Дарина Грот - Ангелы

Я просто отвернулся на бок и услышал, как дверь слегка скрипнув закрылась. В комнате наступила тишина, сраная тишина и такой маниакально-соблазнительный свет вечернего бытия. Черт его побери, он валялся у меня на полу, под окном. Морально я упрашивал кого-то в голове, чтобы мой ненаглядный брат вел себя потише ночью: у меня совсем не было настроения слушать их лживые вздохи выдуманной одноночной любви. Но брат умудрился удивить меня.

Где-то через полчаса в дверь раздался стук. Честно, я был слегка шокирован – стук. Совершено не адекватное поведение для моего импульсивного брата. Более того, это было не адекватно хотя бы потому, что он был не один. Я развернулся и молча уставился на дверь. «Может он случайно задел?», подумал я, продолжая смотреть на дверь. На этаже стояла тишина, которую снова нарушил стук в дверь.

– Ну, чего затих-то? – раздался возмущенный вопль Люца.

Я вздохнул и крикнул ему, чтобы он заходил. Брат вошел в комнату, закрыл за собой дверь и с улыбкой больного ребенка подошел ко мне. Без фамильярностей он грохнулся на мою кровать и молча уставился на меня. Через две минуты он заговорил.

– Кажется, я предупреждал, что ты окажешься в очередном дерьме из-за очередной бабы! – произнес он злорадно.

Стоит ли говорить, что его злорадно-издевательская рожа просто выпрашивала, чтобы что-нибудь по ней съездило. Можно сказать, что я прибывал в депрессии, а тут пришло это гнусное лицо, ехидничает и улыбается.

– Что ты здесь делаешь? – выдавил я из себя, укрощая раздражающуюся злость внутри.

Хочет ржать – пусть ржет! Пусть хоть пузо себе порвет от смеха!

– Пришел узнать, не чиркаешь ли ты тут лезвием по венам! – усмехнулся брат.

– Очень смешно! – я изобразил идиотскую улыбку.

Ну почему родной брат всегда выбирал такие неудачные моменты, чтобы поржать надо мной? Почему ему вообще надо было надо мной ржать, даже несмотря на то, что иногда он за это получал?

– Что случилось-то? – внезапно, к моему удивлению, Люцифер обрел некую серьезность, от которой меня просто начало мутить, ибо я подумал, что он просто окончательно издевается надо мной!

– Тебе лишний повод поржать нужен? Кого хера ты вообще здесь сидишь? Разве тебе не пора удовлетворять свою ночную шлюху? – взревел я, проклиная брата, его мудацкие издевки и предложения.

Люц снова улыбнулся и опустил голову. Совершено нагло и ни грамма не смущаясь он достал сигареты, прикурил, полу развалился, чем притеснил меня и уставился в потолок.

Мы молчали. Мы сидели в темноте. Наши одинаковые лица были устремлены вверх.

– Мой дорогой братец! – тихим голосом сказал он, так и не отрывая взгляда от потолка. – На твоем скорбном лице нет места даже для уродливого горя, так как там слишком до хера отчаяния. Мою ночную шлюху я отправил домой. Я, конечно, хотел бы почувствовать себя полным гондоном, трахаться всю ночь, спать пол утра… Что случилось, Гавр? – снова спросил он, наконец, посмотрев на меня.

Я вздохнул.

Что случилось? Беспроглядная, идиотическая пучина, вот что случилось. Я зажмурился, потер руками лицо и сел удобнее, разглядывая лицо брата.

– Ничего хорошего не случилось… – прошептал я.

– Я и спрашиваю, что случилось плохого? Про хорошее обычно не спрашивают, да и с такой рожей не сидят! – он попытался улыбнуться по-доброму. – Где Роза?

Честно, я даже не знал, что мне ответить на этот вопрос. Начать рассказывать всю ту херню – сравнимо с жалобой, а я не привык жаловаться… тем более брату, надменному, циничному, да просто шлюхе в мужском обличие, которая ничего не понимает и глумится над любовью.

– Я не знаю… – Я решил все-таки поболтать с Люцифером.

Пусть он окончательно смешает меня с говном, мне было уже наплевать.

– Как так-то? – удивился он и снова улыбнулся.

– Она не пришла домой, как видишь! – с долей цинизма ответил я, все еще ожидая, что Люц вот-вот начнет ржать.

Но он сидел, всего лишь с легкой лыбой на лице.

– Ты ее обидел? – он удивленно захлопал глазами, сам не веря в то, что спросил.

Вот после этого вопроса я не смог не улыбнуться. Я обидел Розу! Ха-ха! Я все рассказал ему: почему Роза так поступила, о ее пощечинах при всем ВУЗе, о Мелише, о моей так называемой измене, предательстве или, не знаю, как там это Роза называла. Пока я говорил, брат, как ни странно, молчал, но как только я закончил свою «утопию», Люц сказал «извини» и разразился жутким хохотом. Чуть ли не впервые в жизни я не хотел разбить ему лицо, более того, через несколько секунд я ржал вместе с ним.

– Гавриил, у тебя уникальная способность встревать в такого рода чушь! К тому же ты умудряешься сам остаться без бабы и мне всю ночь изгадить! Можешь начинать писать диссертации, вымаливая в них прощения, при этом собирай кучу свидетелей, кто подтвердит твою незаинтересованность в «любовнице», покупай наколенники, чтобы свои не стереть.

– Да… Мое охренительное будущие меня почти устраивает! Вот только почему опять я должен валяться в ногах? Просить прощения за то, что ей что-то померещилось, за ее пощечины?…

– Ты сам выбрал себе такое развлечение. Постоянное присутствие девушки требует кучку усилий и волшебно й фразы: ты всегда ей должен , пофиг что, но ты должен. Я тебя предупреждал, ты сказал, что твои отношения совершено другие. Да, я не спорю, может они и другие, но приплыл ты все-таки в ту же самую кучу говна, где и любил бывать до этого…

Я сидел, смотрел на своего брата и искал рукой сигареты на тумбочке. Меня даже не злило, что он был прав…опять. Его циничные, пропитанные сарказмом фразы говорили мне только об одном – опять я мудак. Я уже начал переживать, а не мой ли это удел – быть мудаком всю жизнь? Чего-чего, а такая перспектива меня совершенно не радовала. Мне было также интересно, откуда в светлой голове Люца появлялись такого рода мысли. Если я не хотел быть мудаком, то брат старательно косил под него. У него были свои планы на жизнь и хер кто с ним поспорил бы по этому поводу.

– Как же все забавно складывается…но только не для меня! – усмехнувшись, сказал я.

– Вставай, горе-любовник, пойдем чаю попьем! – предложил он и пошел к двери.

Я снова улыбнулся, встал и пошел за ним.

Я был жутко рад, что в тот момент у меня был рядом брат. Конечно, я был удивлен, нет, даже смертельно шокирован, что Люцифер отказался от секса, чтобы выслушивать мое ночное вытье. Возможно, в тот момент я начал понимать, что значит иметь брата: оказывается, в этом есть хоть какие-то плюсы. Все-таки Люц любил меня как брата, неважно, что он при этом творит, кем прикидывается, что говорит. Он был моим братом! Я его любил, ненавидел, я хотел, чтобы он был рядом.

До самого утра он что-то говорил мне, пытался успокоить, приводил какие-то доводы, подтверждающие его правоту. Люц был уверен, что девушек обучали такому поведению на парах у Алогэ, вход на которые нам был заказан. Люц рассказал мне, что как-то раз он вышел в туалет с немецкого, и узнал кое-что интересное. Проходя мимо кабинета, где были открыты двери, Люц решил остановиться. Это была пара у Алогэ, как раз женская часть. Почему-то до этого момента я никогда не думал, что можно ведь подслушать, о чем говорят и чему учат девчонок. В общем, Люц рассказал, о чем Алогэ театрально распиналась перед женской аудиторией.