Владимир Беляев - Башня говорящего осла

Услышав такое странное имя, дети засмеялись. Но толстяк совсем не обиделся.

– Сообщу вам по очень большому секрету, многоуважаемые детишки, – сказал он, не переставая улыбаться, – что с веселой фамилией и живется веселее. Но сейчас я пришел не столько посмешить вас, сколько пригласить на следующий урок в музыкальный кабинет. Так что хорошенько попрыгайте на переменке и приходите ко мне заниматься музыкой.

Шляпсон в последний раз поклонился, послал аудитории воздушный поцелуй и скрылся за дверью. Сразу же после его ухода раздался звонок с урока.

Визит нового учителя вызвал среди учеников второго «Б» некоторое волнение. Дети стали обсуждать необычные манеры и странное имя нового учителя.

– Эх! Сейчас повеселимся! – крикнул Волков и в предвкушении удовольствия взъерошил волосы Медведеву.

– Я тебе повеселюсь! – погрозила пальцем Волкову Нина Павловна, классная руководительница. – Ну-ка, все послушайте! После перемены строимся парами и на цыпочках идем в кабинет пения. И учтите, если повторится безобразие, которое вы творили у Марины Викторовны, вы у меня спляшете танец маленьких лебедей! Это я вам обещаю!

Нина Павловна умела нагнать страху на ребятню самыми безобидными словами и почти не повышая голоса. Учительница она была опытная. Ей давно подошел срок на пенсию, но она туда не хотела, потому что с детьми как-то привычнее, хоть они с каждым годом все труднее и труднее.

Глава 4. Маэстро дает первый урок

– Еще раз здравствуйте, маленькие ценители музыки, – сказал Шляпсон, когда ребята расселись за столы. – Расскажите мне, чем вы занимались на прошлых уроках.

– Мы обезъяничали и издевались над Мариной Викторовной, – горестно вздохнув, поведал Горбушкин.

Класс засмеялся.

– Об этом я уже наслышан, – ответил Шляпсон. – Я имею в виду, какие произведения вы разбирали, какие песни исполняли?

– Да глупости всякие! – выкрикнул с последней парты Медведев. – Про Лизочка. Мой Лизочек так уж мал, так уж мал! Белиберда какая-то!

– Вот именно! – подтвердила Подоконникова.

– Неужели белиберда? – изумился Цезарь Тигранович.

– Полный отстой, – заключил Волков, глядя в потолок.

– Это что же, все так считают или только отдельные представители мира музыки?

– Все! – выкрикнули сразу несколько учеников, и класс недовольно загудел, словно песенка про Лизочка – самая главная несправедливость на земле.

С лица Шляпсона вдруг сошла улыбка.

– Да-а-а… Мне очень жаль, что вы так и не разобрались в этой печальной и красивой истории. Но ничего, прекрасные сеньоры и сеньориты, я расскажу, как все было на самом деле. Жил да был один добрый человек. У него была дочка. Звали ее, как сами понимаете, Лиза. А матери у ребенка не было. Она умерла. И от этого человек еще сильнее любил свою девочку. По соседству жила колдунья, разумеется, злая. Она мечтала, чтобы отец девочки женился на ней. Он был мужчина красивый и материально обеспеченный. Без жилищных проблем, некурящий. Но жениться не хотел, боялся, что Лизе будет плохо с мачехой. Колдунья целыми днями колдовала, чтобы влюбить в себя этого доброго человека, но у него ничего не получалось: отцовская любовь была сильнее колдовства. И когда ведьма поняла, что околдовать Лизиного папу – дохлый номер, она решила отомстить. Взяла и уменьшила Лизу, сделала из нее что-то вроде Дюймовочки. Отец, естественно, дочь свою любить не перестал, заботился, как только мог, и всё такое… И вот он один раз выполнял какую-то работу по дому, то ли пол подметал, то ли посуду мыл (жены ведь у него не было) и в полголоса стал напевать…

В руках нового учителя непонятно откуда появилась флейта. Он поднес ее к губам, и заструилась тихая грустная музыка про Лизочка.

Мой Лизочек так уж мал, так уж мал,

Что из грецкого ореха

Сделал стул, чтоб слушать эхо,

И кричал, и кричал!

Нет, Цезарь Тигранович не пел. Одновременно играть на флейте и петь при всем желании не получится. Но в том-то вся и штука, что никто не пел, а слова различались. И я готов спорить, что и вы, если бы присутствовали при игре Цезаря Тиграновича, различили слова, даже если бы никогда раньше их не слышали.

…Мелодия кончилась, а дети еще несколько секунд продолжали сидеть в молчании, с открытыми ртами. И непонятно было, что повергло их в оцепенение: сказочная история или звуки флейты. Наверное, и то и другое.

Первым тишину нарушил Костя:

– А что, – недоверчиво спросил он, – это на самом деле было или вы все придумали по школьной программе?

– О, не сомневайтесь, высокородный юноша, все было именно так, как я рассказал. Может быть, не совсем так, но почти так.

В глазах Шляпсона блестела какая-то хитринка. Непонятно было, шутит он или говорит правду.

– Более того скажу, я очень хорошо знал Лизиного папу. Мы… э-э-э… вместе работали.

– Скажите, а девочка так и осталась маленькой? – спросила троечница Лида Цветкова. Цветкова считалась в классе главной плаксой и сейчас, кажется, тоже была не прочь пореветь.

– Ну что вы! – рассмеялся учитель. – Все закончилось хорошо. Колдовство прекратилось со смертью колдуньи, и Лизочек снова стала нормального роста.

– Это Лизин папа убил колдунью?

– Как можно! Убийство – это, знаете ли, тяжкое преступление. Даже убийство колдуньи. Колдунья сама умерла. Лопнула от зависти к хорошим людям.

Лида Цветкова облегченно вздохнула.

– А с колдуньей вы тоже вместе работали? – ехидно поинтересовался Костя.

– Ну… – на секунду растерялся Шляпсон. – Да, можно и так сказать.

– А она очень злая? – спросила Лида.

– Да нет, не очень. Несчастная женщина…А теперь, товарищи дети, давайте рискнем спеть хором.

Цезарь Тигранович поднял крышку пианино.

– Слова все помнят? Три-четыре…

Эх, слышала бы это пение Марина Викторовна, ушедшая из учительниц в принцессы, – ни за что бы не узнала своих хулиганов из второго «Б». Не все ноты получались у них как надо, но история Цезаря Тиграновича тронула ребячьи души, а в песне, как известно, главное – душа.

– Что ж, поете вы неплохо, – подвел итог Цезарь Тигранович, – а скоро будете петь просто бесподобно. Таланта у вас, братцы, хоть отбавляй.

За короткое время Шляпсон стал самым любимым учителем. Он никогда не бранился, знал множество интересных историй и всегда шутил. Оценки ниже пятерки у него никто не получал. И надо сказать, обещание свое он сдержал: скоро вся школа запела просто бесподобно. У музыкального класса теперь частенько можно было встретить слушателей – и школьники, и преподаватели приходили сюда, если своего урока не было, просто постоять и послушать через закрытую дверь, как надо петь. Вот так. Не бывает бездарных учеников, зато бездарных учителей пруд пруди.