Саша Селяков - *Цена прошлого#

– А как вашего новенького зовут? – накручивая на палец чернявый локон, спросила Машка.

– Сергей. Мы разве не говорили?

– Он немой, что ли? Чего молчишь-то? Представься девушкам, – высоко подняв подбородок, поддержала Рита.

– Серега, – буркнул я себе под нос и от волнения громко брякнул вилкой.

Все дружно захохотали, а я в довершении всего опустил глаза и покраснел, уставившись в тарелку с салатом.

– Ну, что-то мы заскучали, Олежа, погнали! – сказал Саня и расстегнул ворот черной рубашки.

Тот сразу подскочил и, раскрыв дверцы подвесного шкафа, достал из него маленькие стеклянные рюмочки. Выстроив их в ряд, он раскупорил бутылку водки и, прищурив один глаз, стал разливать ее равными порциями.

– А че, пива нет? – спросил я.

– Пива? Пиво можно каждый день попить, а сегодня день особенный, – Саня протянул мне рюмку с прозрачным напитком, а Олег поставил передо мной откуда-то появившуюся кружку, полную томатного сока. – Что смотришь так? Ни разу водку не пил?

– Пил, – соврал я.

– Ну и все тогда.

Все подняли рюмки, придерживая другой рукой кружку с соком. И мне ничего не оставалось делать, как поднять свою. Я не помню, какой тост произнес Саня – я был занят борьбой с рвотным рефлексом. Во рту стояла такая мерзкая горечь, что я и не сразу вспомнил про сок, он хоть немного спас ситуацию. Вроде никто не заметил моей неопытности, и Олег, подмигнув, протянул мне кусок сервелата.

Дальше было проще. Я стал чувствовать себя свободно и раскованно – уже не прятал глаза, поддерживал беседу на любую тему и остро парировал шутки. Вторая рюмка уже не вызвала приступа рвоты, меня просто передернуло.

– Вкусный салат. Кто готовил? – с набитым ртом спросил я.

– Ма-аша… – пропела Машка и склонила голову набок так, что черные волосы упали с плеча красивым переливом.

– У нее хорошо получается. Да она и сама ничего…

– Спасибо, – она прищурила свои глазки и слегка улыбнулась уголком губ.

– А вот этот с крабовыми палочками я делала. Ты уже пробовал? – пододвинув ко мне тарелку, спросила Рита.

– Да! Это же мой любимый!

– Говорят, тебя в Клуб без кастинга взяли. Чем же ты так смог их удивить? Ты такой талантливый? – играючи спросила Машка.

– Еще какой! – ответил я ей в тон.

Девчонки рассмеялись, а парни начали иронизировать по поводу размера моего таланта. Было весело, мы отдыхали. В ход пошла вторая бутылка, или это была еще первая, когда я, сидя уже рядом с Машкой, сказал:

– А я еще на гитаре играю! Олегыч, у тебя есть гитара?

Олег попытался изобразить серьезное лицо, отчего получилось только смешнее и, пародируя чей-то голос, произнес:

– One moment!

После недолгого отсутствия он вернулся со старой шестиструнной гитарой золотистого цвета. Настроенной. Я определил это, проведя пальцем по струнам. Все смотрели на меня в ожидании. Особенно Машка. Она, подперев кулачком подбородок, не сводила с меня глаз.

Сев поудобнее, я положил гитару на левую ногу и заиграл лучшее, что умел – сложный в исполнении, но красивый на слух этюд. Я не сыграл даже половины, как услышал громкие возгласы:

– Где слова-то? Че, петь не будешь что ли?

– Нет, это же не песня, – я закончил играть, прижав ладонь к струнам.

– Щас Мишка покажет, как играть надо. Делай красиво!

Взяв гитару, Миша, игрок нашей команды, закинул ногу на ногу и лихим боем прошелся по трем простым аккордам. Он пел что-то про толстого фраера, про какой-то рояль, я мало понимал слова, а тем более смысл. Кто-то подпевал, кто-то просто качал головой – нравилось всем, и я начал стучать ладонью по столу в такт музыке. Машка повернула ко мне голову, с жалостным видом подняла брови и улыбнулась. Я не понял, что означает этот взгляд и выпил, стоящую под рукой, рюмку водки.

Дальше началось то, что называется «пьяный угар». Песни, крики, танцы, смех, «еще по одной» – как будто из кинопленки вырезали целые кадры, я не успевал понять, как одна картинка сменяет другую. Из этого состояния меня вырвал звонок моего мобильника. Сначала я не мог сообразить, откуда эта трель? И лишь когда Саня начал кричать что-то о трубке и моей глухоте, я наконец-то полез в карман и, достав телефон, увидел два пропущенных вызова от мамы.

Оставшегося трезвого рассудка хватило понять, что в таком состоянии лучше не перезванивать. Я начал со всеми прощаться, говоря, что мне пора, что меня ждут срочные дела и еще какой-то бред про важную встречу в три часа ночи. Ребята понимающе закивали головами, желая мне удачи в делах и счастливой дороги, а девчонки вроде бы возмущались и обиженно дули губы.

Расстояние, на которое трезвому мне требовалось десять минут, я преодолевал заметно дольше. Странно, машин совсем нет. Неужели уже так поздно? А где мой шарф? Забыл походу, да и хер с ним, до дома бы дойти. Вот он, мой подъезд, ключи на месте – вперед! Как бы зайти в квартиру так, чтобы мама не услышала… У меня есть время подумать. Четвертый этаж – это так высоко… Вот уже и мой этаж, моя дверь. Планов – ноль. Ну что, буду тихонько, на цыпочках, ключами не звенеть…

И когда я, максимально бесшумно закрыв дверь, уже расшнуровывал кроссовки, снова запела эта противная трель. Я второпях полез в карман, пытаясь отключить этот проклятый телефон, как вдруг увидел, что передо мной стоит мама, держа в руках свой мобильный. Она нажала красную кнопку, и мелодия прекратилась.

******

Проснулся я от головной боли и увидел, что лежу одетый на нерасправленной кровати. Глаза я сразу же закрыл, потому что смотреть мне ни на что не хотелось. Блин, меня же видела мама. Что же она теперь скажет? Я лежал и пытался вслушаться, что происходит в квартире – встречаться и разговаривать с мамой мне совсем не хотелось. Но я не слышал ничего. Абсолютно ничего. В квартире стояла тишина. Сил на то, чтобы думать, куда ушла мама в воскресенье утром, у меня не было, и я открыл глаза.

Сушняк. Надо срочно выпить воды, но для этого надо было пройти на кухню, что, во-первых, было тяжело, а во-вторых, страшно. Вдруг мама все-таки дома, просто я ее не слышу. Собравшись с силами, я поднялся с постели и пошел на кухню. Никого. Уже хорошо. По привычке или по внутреннему предчувствию я открыл холодильник и увидел, что в дверце стоит бутылка минералки. Мое спасение. Мысленно поблагодарив того, кто поставил ее туда, я открыл крышку и присосался к горлышку. Приятная прохлада начала разливаться по телу, даря мне свежесть и, пусть легкую, но бодрость.

– Умывайся и садись завтракать, – услышал я за спиной мамин голос и чуть не поперхнулся.

Значит все-таки дома. Я опустил голову и проскользнул мимо нее в ванную. Почистив зубы, я наскоро привел себя в порядок и сел за стол. Мама поставила передо мной тарелку с пышным горячим омлетом. Завтракать я не хотел, но отказывать маме сейчас тоже как-то не хотелось и, схватив вилку, стал есть. Машинально жуя безвкусную пищу, я щурился, когда она обжигала губы. Я боялся смотреть маме в глаза.