Марк Вевиоровский - Концерт Патриции Каас. 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный

– А как … мне … тебя … ласкать? Ведь тебе тоже нужно, чтобы я тебя ласкала? Где?

– Ну, ну, ты не очень … Если еще ты меня начнешь ласкать так, как я тебя ласкаю, то мы уж точно устроим первую брачную ночь прямо сейчас …

Даша сняла его руку со своей груди и положила на ногу, и придвинула согнутую ногу ему поближе.

– Я хочу там …

Он начал снизу, нежно прошелся пальцами по голени, погладил колено, стал подниматься выше. Но пальцы его остановились и не пошли выше резинки чулок.

– А если бы я была без чулок, что бы ты делал? Где бы остановился?

Даша засмеялась, потом наклонилась и стала снимать чулки. Справившись с обоими, она опять откинулась на край дивана.

– А теперь? Ой, только не щекотись!

Пальцы его опять стали подниматься по внутренней стороне согнутой ноги и вновь остановились там же.

– Как это ты определил?

– Так тут же меточка от резинки …

Она глянула вниз, на его руку, охватывающую ее полную ногу, и тут только заметила, что ему давно были видны ее трусики под задранной юбкой.

– Ой, Юрочка! Прости, ради бога! Я совсем не заметила … – она хотела одернуть подол, но только ткнулась лицом ему в шею.

– И чего ты не заметила?

– Тебе видно … трусики … Прости меня, дуру распущенную …

– И не проси – все равно не прощу … Очень приличные трусики, по-моему … Беленькие такие …

– Если не сердишься – то почему … выше … меня … не … гладишь?

– Потому, что хочу оставить на потом … Думаешь, мне не хочется тебя приласкать … и там?

– Хочется? Правда, хочется? – она оторвалась от его шеи и, зажав его руку между ног, одернула подол. – И ты сдерживаешься? А почему я не могу сдержаться? Видишь, сижу перед тобой гологрудая, как последняя … куртизанка …

– Милая моя куртизанка …

– Пусти … Дай я чулки надену …

Она начала надевать чулки, но смутилась, повернулась к нему спиной.

– Не смотри …

– Знала бы ты, как это прекрасно – когда ты надеваешь чулки … Нагибаешься … Твоя грудь – это само совершенство …

Она опять устроилась у него на коленях, заправила подол юбки между ног.

– Вот теперь тебе не будет видно того, чего не надо … и лишняя преграда, правда?

– Да, такая преграда! – он кончиком пальца дотронулся до кончика ее соска. Даша вся выгнулась, подставляя себя его руке, а потом прильнула к губам, прижимая его руку к своей груди.

– Что же ты делаешь … Я же не выдержу …

– Тогда пойди и оденься … Да лифчик потолще надень … на меховой подкладке …

РИСУНОК ГРИШИ

– Дядя Слава, я хочу показать тебе один рисунок. – Гриша протянул Маленькому лист бумаги.

Молоденькая девчушка с испугом смотрела на стрелку прибора. Но прибор, стрелка и лампочки над шкалой были изображены как бы отражающимися в стекле и девушка была за этим стеклом.

– Неужели Вера? Гришка, неужели Вера? Веруня, иди скорее! На, посмотри!

Вера взяла лист, всмотрелась, недоуменно взглянула на Гришу, на Маленького.

– Как же это? Откуда? Где ты мог это увидеть? – она не могла оторваться от рисунка. К ним подошли Зина и Катя, тоже всмотрелись в рисунок.

– Гриша, как же это?

– Где ты мог такое увидеть?

– А Верка-то какая молодая! Ну, точно, как тогда!

– И «люпус» такой. Они только-только тогда с Константином познакомились и начали прибор переделывать …

– А Доктор ворчал на них … И доворчался до того, что Димка родился …

Вера тихонько плакала, а Маленький гладил и успокаивал ее.

– Гришка, ты такой … такой … Ну, чтоб тебя … не знаю, какой! – он ласково погладил своей огромной ладонью Гришу.

– Гришенька, спасибо тебе … тебе Дима помог, да? Спасибо, это такая память …

ДАША и ВОЛОЖАНИН

Даша посмотрела на свои ноги – одна, согнутая в колене, прижата к его груди, а другая свесилась с его колен на пол, над чулками виднеются оголенные ноги …

– Юрочка, я очень … неприлично выгляжу?

– Ну, спохватилась … А ты сама как думаешь?

– Думаю, что очень неприлично … Только мне хорошо, что ты … тут … что твоя рука тут …

Она взяла его руку и повела ею по своей ноге. Это было так хорошо, так волнующе, что она закрыла глаза и зажала его руку между ног.

– Юрочка, милый … Накинь на меня свою куртку … и руки убери … а то мне плохо будет …

Он укутал ее, обнял, легонько касаясь губами ее лба.

– Как мы назовем нашего первенького?

– Федькой или Клавкой … Как получится. Или ты сразу двоих мне выродишь?

– Милый, да я хоть пятерых вырожу – только бы можно было бы …

– Сколько будет, столько и будет. Перебьемся.

– Ты соображаешь, что говоришь? Я, что кошка тебе, каждый год рожать?

– Ах, ты милая моя кошка! Да о чем ты говоришь? Все образуется …

– Ну, да, ты же у нас мужчина опытный … С женщинами дело уже имел … Ой, Юрочка, прости, пожалуйста! Прости меня, дуру глупую! Было – значит было, так теперь-то нету … Нету?

– Дашенька, милая, у меня никого нет, кроме тебя. Жаркая моя …

– Просто положи руку, и пусть она себе лежит … Если двигать начнешь, я опять зайдусь – не уймешь …

В спальню она пришла поздно, вернее, рано и, счастливо улыбаясь, вынула из кармана халата злополучную кофточку.

Ольга исподтишка наблюдала за ней.

«А не надень я эту кофточку – сколько бы он еще собирался …» – подумала Даша снимая халат. Груди еще хранили, казалось, его прикосновения, и она их легонько погладила.

И счастливо, но чутко заснула.

К СВИРИДОВУ с ЗАЯВЛЕНИЯМИ

Суковицина положила перед Свиридовым конверт посетителя, на нем было написано «Воложанин».

– Зови! – удивился Свиридов. Капитан Воложанин входил в число лиц, имевших право входить к нему в любое время без доклада.

– Здравия желаю, товарищ командующий!

– Здравствуйте, Юрий Николаевич. Прошу.

Свиридов вышел из-за своего стола и сел напротив Воложанина.

Тот вынул пачку листов и положил перед Свиридовым.

– Так, значит. Свадьбы у нас намечаются. Это – дело хорошее. Заявления от офицеров, но я надеюсь – невесты не возражают? Да, заявление капитана Воложанина и лейтенанта Огородниковой – вместе. Я тебя поздравляю, Юра. Рад за вас – такая хорошая пара получилась. Таким образом формальный момент разрешен – командование в моем лице не возражает и даже приветствует.

– Как устраивать семейную жизнь, командир? Хоть народ и без особых претензий, но не хотелось бы по общежитиям ютится.

– Пойдем-ка с тобой, поглядим… А потом побеседуем.

Свиридов привел Воложанина на третий этаж 400-го корпуса, взял у дежурных ключи. Пройдя в самый конец коридора он открыл дверь последнего номера.

– Вот, смотри. Однокомнатная квартира. Прихожая, ванна с туалетом, большая комната с кухонным уголком, спальня, лоджия. Здесь на этаже десять таких номеров. Как смотришь, годится для молодой семьи?