Мария Сорокина - Ритуал истины

И в этот момент мне вдруг стало невыразимо стыдно.

Я пытаюсь залезть в душу чужому, в сущности, человеку.

Он ничем не обязан мне за спасение. Ведь он меня ни о чём не просил, и решения я принимала самостоятельно. Он не настаивал даже на том, чтобы отправиться в его мир, он даже предлагал другой выход, хотел отправить меня в безопасное место и «подчистить следы». Он заботился обо мне, насколько было возможно в этой ситуации.

Я с помощью ритуала Истины обязала его говорить мне только правду, и тем самым лишила простой человеческой возможности уйти от прямого ответа, отшутиться или соврать в какой-либо мелочи. Правильно, что он идёт в отказ и не хочет рассказывать о себе, ведь под влиянием заклинания может увлечься и сказать вещи совсем уж личные, приватные и никак не предназначенные для ушей малознакомой девчонки. И правильно, что он не стремиться заводить со мной дружбу.

Дружба является вещью иррациональной, и потому не подчиняющейся доводам разума.

Может быть, я совершенно не нравлюсь ему?

Внутренний голос тут же ехидно заметил, что это было бы совсем неудивительно. Мало того, что я не слишком привлекательна, так ещё и ужасно назойлива.

Я нервно поправила волосы.

Интересно, как я выгляжу?

Маленькое зеркальце куда-то подевалось, поэтому не было возможности оценить, несколько изменилось моё лицо за эти пару дней «вынужденного похода».

Чёрт возьми, хоть Олег и восхвалял мой «мужской» характер, всё равно иногда я веду себя, словно неуверенная в себе тринадцатилетняя девчонка.

Атмосфера между нами будто заискрилась от разрядов тока. Я была смущена, он – напряжён, но даже сквозь эти эмоции я чувствовала странное, неуместное сексуальное возбуждение.

Мда… И что мне со всем этим делать?..

***

Ближе к вечеру мы достигли небольшой речушки, протекавшей в глубоком овраге. Течение в ней было довольно сильным, вода шумела, пенилась и брызгалась во все стороны, натыкаясь на выступающие из неё валуны.

Конечно, мне уже надоело идти по этой дороге, никуда не сворачивая с неё, будто бы она из жёлтого кирпича и непременно приведёт нас в искомый город. Но всё же я не обрадовалась перспективе, что придётся разуваться и брести в мутной воде, рискуя наступить на острый камень, или пошатнуться из-за сбивающего с ног течения.

Предстоящее «разнообразие» совершенно не собиралось освещать собой наше путешествие, и только добавляло в него лишней головной боли и проблем.

– Завтра, – решил Гримс, увидев выражение моего лица. – Завтра перейдём на ту сторону. Заночуем тут.

Обрадовавшись, я согласно кивнула.

А что, логично.

Очень удобно, что для готовки и умывания рядом сколько угодно воды, к тому же её успокаивающий шум наверняка поможет заснуть. И самое важное, что все трудности по пересечению этой речки будут милосердно отложены на следующий день.

Гримс помог мне снять рюкзак и уже привычным движением вытряхнул из чехла сложенную палатку.

Вечер выдался напряжённым.

Гримс молча шатался вокруг, пока я помешивала готовящийся рис.

Хотелось чего-нибудь вкусненького, чтоб немного улучшить настроение и расслабиться. Шоколад всегда меня успокаивал, но, как назло, никаких сладостей у нас не осталось. Ну, в таком случае, в качестве разумной замены, можно слопать что-нибудь сытное.

– Давай, что ли, откроем консервированную сайру? – протянула я.

– Хорошо, – он уселся напротив меня и взглянул в моё лицо. – Должно быть, ты соскучилась по изысканной пище? Жаль, я не успел прихватить красную рыбу, авокадо и артишоки.

– Вообще-то, я была в походах много раз, привыкла к походной пище, так что ничего особенного, – начала было объяснять я, но смешалась, увидев, что Гримс приподнял бровь и мотнул головой.

Мозги, неспешно обработав полученную информацию, наконец, пришли к выводу, что он говорил не всерьёз. Тело будто залило раскалённым свинцом. Руки, отказавшись слушаться, выронили на землю консервный нож.

Да что ж это такое?!

Я совсем разнервничалась.

Следовало немедленно собраться с силами и постараться вернуть контроль над собственным сознанием и собственными действиями, но вместо этого я лишь продолжала с беспомощностью котёнка взирать на саму себя, будто со стороны.

– А вот я люблю вкусную еду, – сообщил он. – И желательно побольше.

– Поэтому ты такой худой, – вяло пошутила я.

– О, ты заметила? Специально сидел на диете последние десять лет.

На этот раз мозги оценили шутку, и я хихикнула.

Он, не обратив внимания на открывалку (может, просто не знал, что это такое?), быстро и эффектно открыл банку с рыбой с помощью ножа.

Я, зачарованно следя за его руками, с трудом удержалась от соблазна облизать пересохшие губы.

– Приятного аппетита, – он кивнул мне, и улыбнулся.

Улыбка и впрямь изменила его лицо, хоть она и не была абсолютно искренней и расслабленной.

Уже через секунду он обратил взор в собственную тарелку, и в тот же момент словно забыл обо мне.

Я, вздыхая, без всякого аппетита принялась за еду, не забывая иногда коситься в сторону Гримса.

Внезапно меня словно током ударило.

Я дёрнулась, а потом замерла, чувствуя невероятно сильное удивление, почти на грани шока.

Гримс, который с самым невозмутимым видом сидел рядом со мной и помешивал дымящийся рис, вроде бы совершенно не изменился с утра. Однако сейчас я могла с уверенностью сказать, что в его чертах вдруг проступило что-то потрясающее, притягательное и совершенно уникальное, что-то, чему нет определения, что-то, что находится за гранью определений, но почти всегда мгновенно считывается на уровне интуиции, без помощи разума, но зато с обязательным участием сердца и души.

И как можно было раньше этого в нём не заметить?

Стоило всего лишь заглянуть чуть дальше, чем позволяет его «ментальная броня», которая, словно мантия, окутывает всё его тело.

На его лице будто бесстрастная восковая маска, помогающая ему внимательно анализировать, препарировать чувства и эмоции других людей, а самому оставаться неузнанным, неразгаданным.

Но, ведь ещё есть взгляд…

Взгляд за маской не спрячешь.

Я не могу поверить в то, что Гримс действительно такой бесчувственный, каким пытается казаться. Нет, действительно бесчувственные люди, напротив, пытаются изображать эмоции. Кривляются, словно плохие актёры на театральной сцене.

А он, насколько я могу судить, будто специально сдерживает себя.

Сдерживает силу, энергию, сдерживает настоящий, безумный вихрь собственной силы, страсти, харизмы.

У него тонкие губы, которые он, к тому же, часто сжимает, словно сдерживая внутри себя невысказанные слова. Спорю, что он прекрасно целуется, и способен полностью свести с ума партнёршу.