах, как здорово ты придумала! Конечно, парами, – Лида чуть не хлопала в ладоши. – А то, что это? Заявимся целым кагалом, так нас еще и не каждый хозяин примет. Хорошо придумала! Да, Алексей?

Тот смущенно кивнул, понимая, что в пару ему достается Лиза. На том и порешили.

Лиза никогда прежде не бывала в городе в такое позднее время. Она удивилась, насколько он тих и пуст, как только они въехали на окраину. Ни огня, ни звука. Только собаки побрехивают, провожая стук колес вдоль заборов. При подъезде к слободке, где жили Оленины, им стали встречаться редкие парочки, а раз мимо проследовала довольно шумная и не очень трезвая компания. Но все было благочинно. Распрощавшись с попутчиками, Лиза согласилась ехать через центр города, где было не столько ближе, сколько светлей и безопаснее. На главных улицах и проспектах жизнь не затихала и ночью. Разъезжались гости из ресторанов и театров, гуляющие компании переходили шумно из одного заведения в другое, встречались экипажи с пестро одетыми и шумными барышнями, фланировали молодые бездельники.

Проезжая мимо салона, где на днях с них с Лидой снимали мерки, Лиза с удивлением заметила около его входа карету. Окна ее были зашторены. Кто же в такой час может заказывать наряды, и разве заведение не закрывается на ночь? Это показалось Лизе необычным, странным. Поэтому только она и обратила внимание на молодую, по всей вероятности, пару, что как раз выходила из дверей модного салона. Точнее было не разобрать – широкополая шляпа скрывала лицо и волосы кавалера, а его дама была в густой непроницаемой вуали.

В самом салоне все барышни, оставленные на сверхурочное обслуживание, тоже были в некоем недоумении, но высказывать его вслух мадам строго-настрого запретила. Она объяснила ночной визит причудами заказчицы, известной актрисы, пожелавшей остаться инкогнито. У той свободными оказались только поздние вечера после спектаклей и репетиций, а платить она собиралась столько, что можно было и промолчать о странностях. А странности были. Сняв вуаль, посетительница оказалась в маске-домино и расстаться с ней так и не пожелала.

Но, действительно, чаевые превзошли все ожидания, так что девушки согласны были вовсе забыть о ночном визите. Да и платье заказано было явно для какой-то исторической постановки – тяжелого бархата, с накидкой из парчи, расшитое золотом и самоцветами. Лишь у одной из служительниц салона сорвались с губ неосторожные слова: «Надо же! Никогда не видела двух дам со столь схожими мерками! А эти цифры я помню, и видела совсем недавно. Если полистать книги, то можно…» Но тут мадам посмотрела на нее такими глазами, что барышня осеклась и более клиенток и их обмеры не обсуждала.

Лиза с Кузьмой добрались, наконец, до дома, но и тут неожиданности этого длинного дня еще не оставили их в покое. В воротах они еле разъехались с повозкой доктора, который вид имел усталый, и только приподнял шляпу, приветствуя дочь хозяина. Лиза заволновалась и, соскочив с подножки, прямиком бросилась к своему флигелю. Егоровна открыла ей дверь живая и невредимая, но нахмуренная и озабоченная. Лиза облегченно выдохнула.