Леонид Павлов - Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

В тот же день Литвинов писал Майскому, что многое в дальнейшей политике Англии будет зависеть от того, с каким настроением Хадсон вернется из Москвы. В Кремле думают, что Хадсон вряд ли сможет рассеять существующие подозрения и недоверие, поскольку он не уполномочен и не будет делать каких-либо конкретных предложений, а хочет выслушивать предложения от Советского правительства, однако таких предложений не последует. «Мы пять лет на внешнеполитической арене занимались тем, что делали указания и предложения об организации мира и коллективной безопасности, но их не только игнорировали, но поступали наперекор им. Если правительства Англии и Франции действительно меняют свою линию, то пусть они, либо высказываются по поводу ранее делавшихся Советским правительством предложений, либо сами что-то конкретное предлагают. Надо инициативу предоставить им. Переговоры, вероятно, ограничатся обменом взаимными заверениями в готовности к сотрудничеству, без того чтобы сотрудничество сдвинулось с места» 119 .

Советское руководство было заранее настроено негативно к важным инициативам Уайтхолла, и к переговорам Хадсона, которым в Англии придавали большое значение, и все сделало для того, чтобы эти переговоры закончились провалом. Стоит ли поле этого удивляться, что Хадсон, так и не сумев растопить лед отчуждения, ни до чего не договорившись, досрочно прервал переговоры и, несолоно хлебавши, отбыл из Москвы.

20 марта Галифакс выступил в палате лордов с большой речью о последних событиях в Чехословакии. Так же как и Чемберлен в своей бирмингемской речи 17 марта, Галифакс пытался доказать, что при заключении мюнхенского соглашения трудно было предвидеть, каковы были истинные намерения Гитлера. Включение чехов в германскую империю свидетельствует о том, что Гитлер просто был неправдив.

Затем Галифакс, останавливаясь на событиях предшествовавших германскому захвату Чехословакии, указал, что английское правительство придает особое значение тому факту, что два чешских города были оккупированы германскими войсками в тот момент, когда Гаха и Хвалковкий находились на пути в Германию, т. е. до того, как еще вообще состоялись какие-либо переговоры между представителями Чехословакии и Германии. Это дает основание сделать заключение, что Гитлер вообще не был намерен вести переговоры с представителями чехословацкого правительства и что, когда последние прибыли к Гитлеру, им был вручен ультиматум и под угрозой силы они должны были подписать его. Разговоры о том, сказал далее

Галифакс, что чехи представляли угрозу мирному существованию Германии, вряд ли могут быть приняты всерьез. Во всех германских объяснениях по поводу оккупации Чехословакии нет каких-либо оправдывающих эту оккупацию аргументов. Все здесь решалось силой, превосходство в которой находилось на стороне Германии.

Галифакс вынужденно признал, что последние события в Чехословакии усилили тревогу в Юго-Восточной Европе. Галифакс заявил, что, если даже на сегодняшний день Румынии может быть и не угрожает непосредственная опасность, румынское правительство, так же как и правительства других стран Юго-Восточной Европы, имеет все основания серьезно опасаться тех событий, которые происходили в течение последних дней.

В тот же день в палате общин Чемберлену задали вопрос: «Намерено ли правительство признать де-юре германскую аннексию Чехии и Моравии?» Чемберлен ответил: «Прежде чем сделать заявлении по этому вопросу, правительство Англии должно вместе с другими правительствами полностью обсудить все последствия германских действий против Чехословакии.

Далее Чемберлен заявил, что из его речи в Бирмингеме палата общин может понять, какое серьезное значение придает правительство событиям в Чехословакии. Правительство уделяет особое внимание положению, создавшемуся в результат этих событий. Оно уже связалось по этому вопросу с правительствами других стран. Чемберлен обещал в ближайшее время сделать более полное заявление об отношении английского правительства к событиям в Чехословакии. На вопрос лидера лейбористов в палате общин Эттли, с какими правительствами поддерживает контакт английское правительство, Чемберлен ответить отказался 120 .

20 марта полпред в Париже Яков Захарович Суриц 121 посетил Бонне, который согласился с советскими предложениями о созыве международного совещания, но сказал, что ему необходимо проконсультироваться в Лондоне и Бухаресте. Бонне добавил, что в число участников совещания, намеченных Советским правительством, стоит включить Югославию. Бонне ознакомил Сурица с содержанием его бесед с послами Румынии и Польши. Посол Румынии Георге Татареску сказал, что Румыния не получала ультиматума из Берлина, но, тем не менее, указал на исключительную серьезность германской угрозы, нависшей над Румынией, спросил, предоставит ли Франция помощь его стране. Бонне ответил, что Франция в одиночку такой помощи оказать не сможет, и что необходимо выяснить позицию других заинтересованных держав, в том числе и Советского Союза. Татареску подчеркнул, что в первую очередь необходимо оказать давление на Польшу и Венгрию. Что касается Советского Союза, то Татареску особенно упирал на роль, сыгранную Россией в прошлом, и роль Советской России как «экспонента коммунизма». На вопрос Бонне, следует ли из слов Татареску, что Румыния не хочет советской помощи, тот ответил, что такой вывод пока делать рано, и что речь идет лишь о необходимости в данном вопросе соблюдать осторожность. (Слова Татареску можно интерпретировать в том смысле, что, многие страны, в особенности, малые, «миролюбивого» Советского Союза опасались ничуть не меньше, чем агрессивных Германии и Италии. – Л.П.). Суриц указывал в телеграмме, что он не исключает, что Бонне не очень хочет воевать за Румынию, поэтому он стремится к тому, чтобы получить и от Советского правительства более уклончивый ответ, намеренно пытаясь усилить недоверие к Румынии. Впрочем, Суриц не исключал, что в данном конкретном случае Бонне говорил правду 122 .

В тот же день Майский писал в Москву, что аннексия Чехословакии произвела громадное впечатление на все слои английского населения, вызвав всеобщее разочарование мюнхенской политикой и негодование против Германии, вплоть до самых оголтелых консерваторов. Случилось то, чего больше всего старался избежать Чемберлен: между Англией и Германией пролегла глубокая политическая и морально-психологическая борозда, которую заровнять будет нелегко. Какие-либо переговоры между Лондоном и Берлином в ближайшем будущем невозможны. Даже Дюсельдорфское соглашение, которое Англия считает выгодным, фактически аннулировано. (Сталин мог торжествовать – ведь именно на то, чтобы Англия, Франция и Германия не смогли договориться, и была направлена деятельность Кремля, Наркомата иностранных дел, полпредств в Риме, Берлине, Лондоне и других европейских столицах. Именно этим занимался и Коминтерн, Исполком которого – штаб мировой революции, откуда шли директивы всем компартиям мира – базировался в Москве. – Л.П.).