Рина Когтева - Стороны света

Они проходят сквозь приемную, где сидит одеревеневший от ужаса секретарь. В кабинете Канцлера темно, окна зашторены, только горят несколько свечей. Канцлер садится, снимает с лица шарф, бросает бумаги Казимира на стол, быстро пробегает по ним глазами, потом открывает нижний ящик стола и кладет их туда. Казимир с трудом сдерживает свою ярость – он знает, что теперь его военный план больше никогда не увидит свет, все знают, что бумаги из этого ящика Канцлер сжигает в камине каждую неделю. Он всегда делает это в полном одиночестве и своими руками просеивает пепел, чтобы не осталось ни одного написанного чернилами слова.

– Император просил передать, чтобы вы готовились к отъезду, – слышит Казимир глухой голос Канцлера.

– Отъезду куда? – спрашивает Казимир, его голос звучит хрипло, он давится собственной злостью.

– На Юг. Император считает, что ваш визит к Королю Эоганну положительно скажется на торговых отношениях между Югом и Западом.

Казимир фыркает. Злость вырывается наружу.

– Я не буду принимать приказы от тебя, выродок!

Канцлер пожимает плечами.

– Выродок я или нет, но соответствующей бумагой я располагаю.

Он достает откуда-то из своего камзола свернутый лист бумаги и протягивает его Казимиру. Тот разворачивает лист. Указ о том, что он должен отбыть на Юг. Личная печать Императора. И его подпись.

– Ты поплатишься за это… – рычит Казимир.

– Не стоит благодарности, – Канцлер улыбается.

Казимиру эта улыбка кажется улыбкой трупа на бледном лице с впалыми щеками, и больше всего он хочет сейчас протянуть руку и одним движением свернуть хлипкую шею Канцлера. Но нет, еще рано… Он заплатит за это унижение. Они оба заплатят сполна: Канцлер и Император. Они познают боль и ужас, они выпьют до дна всю месть Казимира, Хранителя Меча Запада… Они…

– Да!

Слова сорвались с губ прежде, чем Казимир их осознал. Ноб загудели, Казимир вздрогнул и отшатнулся, перед глазами встало изображение бога Огня – огромная фигура в языках пламени, нарисованная на стене пирамиды в Святилище. Казимир уже хотел отречься от своих слов, но ноб опередили его.

– Мы…дадим…тебе…силы…, ты… накажешь… своих… обидчиков…, ноб… дадут… тебе… силы, ноб… защитят… тебя, отбрось… свой… страх,… слушай… свои… желания…

Да! Он желал этого! Больше всего на свете он желал трон Запада, чтобы править так, как должен править настоящий Император!

– Да, – повторил Казимир.

Снова тихо забили барабаны.

– Тогда… слушай… нас. Ноб…дадут…тебе…дар…,этим…даром…ты…сможешь… погрузить…во тьму…любого…твоего…врага…,и он…сгинет…во тьме…,потому… что… такова…будет…воля…ноб…. Ты… свергнешь…во тьму…своего Императора…, но он… лишь уснет…, а умрет…только…тогда…, когда…ты… свергнешь… стража…Огня…, и ноб…смогут…ступить… на землю… Севера…, тогда… ноб… своей… силой… упокоят… твоего…Императора…в вечной…тьме. Но…помни: …такова…цена…, пока…ноб…не смогут…оказаться…на Севере…и не…смогут…услышать…зов…своих…северных… братьев…, твой…Император…будет…жив…, и твоя…власть… не будет… абсолютной…. Запомни… это, …Хранитель…Меча…, запомни…это…хорошо…, потому…что ноб…не повторяют…дважды…, и ноб…не прощают…предателей…

– Но… – попытался возразить Казимир.

Что-то заколыхалось в воздухе, темнота сжалась, на мгновенье перестало существовать время и пространство, а потом раздался хлопок, и воздух наполнился острыми пряными запахами, в ушах стоял гул, перед Казимиром метались тени…

Казимир вдруг понял, что стоит посреди рынка в Кармине, который снова закипел после дневного зноя. Кто-то задел его плечом, Казимир пошатнулся, но устоял, зрение начало проясняться. Казимир медленно побрел вперед.

Размашисто изобразив в воздухе знак бога Огня и глубоко поклонившись, глава цеха виноделов кивнул мастеровым, и те медленно высыпали большую корзину спелого винограда в пылающий огонь жертвенника. Глава цеха повернулся к Императору и снова поклонился, на этот раз заметно ниже, чем богу Огня. Император с высоты помоста, на котором стояло его кресло, только скользнул взглядом по ярко вспыхнувшему пламени и повернулся к Канцлеру Эльте, сидевшему рядом с ним на раскладном стуле.

– Хороший был виноград, – резюмировал Император. – Торчим здесь четвертый час и кидаем в огонь все самое лучшее, чтобы задобрить Багала, которому на это плевать с высокой башни.

– Это дань великому божеству Запада, – коротко заметил Канцлер.

– Угу, – Император закинул ноги на стоящую у трона скамейку. – Сошло бы за религиозный пыл, Эльте, если бы каждый дурак на Западе не знал, что ты не поклоняешься Багалу.

Канцлер Эльте растянул губы в холодной улыбке и бессознательно коснулся рукой груди там, где под одеждой висел старый железный морской крест, знак Морского бога.

Огромный помост был выстроен в форме буквы «П» вокруг жертвенника, который жрецы Багала установили прямо перед входом в его святилище. Внизу собралась толпа, глазеющая на жертвоприношения и ожидающая, когда закончится официальная часть, чтобы кинуть свои небольшие дары в огненное чрево бога и попросить его об исполнении своих мелких желаний. Исполнял ли их когда-нибудь Багал? Канцлер о таком не слышал, но придерживался мнения, что раз здесь собралась толпа крестьян с половины Запада, то, видимо, что-то в этом все-таки было. Эльте оторвал взгляд от толпы и посмотрел на правую сторону помоста – там на импровизированном троне сидела Императрица Марта и двое юных принцев, Сигизмунд и Валтасар. Императрица была высокой полной женщиной с вечно опухшим лицом, сейчас она о чем-то напряженно беседовала с одной из своих фрейлин, вероятно, осталась недовольна разговором и ударила девушку веером по лицу. Канцлер скривился и перевел взгляд на принцев. Старший, Сигизмунд, бледный мальчик десяти лет с темными волосами, сидел на своем маленьком троне неестественно прямо и внимательно наблюдал за тем, что происходило перед жертвенником, рядом с ним сидел Валтасар, малыш пяти лет, который отчаянно вертелся и все время хватал за рукав одну из своих гувернанток.

– Ты сейчас загоришься, – заметил Император.

– Почему? – удивился Канцлер.

– Потому что Марта сейчас испепелит тебя взглядом! – Лазарь ткнул Эльте в плечо и рассмеялся.

Император Запада, дай ему Огненный бог здоровья, имеет прекрасную привычку смеяться над собственными шутками, потому что ни у кого не хватает смелости сказать ему, что чувство юмора у него, мягко говоря, не выдающееся. Эльте посмотрел на Императрицу, та действительно буравила его взглядом через помост.

– Это, Эльте, страдания покинутой женщины, – резюмировал Лазарь, он оторвал крыло от фазана, блюдо с которым стояло на небольшом столике по его правую руку, и начал жевать.

Читать дальше