Иван Аршинин - Ренессанс

– А я и не шучу.

Я вошел первым. Дверь находилась правее алтаря. Рядом было что-то вроде небольшой сцены, где когда-то стоял священник и проводил мессу.

Церковь была католической. По всей церкви расставлены длинные деревянные лавочки. Ева уселась на одну из них, я с недоумением смотрел на нее.

– Удобно? – спросил я.

– Вполне.

Я повернулся туда, куда смотрела она. Посветив фонарем, я разобрал, что там было большое распятье, на котором Иисус бился в агонии.

Пройдясь по церкви, мы заглянули в кабинет священника. Будь он не заброшен, он бы не вызвал у меня интереса. Но когда тебе выпадает возможность полазить в самых дальних ящиках, становится чуточку интереснее. Кабинет был небольшой. Здесь стоял стол, за ним сразу два книжных шкафа. Книг почти не осталось. На столе остался стоять телефон, лежали какие-то бумаги. Библия. Все уже покрылось слоем пыли.

– Может, тут есть тайный вход в подвал церкви? – со зловещей улыбкой поинтересовалась Ева.

– Ага, иди попробуй потянуть на себя оставшиеся книги, а вдруг…

Я стал открывать ящики в столе в надежде найти что-нибудь интересное.

– А может, попробуешь включить свет?

Я смотрел на нее и не понимал, серьезно она сейчас это говорит или нет. Но выполнил ее просьбу. Щелкнув выключателем, я посмотрел на Еву и демонстративно пощелкал им еще пару раз.

Продолжая шарить в ящиках стола, я обнаружил старую фотографию. Снимок был сделан на фоне больницы. Было лето, все было зеленое, и на меня смотрели мужчина и женщина. На обороте было написано: "Моему самому сексуальному священнику".

Я показал Еве фотографию и подпись.

– Очень мило, – произнесла она.

– Согласен. Интересно, почему не забирали подобные вещи? Ведь это личное, ты так не думаешь?

– Не знаю, может он решил, что ему эта фотография больше не нужна.

– Ведь тут столько всего осталось. Только одних лавок в церкви можно было отдать на переработку дерева и сделать из них что-нибудь полезное. Никогда не понимал людей, которые оставляют столько всего в подобных местах.

Открыв самый нижний ящик, я удивился еще больше, чем подписи на фото.

Взяв журнал, я окликнул Еву, которая так усердно ковырялась в книжном шкафу, перебирая книги.

– Смотри.

– О-го-го! – воскликнула она. – А наш священник был вовсе не святой.

– Ну если только он не окропил этот порно журнал святой водой. Честно, не будь я в перчатках, в руки бы его не взял. Бе, – я кинул его обратно в ящик, и мы стали выходить из кабинета.

Ева достала фотоаппарат и сделала пару снимков кабинета, затем молитвенный зал и фото алтаря.

– Пойдем, пройдемся до котельной и крематория.

– Вот уж в крематорий у меня желания совсем нет идти, – начал возражать я. – У меня мороз по коже, как только я представлю, что тут сжигали людей.

– У меня тоже, – призналась Ева, и я понял, что я не один боюсь этого места. – Но тем веселее, ведь так, мы же сюда приехали пощекотать нервы.

– Верно, пощекотать нервы, – согласился я.

Когда мы шли вдоль клиники, я не сводил с нее глаз. Не проходило противное ощущение, что за нами смотрят. Я понимал, что я сам себе накручиваю это, но не мог отделаться от мерзотного чувства.

Мы прошли к котельной и решили, что она нас мало интересует. Чуть дальше стояло небольшое здание крематория.

Мы прошли к входу, на двери висел замок.

– Давай сломаем его, – предложил я.

После пары ударов битой замок поддался. Аккуратно распахнув дверь, мы стали светить внутрь фонарями. Небольшой коридор. Мы прошли по нему, дальше было помещение побольше, где стояли пустые каталки и две печки для сжигания трупов. Ева щелкнула пару кадров, в целом там не было ничего интересного. Кроме, пожалуй, самого факта, что там сжигали мертвых людей.

– Ну что, перейдем к самому сладкому?

Я прекрасно понял, что она имеет в виду.

– Давай, поищем другой вход, всяко должно что-то быть.

– А давай попробуем залезть по пожарной лестнице? Тут же возле каждого блока приделаны эти балкончики, полезем по ним, там точно двери менее надежные, выбьем.

– Другого выхода у нас нет.

Мы подошли к первой лестнице. Они, как оказалось, все были подняты на такой случай.

– Подсади меня, – попросила Ева.

Я сложил руки замком, слегка присел и ждал, когда нужно будет поднимать ее кверху. Она сложила фонарь в карман и наступила ногой мне на руки. Я стал ее поднимать, она была легкой.

– Чуть повыше, – сказала она.

Наконец, она зацепилась пальцами за нижнюю часть лестницы.

– Постой, – сказал я. – Упирайся ногами мне в плечи. Так хорошо. Сейчас я подставлю руки тебе под ноги и слегка приподниму тебя, чтобы тебе было легче подняться. Как только я начну поднимать, ты сразу подтягивайся.

– Давай, жду.

– Раз, два, три…

Я приложил усилия и стал приподнимать ее, затем , я почувствовал, что давление на мои руки спадает, а потом и вовсе исчезло. Я отошел и посмотрел наверх. Ева уже забралась на первый балкон и светила оттуда фонарем.

– Давай лестницу.

– Ага, сейчас. Только в окошки загляну.

– Давай потом, мне тут некомфортно стоять одному.

Но она уже светила в окно фонарем и прикладывалась лбом к стеклу.

– Там так пусто.

– Не удивительно, давай уже.

– Ага, секунду.

Она убрала стопор, лестница начала падать вниз, издавая при этом громкий скрежет метала.

От этого звука я весь передернулся. Если тут кто и есть, нас они точно услышали.

Закинув предварительно свой фонарь и биту, я стал подниматься к Еве, мне тоже стало интересно, что там за окном.

Там только виднелась небольшая часть длинного коридора. Я снова вспомнил фильмы ужасов, где в такие моменты пугают эффектом неожиданности, сопровождая это громкой музыкой в момент испуга.

– Ну что, – отлип я от окна. – Выбиваем дверь?

– Давай просто разобьем окно?

– Будет много шума, – предупреждающим тоном сказала Ева.

– Думаешь, если я пинком вынесу дверь, шума будет меньше?

– Давай как удобнее, уже прям хочется зайти вовнутрь.

После того как я ударил битой по стеклу, оно в тот же миг рассыпалось в мелкие осколки, которые падали внутрь и наружу. Подчистив оконный проем, я убрал лишние обломки стекла.

– Почти бесшумно, – с улыбкой сказал я.

– Что, а ты что-то сделал? – поддержав меня, пошутила она.

На самом деле шум был просто адский. Эхо, от падающих осколков, разносилось, наверное, по всей клинике. Я залез первым, помог Еве, и мы стали медленно продвигаться по коридору. Тут располагались когда-то палаты для больных. Все они были открыты. Мы даже заглянули в некоторые, но там не было ничего интересного. Чем дальше мы проходили вглубь, тем сильнее меня охватывала волна липкого страха. Я, словно, пробирался через кисель.