Галина Юхманкова (Лапина) - Из детства

Потом я была Лисичкой. Но здесь костюм уже готовый мне дали. А потом уже два года я была Снегурочкой. Потому что волосы у меня белые совсем. И стихи я хорошо запоминаю. Мне снова мама костюмы шила. Один был тёмно-синий, бархатный. Шапочка, платье и сапожки. Мама вату накрахмалила, и по краям пришила. Очень красиво получилось. А второй костюм был голубого цвета. Тоже с мишурой по краям. Там у меня сапожки на чешки никак не налезали. А потом мама эти костюмы зачем-то кому-то отдала. Очень жалко! Они же мои были. Она же мне их шила…Мама у меня молодец. Она еще мне юбку Матрешки сделала. Красную, в белый горошек. Для «Танца Неваляшек». Это где «мы – милашки, куклы-неваляшки, яркие рубашки». Но тоже потом её отдала….Такая она нехозяйственная!

Зато когда всех на прививки в медкабинет отправляли, мама не разрешила мне прививки делать. Потому что у меня аллергия очень сильная всегда. И мне нельзя прививки делать. Мы даже к врачам специальным ездили. В Москву. И врачи нам сказали переехать жить в Крым. Там у меня все будет хорошо, и аллергия пройдет. Но мама не хочет переезжать. Потому что у нас здесь же дом, деревня, тётки все, дядя Ваня наш на колясочке… Как же мы переедем?

И кот у нас дома живет, Кузя. Он очень старый, и глаза у него одного нет. Он драться очень любит с другими котами. И ему глаз выцарапали. Там у него теперь дыра такая страшная!

А на поселке котов нет. Были когда-то давно коты, а теперь нету. Потому что у дедушки – астма. Это у него после войны. Он разведчиком был, и много нервничал. От этого всегда астма бывает. И пальцев двух на руке у дедушки нет. Оторвало один раз, когда они через линию фронта переходили. И тогда дедушку домой сразу отправили. Потому что без пальцев в разведчики не берут уже. А бабушка тоже на фронте была. Только не далеко, а тут, под Москвой. Она из зениток по самолетам немецким стреляла. У нас фотографии есть. Дедушка в форме, красивый такой. Как артист иностранный. Высокий, и нос у него очень прямой. И глаза голубые. И бабушка в форме – тоже красивая очень. У неё глаза – черные-черные, как будто там ночь. И волосы тоже черные, кудрявые. А лицо белое. И поэтому папа мой красивый родился. И я красивая тоже. А вот у мамы моей нос очень большой. Почему-то у тёток всех – носы нормальные. А у мамы вот – большой…

К дедушке часто брат его в гости приезжает, тоже дедушка. Он поп. В церкви работает. И у него одна жена старая, а другие все молодые. И он с ними по очереди в гости к моему дедушке приезжает. А мама моя с ним всегда много разговаривает. И хочет как-то покреститься. Не знаю, что это. Наверное, тоже хочет, чтобы у неё много мужей было. А как же тогда папа мой? Я не хочу, чтобы мама крестилась. Ну это все! Ведь этот дедушка Боря, который поп, он даже и не воевал совсем! Представляете? Все люди воевали с немцами, а он – нет! Он на священника тогда учился! Трус какой.

А вот мой дедушка – не трус. Он в детстве из дома сбежал. От родителей своих, из Вязьмы. И поехал на Балтийское море в училище мореходное. Чтобы моряком стать. И служил на каком-то корабле. «Азимут», кажется, называется. Только этот корабль утонул потом. Дедушка, конечно, живой остался. Но испугался очень. И в разведчики ушел.

Дедушка на гитаре играет здорово. Хотя у него и пальцев двух на левой руке не хватает. Клешня только страшная. И он этой клешней струны ловко очень зажимает, а правой рукой музыку играет. Цыганскую. Ой, я так эту музыку люблю! А дедушка иногда даже плачет, когда романсы поёт…Почему, интересно, он плачет? Наверное, домой к себе в Вязьму хочет. Я бы тоже в эту Вязьму хотела. Там у дедушкиного папы – Семёна – глубокий пруд был с карасями. Прямо рядом с домом. И дом был красивый, двухэтажный, каменный. И лошадей много. Только я лошадей не люблю. Я их боюсь очень. Они большие. А вот пруды я люблю.

И речку нашу тоже люблю. Иногда я бабушку уговариваю на пляж со мной сходить. Бабушка не хочет, конечно. Идти туда далеко. А вот папа ходит. Он очень у меня загорать любит. И я тоже загорать люблю. Только мне скучно загорать. Мне купаться интересно. У нас два пляжа есть. Один перед речкой, там, где дачи стоят и пионерский лагерь «Высота». Там здорово. И идти удобно – по тенёчку. А второй пляж – почти что у самой нашей деревни, в Ботаково. Это через речку надо идти. Мы по мосту подвесному идем. Мост старинный, красивый. Только качается очень. Я не люблю, если мост качается. Боюсь немножко. А на высокой горке над пляжем – кладбище старое. Там мои прабабушка и прадедушка похоронены. Бабушкины родители. Прямо на самом краю. Под березами большими. Их прямо с пляжа даже видно.

В Ботаково моя бабушка родилась. В доме на самом углу. Вообще, там много всякой родни у меня. Только я не знаю никого. Только бабушку Нину знаю, и тётю Зину. А еще раньше у бабушкиного папы там кузница была большая. И лошади тоже. Почему-то тогда у всех лошади были…А сейчас нет ни у кого…И кузниц тоже нет. И домов нет больших каменных. И почему так?

Я бы хотела, чтобы у меня дом был такой. Каменный, двухэтажный. И чайная на первом этаже. Это где люди приезжают, и чай могут попить. У бабушки моей бабушки такая чайная была. В Былово. Только не в самом Былово. А в деревне рядом. Не помню названия. Поляны, кажется. И еще там у них постоялый двор был. Например, едут какие-нибудь люди по своим делам. Издалека. Устают очень. Им кушать хочется и спать. И они на постоялый двор заезжают, чай пьют, и спать ложатся. Очень это удобно.

А сейчас вот нет постоялых дворов. Жалко. Когда мы с мамой в гости едем к тёте Тане в Болшево, то я тоже очень устаю. И мне бы хотелось бы тоже чаю с пирожными где-нибудь попить. А негде. Только кафе иногда попадаются. Но они всегда почему-то на обед закрыты. Или на учёт какой-то….Очень неудобно. Вот раньше удобно было. До революции еще.

Мы когда в нашем городке эту революцию празднуем, всегда на парад идём. Мне нравится на парад ходить. Весело очень. Народу много. Все с цветами идут, флажками размахивают. Цветы-то, конечно, не настоящие. Из бумаги разноцветной сделаны, и на палку проволокой примотаны. Но все равно красиво. Только вот если парад долго идет, то я мёрзну очень. Ведь зима уже почти, и снег. Я на парадах этих на машине люблю ехать. Там машины грузовые специально досками обвешивают. С картинками разными. И на эти машины люди забираются. Только туда не всех пускают. А только сотрудников. Ну, кто в институте работает. Меня мой папа иногда на такую машину сажает. А сам рядом идет. Мало ли я упасть могу.

К нам в квартиру на этот праздник революции вся родня собирается. А мне совсем не нравится. Не люблю, когда людей в квартире много. И дети ихние все наши игрушки всегда ломают. И разбрасывают везде. А потом собирать не хотят. Всегда мне собирать игрушки в мешок приходится. Тётки все наши после еды обязательно песни петь начинают. Народные. Как гуси на речке кричат. И мама моя с ними. А мне убежать хочется куда-нибудь. И двери закрыть. Не люблю я русские народные песни. Некрасивые они, громкие. Я органную музыку только очень люблю. Это инструмент такой огромный – орган называется. И музыка там прекрасная, я ничего лучше в жизни и не слышала. А еще я Челентано люблю, и Бониэм. Это певцы такие. У папы на магнитофоне они записаны. Он тоже всю эту музыку любит. А мама – нет. Она громко петь любит. И тётки все тоже. А мне и спрятаться негде. На кухню меня не пускают. Потому что там мужчины все курят стоят. И дверь закрыта. Только запах все равно в комнаты идет. Мне не нравится.