Сергей Страхов - Киев не пропадет. Хроника киевских будней

Собираться больше негде. Попытались мы с Гнедым, ранее Утёнком, моим одноклассником, ездить на Космодром – площадь Космонавтов. Там в его бывшем дворе на Ереванской всегда собиралась колоритная компания. Гнедой – поляк, а поляки всегда держатся вместе. Вот они и дружили с таким же поляком Зузаной. Но руководили всем и вся на Чоколовке, конечно же, не они. Были там свои авторитеты. Самый главный, безусловно, – это Вова Пуля. И хотя Пуля учился в 178 й школе на Воздухофлотском, но свободное время, а его у Пули было предостаточно, проводил ближе к Космодрому. Чаще всего его можно было встреть на улице Донецкой и тогда прячьтесь прохожие. Но к нашему там появлению у Пули уже было два срока и авторитет в городе. На нас он внимания даже не обращал. На Ереванской проживал и Гарик Джиба, но отншения с ним у нас как-то сразу же не сложились. Зато сложились с Юрой Джибой и Попиком. Те ещё авантюристы. То рундук пивной откроют на базаре и почему-то им платят не только продавцы разливного пива, но и все остальные торгующие на базаре. То квартиру на верхнем этаже сдадут директорам местных магазинов, где те шпилят и приводят с утра до вечера проституток. А потом стали как-то обворовываться все магазины, директора которых посещали эту самую квартиру. Вот уже и Гнедому предложили поучаствовать в совершенно безопасном, как ему сказали, ограблении. Кто-то там у них заболел. Еле-еле Гнедой съехал с темы. А кто не съехал, те получили по восемь лет. Попик – двенадцать, да там и сгинул. Долго мы после доказывали, что это просто наша чуйка нас отвадила и что мы не стукачи. Имели мы большие проблеммы от этих поездок. Вот и с ними интересы кардинально расходятся.

Нас с Сотником, Длинным и Гнедым больше привлекает спорт и очень интерисует рок-музыка, которая просачивается ввиде пластинок из-за железного занавеса. Встречаемся уже больше на тренировках. А я начинаю еще, и стучать на барабанах у себя на Борщаговке. То Лысый сколотит группу, то Макс, то играем вместе с Трафом. Я приличный знаток всей истории рока. Потихоньку начинаю завоевывать уважение у всей шпаны.

Теперь я и попытался, ослушавшись Китайца, помочь Васе Федяю. Через нашего общего друга Падишаха передаю ему всё время предостережения:

– Слушай, Падишах. Последнее время стал замечать, что все мои предсказания сбываются.

– Так тебе в цирке нужно выступать, – смеется Падишах.

– Я, как раз, совершенно серьезно, – отвечаю. – Я тебя очень прошу. Не ходите вы с гитарами на стадион. Денек сейчас все время с ножом ходит. Вы можете держаться от Денека подальше? Ходите на наш стадион к тринадцатой школе.

– Мы что, должны бояться этого придурка? У него еле душа в теле.

– Падишах. У него нож всегда с собой. Зарежет он Васю. Ты увернешься, а его зарежет. Ты передай ему хоть это.

– Хватит чушь молоть, – уже кипятится Падишах. Он меня старше и здоровее. Уже и драться готов лезть. – Мы с ними со-всеми справимся. Понял?

Вася – высокий интересный заводила из восемьдесят третьей школы. Как он будет бояться этого полудурка? Да и кто мне поверит.

А Денек все нарывается. Вот уже засадил ножом Падишаха. Тот еле успел гитарой закрыться. Гитара вся разлетелась. Вася пытается заступиться и получает удар ножом в живот. Смерть.

Я нахожусь в угрюмом состоянии. Знал, а не помог. Неуклюже я попытался вмешаться. В следующий раз нужно намного раньше, как-то, изменять обстоятельства вокруг.

Пытаюсь. Как только Денек сел на десятку на арену выходит еще один персонаж – Мартын. Он-то мне и нужен. Начинаю искать подходы к нему, но пока безуспешно. Очень он уж крут и непредсказуем и всегда окружен толпой прихлебателей. Молодой да ранний.

Поэтому, не мудрствуя лукаво, вечером подхожу сам во двор восемьдесят третьей школы. Там всегда собирается одна и та же компания, с которой, периодически, воюют Лысый с Шуней и другими сидельцами. В сумке у меня пять по 0,75 биомицина, как тогда называли вино “Бiле мiцне”.

– Привет, пацаны, – как ни в чем, ни бывало, обращаюсь я к ним.

– Здорово. Ты кто? – c нескрываемой угрозой в голосе отвечает мне из темноты какой-то штымп.

– Сережа Гималайский из тринадцатой, – как можно добродушней отчитываюсь.

– Что надо? – опять тот же совсем недоброжелательный голос. И вижу как к нам подтягиваются еще несколько человек, неизвестно откуда взявшиеся.

– Хочу с вами выпить, – и достаю вино. Компания добреет, но знаю прекрасно, что с ними расслабляться нельзя. Да еще вижу среди них Лиму. Это еще тот отморозок.

Сидим спокойно, выпиваем. Пошли в ход анекдоты.

– Ты зачем пришел-то? – наконец задает давно ожидаемый мною вопрос невысокий, но крепкий пацан с бородой, Юра Ленин.

– Хочу с Мартыном поговорить.

– Говори. Вот он и сидит. – Юра указывает на угрюмого парня, который очень внимательно на меня смотрит.

Отошли в сторону на край стадиона, и я достал бутылку хорошего марочного Портвейна. Володя, среднего роста, ничем не выделяется из толпы своих сверстников. Ну, разве что, и то если присмотреться, то в глаза бросаются очень крепкие, широкие в кости руки. Да крепкая борода.

– Мартын. Давай сразу договоримся, что всё, что ты сейчас услышишь, не узнает никогда ни один человек. Без исключений.

– Хорошо, – Мартын, вообще, немногословен.

– Предупреждаю сразу, что мой рассказ покажется тебе бредом сумасшедшего. Так, что, просто меня послушай, а жизнь подтвердит мой рассказ.

Рассказываю Мартыну о том, что я знаю, как изменится наша жизнь в будущем, что всё будет по-другому и что он, если захочет сейчас, то станет мультимиллионером.

– Понятно, что в такое поверить сразу нельзя.

– Почему же? – вдруг отвечает Мартын. – Я верю. Чую, что ты не врешь. – Он чует. Он всегда чувствует опасность. В этом ему не откажешь.

– Но для примера приведи что-нибудь неоспоримое про то, что никто еще не знает.

– Хорошо. Вы сейчас с Гордеем под следствием. Тебя уже родители выкупили. Гордея – нет.

– Ну про это многие знают.

– Да, но никто не знает, что на зоне Гордея сразу же убьют. Прибьют и бросят умирать на зажженый рефлектор, – отвечаю серьезно. И Мартын сразу же серьезнеет.

– Как помочь ему?

– Это не в моей компетенции. Или пусть не идет на зону, что уже невозможно. Или пусть сидит тихо там мышкой и, не дай бог, ни с кем не сорится, что на Гордея тоже не похоже. Но предупредить его нужно, – иду на нарушение запрета я опять.

– Хорошо, что я должен делать?

– Ничего. Живи своей жизнью и помни о нашем разговоре. Если хочешь, то будешь участвовать, время от времени, в наших делах. Деньги пока будут небольшие, но, когда надо будет, то я дам команду и, главное, быть к этому морально готовым.

– Долго ждать?

– Нет. Пару-тройку лет.