Алекс Аргутин - Некоторые наиболее правдивые истории моего детства

Окна выходили на узкую и очень суетливую улицу. Там во всю сновали чернокожие люди, то и дело проезжали всякие тележки, прикрепленные к велосипедам или толкаемые вручную. На соседнем перекрестке громко сигналил грузовик с плотно набитым кузовом, прикрытым местами сетью, а местами выцветшим брезентом. Ему мешали проехать высыпавшиеся на неровный асфальт из опрокинувшейся повозки то ли фрукты, то ли какие овощи.

Лагос я запомнил шумным и каким-то бестолковым, очень суетным и пыльным, но пробыли мы там недолго, потому что уже на следующий день в том же пропахшем бензином и дермантином газоне мы отправились дальше. Я только-только успел ощутить откуда-то из недалека прилетавший густой, пропитанный портовыми шумами, воздух Гвинейского залива, как сумасшедшая зелень и багровая земля вдоль дороги снова захватили мое воображение. Выкрашенные белым у корней причудливые деревья, невиданные ранее иностранные автомобили и всякие лавки с плетеными и глиняными стенами, соломенными настилами вместо крыш и чернокожими людьми в национальных африканских одеждах замелькали за лобовым стеклом.

Я сидел на переднем сиденье рядом с отцом, а мать с сестрой устроились позади и тоже прилипли к окнам. Выложенные на прилавках ананасы, бананы, плоды папайи и кокосовые орехи то и дело заставляли их восхищенно ахать. Меня же больше удивляли выжженные на потрескавшихся досках рисунки женских причесок около придорожных парикмахерских. Эти изображения выглядели совершенно инопланетно, и никакой горячий ветер, то и дело залетавший в приоткрытые окна нашего транспорта, ослепительно-голубое безоблачное небо и струящаяся под колеса разметка не могли отвлечь меня от размышлений о том, сколько же времени надо провести негритянке в неподвижности, чтобы ее волосы оказались заплетены подобным образом. А как спать с таким на голове – было вообще не понятно.

А потом мы выехали из населенной местности и оказались посреди саванны. Сестра и мать задремали. Неровный, поросший высокой травой даже рядом с дорогой, этот пустынный ландшафт изредка нарушался торчавшими из серо-зеленого ковра черными стволами каких-то деревьев, скалистыми выступами темных пород, иногда огромными валунами. Но диких животных не было видно ни где. И я решил, что наверно их уже съели львы и крокодилы, и отдыхают теперь где-нибудь в прохладе медленно текущей речки. Поэтому, чтобы не думать о голоде и отдыхе, да и не мешать отцу вести машину, я тоже прикрыл глаза и откинулся на сиденье.

Все оставшиеся несколько часов поездки до города Кадуна, от африканского слова «када» – крокодил, где мне предстояло провести почти год, я шуточно раздумывал о том, как с помощью, например, палки буду отбиваться от диких животных в этом огромном мире, который уже начал приоткрываться мне с убедительностью 60-ти километров в час и тряской на многочисленных ухабах.

Но вот за окном снова замелькали деревни, тростниковые крыши и рукотворные стены сменились на городской тип строений, и мы наконец остановились перед невысоким глиняным заборчиком, за которым в глубине небольшого сада высился трехэтажный дом из бетонных блоков с одной парадной. Все квартиры на втором и третьем этаже смотрели во двор просторными лоджиями, на первом же – двумя верандами, симметрично расположенными относительно лестницы. Похоже, это была самая окраина, потому что кроме еще одного такого же дома позади нашего, рядом с которым играли негритянские дети, других городских строений поблизости не наблюдалось.

Помню, как я выпрыгнул из газона и тут же подбежал к первому дереву в саду. Еще горячее вечернее солнце уже нависло над пальмовой рощей неподалеку, бросая длинные тени к моим ногам. Я протянул руку и дотронулся до ствола, покрытого шероховатой, но тонкой и почти белой кожицей. Это прикосновение напомнило мне те, так называемые «денежные деревья», которые росли из горшков на кухонном подоконнике на родине. Только это дерево оказалось значительно крупнее, размером с наши яблони или рябины и, соответственно, толще стволом.

Ничего странного, что именно слово «родина» пришло мне на ум тогда, – я его не раз уже слышал за тот и предшествовавший ему день. И, глядя на необычно толстые листья размером в ладонь взрослого человека, которые можно было надломить, и тогда выделялся полупрозрачный сок, я вдруг осознал, как же далеко забросила меня работа моего отца.

В этот миг по стволу дерева пробежала огромная оранжевая ящерица. Заметив меня, она на пару секунд замерла в ожидании, как я поведу себя. Ящерица действительно была ярко-оранжевого цвета. Только кончики лап, хвоста и самый край змеиной морды плавно переходили в привычный зеленый.

Моя реакция не заставила себя долго ждать. «Кто же поверит в такое без доказательств?», – промелькнуло в моей голове, и я крепко схватил ящерицу за хвост. Хвост оторвался и выпал из моей руки на красную землю. Ящерица же перепрыгнула на соседнюю ветку и скрылась с глаз. Я растерялся, не зная что делать с хвостом, который продолжал извиваться под деревом, и решил осмотрелся.

В саду росло еще несколько похожих деревьев с белыми стволами и пять-шесть пышных акаций со стручками, свисавшими с них подобно длинным черным мечам. И почти на каждой ветви, греясь в лучах вечернего солнца, сидели такие же оранжевые ящерицы. Это меня от чего-то успокоило, и я побежал к своему семейству – матери и отцу с сестрой на руках, уже подошедших к нашему новому жилищу.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.